Читать книгу Чудовищный капкан поместья Фловерфилд - Алиса Муррано - Страница 4

Холодный тягучий туман обволакивал окружающее пространство. Смеркалось. Хорошо, что Джоанна догадалась достать из сундучка теплую шаль – она была очень кстати.

Джоанна поразилась, как сильно здешний климат отличается от лондонского. Хотя, казалось бы, расстояние не такое уж большое. Лето в самом разгаре, а тут будто осень глубокая, промозглая и беспощадная.

Она прошла вдоль платформы, крепко держа свой небольшой, но увесистый сундучок, различая в самом конце небольшую плотную фигурку. На платформе никого больше не было, и она решила, что это за ней.

Она подошла совсем вплотную и, не успев сдержать эмоции, дернулась назад, увидев, что у человека нет одного глаза. Вместо глаза из растянутого истонченного века выпирал отвратительного грязно-серого оттенка шар, сделанный, наверно, из стекла.

– Мисс Джонс? – уточнил одноглазый человек, деловито принимая из онемевших рук Джоанны ее скромную поклажу и не выказывая никаких эмоций. – Вам не сказали о моем увечье? Жаль, что напугал. Со мной приключилась одна весьма неприятная история… Глаз мне выклевала ворона. Я имел несчастье проезжать на повозке под деревом, и там на ветке как раз над моей головой ворона насиживала яйца. Эта гарпия набросилась на меня, а у меня в руках еще и поводья, и лошадь моя здорово струхнула… В общем, остался я без глаза.

Джоанна не знала, что и сказать. Она так испугалась, что у нее не хватало сил даже на скромные слова сочувствия. Они дошли до двуколки. Лошадь дернула головой в сторону девушки и фыркнула, будто спрашивая у своего хозяина, что это за гостья и зачем она здесь.

Усевшись поудобнее, Джоанна плотнее завернулась в шаль, и попыталась не смотреть на своего провожатого.

– Наши имена, Мисс, чертовски созвучны. К вашим услугам… Джо, – представился слуга, манерно кланяясь. – С этими объяснениями насчет глаза иногда и вовсе забываешь сказать людям, кто ты такой. Вроде как это уже и не особо нужно. Тебя все равно запомнят как «одноглазого».

– Мне очень жаль, – наконец выдавила из себя Джоанна, подавленная несколько фамильярным обращением мужчины со страшноватой внешностью. – Я немного нервничаю. Это первое мое самостоятельное путешествие. И первая работа. Я волнуюсь. А тут еще такой туман…

– Точно! – воскликнул Джо почти что радостно, будто туманы – бесспорное преимущество природы. – Туманы у нас знатные, Мисс! Но вы привыкните. Все привыкают. И главное – не бойтесь заболеть! Но если заболеете, то помните, что в семействе Фловерфилд знают все про то, как вылечить ревматизм и болящие кости. Дети у них почти не болеют, хотя целыми днями по лесу носятся…

Джо повернулся к девушке, и она смогла хорошо разглядеть его профиль. У него было маленькое заплывшее жиром лицо с очень коротким плоским лбом, большой какой-то бесформенный нос, крупный рот и крошечный подбородок, утопающий в мясистых шейных складках. Джо повернулся к Джоанне своим уцелевшим глазом и ободряюще подмигнул ей. Девушка выглядела напуганной. По такой неровной местности она бы предпочла передвигаться в экипаже.

– А миссис Фловерфилд не боится отпускать детей бегать по лесу одних без присмотра? – спросила Джоанна. – Я слышала, у вас здесь болота везде вокруг, и волки встречаются.

– Как вам сказать, – замялся Джо. – Они раньше с Джудит ходили везде, но та уехала, и теперь они как бы сами. А тут вы приехали, и будут теперь, значит, под вашим строгим надзором.

В сердце Джоанны вновь закралась смутная тревога, неосознанная еще до конца. Скорей бы уже познакомиться с Миссис Фловерфилд, которая развеет все ее тревоги и сомнения!

Между тем лошадь с трусцы перешла на тихий шаг – дорога была бугристая, то и дело встречались внушительные холмы и неприятные ямки. Джоанна глубже вжималась в сиденье и молила бога, чтобы они побыстрее добрались до поместья. Наконец дорога выровнялась, и кажется, что даже лошадь вздохнула, расслабила свои напряженные мышцы, не говоря уже о Джоанне, которая от нервного напряжения ужасно хотела есть. Впереди показались чугунные ворота внушительных размеров с причудливой ковкой.

Когда двуколка поравнялась с воротами, Джоанна разочарованно отметила, что краска у ворот совсем облезла. Внутреннее пространство показалось просто огромным. Сквозь туман девушка могла различить несколько построек, включая большой каменный дом, похожий на старый замок – он возвышался в самом центре и был похож на старика-исполина. Будто памятник былому роскошеству и величию…

Джоанне показалось, что окружающее пространство – она успела оценить сад с поросшими сорняками клумбами – было настолько неухоженным, что это неряшливость казалась просто непозволительной и неприличной для благополучной и состоятельной семьи.

Когда Джоанна слезла с двуколки и следом пошла за Джо, который резво семенил короткими ножками впереди, ей сделалось настолько тоскливо, и она почувствовала себя настолько истощенной, что у нее уже не было сил сдерживать свои эмоции.

Внутренности большого каменного казались более ухоженными. Видно было, что здесь следили за чистотой и регулярно наводили лоск. В вечернем полумраке громадные окна сверкали чистой – их вымыли вчера или даже сегодня. То же самое можно было сказать и про мраморный пол с причудливыми прожилками, и про вычищенные ковры на лестницах, и про прозрачный блеск массивной потолочной люстры.

Стена напротив входной двери была усыпана фамильными портретами в золоченых рамах, вычурными натюрмортами, охотничьими горнами разных форм и размеров, трофейными головами оленей и кабанов. Там было несколько картин с абстрактными малопонятными изображениями. Джоанна попыталась вглядеться в «мазню», но не смогла разглядеть в ней никаких понятных образов.

– Здравствуйте, Миссис Джоанна Джонс! – голос прозвучал громко и властно. Это был голос молодого, полного сил и уверенного в себе человека.

Джоанна обернулась. Незнакомец зашел в дом. Видимо, до этого момента он находился в саду или где-то еще. Этому мужчине можно было бы дать не больше тридцати лет, если бы не седина волос. Девушка была застигнута врасплох и, не отводя глаз, разглядывала красивое, но какое-то странное лицо. Серые глаза, большие и слегка припорошенные дымкой – как туманы в здешней местности. Тонкие губы с улыбкой приветствия. Одет он был в белую сорочку, расстёгнутую на груди и жилетку с низким вырезом. Брюки с высоким поясом на подтяжках были слегка запачканы у нижней каймы брючин коричневыми пятнами грязи.

Его лицо выглядело очень моложаво, а волосы, довольно длинные и густые, растревоженные ветром, были полностью белые, как полевой сухоцвет.

– Позвольте представиться, Мисс, меня зовут Уильям Фловерфилд, – мужчина сделал реверанс, и Джоанна углядела в этом нарочито комический жест. – Это моя жена писала вашей опекунше, достопочтенной Миссис Трамель, и я рад, что вы согласились принять наше предложение. Уверен, вам у нас понравится.

Мистер Фловерфильд выжидательно посмотрел на гостью и слегка прокашлялся, как бы приглашая ее к беседе.

– Спасибо за прием, сэр Фловерфилд, – вымолвила Джоанна голосом, который показался ей слишком робким по сравнению с громогласной уверенностью Сэра Фловерфилда, который, судя по всему, являлся хозяином этого дома и отцом троих детей, для воспитания которых и нанимали Джоанну. – Я так устала с дороги, что мысли путаются. Никак не могу собраться с мыслями.

Джоанна решила, что нет смысла бодриться, когда голова совсем уже не соображает. Железнодорожная поездка была очень приятной и быстрой, но путешествие на двуколке с одноглазым Джо показалась сущим адом, без преувеличения. Девушка только сейчас осознала, что все ее мышцы болят, и шея неприятно ноет от сосредоточенного напряжения, возникавшего каждый раз, когда двуколка наезжала на кочки или, наоборот, ныряла в ямки.

– Простите, мисс Джоанна, – произнес Уильям Фловерфилд с подчеркнутой снисходительностью. – Конечно же, вам нужен отдых. Я прекрасно понимаю, каково молодой и хрупкой особе, как вы, разъезжать по ухабам. Кстати, надеюсь, вы не испугались нашего старину Джо? Я не написал, кажется… Вернее, моя жена, миссис Фловерфилд наверняка забыла указать эту маленькую деталь в последнем письме, адресованном вам и Миссис Трамель. Или все же вас предупредили?

– Все хорошо, сэр Фловерфилд. Я хорошо добралась. Двуколка и, правда, катила временами немного неровно… Но я понимаю, что здесь никто не виноват, кроме дорог. Еще раз простите меня. Я бы поднялась в комнату, которую, с вашего позволения, смогу считать своей на время пребывания в вашем доме.

Джоанна поняла, что если сейчас не закончит разговор, то свалится без задних ног прямо в вестибюле.

Ее проводили наверх. Комната была совсем крошечной. Зато у окна стоял распрекрасный письменный стол с пачкой чистой бумаги и письменными принадлежностями. Девушка выглянула в окно и еще раз ужаснулась запущенности огромного сада, который мог бы выглядеть божественно, потрудись над ним хоть чуть-чуть более или менее расторопный садовник.

В дверь постучались. Это была горничная, которая представилась Эвелин —сухая чопорная девица неопределенного возраста, явно не из болтушек. Она принесла фарфоровый чайник, печенье, немного сыра и ветчины.

Не удержавшись, Джоанна спросила у Эвелин, где Миссис Фловерфилд. Горничная, не глядя собеседнице в глаза, холодно ответила, что, насколько ей известно, Миссис Фловерфилд уехала немного подлечить свое здоровье на термальные воды Австрии. После короткого объяснения Эвелин бросила не менее холодно «спокойной ночи» и юркнула за дверь, несмотря на явную попытку Джоанны задать ей еще один вопрос – а где трое ребятишек? Все же странно, что они ее не встретили. Хотя бы из любопытства могли бы выглянуть из дверей своих спален, но, быть может, они играли в саду и не заметили ее приезда… Сад большой. Там яблони, кустарники, сарай, несколько садовых домиков и еще бог весть что… Но все же это странно, что дети ее не встретили. Но, конечно, еще более непонятной казалась ей ситуация с хозяйкой дома, которая так ее ждала, буквально выдернула из Лондона, но не дождавшись приезда новой гувернантки, уехала поправлять свое здоровье на термальные источники. И что там у нее со здоровьем? Джоанна не помнила, чтобы Миссис Трамель упоминала о проблемах со здоровьем Миссис Амелии Фловерфилд.

Джоанна съела сыр, ветчину и с удовольствием выпила почти весь чай в чайнике. Напиток показался ей невероятно вкусным. Она хотела было написать письмо своей опекунше, чтобы поделиться с ней своими первыми впечатлениями, но сон сморил ее. Не было даже сил, чтобы переодеться. Но девушка все же, преодолевая желание упасть на кровать, собралась с силами и вынула одежду из дорожного сундука, чтобы та немного отвиселась и распрямилась.

* * *

Джоанна проснулась около семи утра и поспешила привести себя в порядок. Как хорошо, что вчерашним вечером она все же сперва извлекла из своего сундучка платья. За ночь складки разгладились, и платья выглядели благопристойно.

Девушка причесалась и убрала волосы – хорошо, что они были послушные и не требовалось никаких дополнительных средств для укладки. Пудрой Джоанна не пользовалась – ей нравился ее каштановый цвет с медовым отливом. Девушка приладила кружевной воротничок к бежевому платью с высоким воротом, получилось красиво – перламутровые пуговки плиссированной вставки и белое кружево добавляли наряду женственности.

Джоанна открыла дверь и тихонечко спустилась. Лестница была старой и скрипела даже под почти бесшумным шагом тоненькой Джоанны в мягких кожаных ботинках. Не успела она ступить на последнюю ступеньку, как откуда ни возьмись перед ней вынырнула Эвелин с какой-то тряпицей в руках.

– Уже проснулись, Мисс? – спросила Эвелин. Вопрос прозвучал так, будто Эвелин сожалела о том, что гувернантка проснулась.

– Доброе утро, Эвелин, – произнесла Джоанна, стараясь звучать как можно приветливей. – Я как раз к вам. Хотела попросить кувшин теплой воды… И еще спросить, какой обычно здесь распорядок дня, когда у детей завтрак…

– Вы идите к себе, Мисс, – поспешила с ответом Эвелин, почти перебивая девушку. – Поднимитесь к себе, и я принесу вам воду и тазик.

Эвелин тут же шмыгнула куда-то под лестницу, а Джоанна, пожав плечами, развернулась, чтобы идти обратно.

Эвелин примчалась быстро, ловко водрузила тазик на высокий стул с широким деревянным сиденьем, поставила большой керамический кувшин – белый с красными маками – на туалетный столик. После чего уже собралась было убежать, но Джоанна оказалась проворней и окликнула ее у двери:

– Эвелин, расскажи мне, пожалуйста, про распорядок дня. Мистер Фловерфилд уже проснулся?

– Я не знаю-с, Мисс, – процедила горничная сквозь зубы. – Сэр обычно встает поздно и завтракает отдельно. Когда у нас работала Джудит, она обычно завтракала с ним второй раз по его распоряжению. Во время завтрака он расспрашивал ее о детях. Прислуга завтракает обычно в половину седьмого. К половине восьмого мы накрываем стол для детей. Раньше они завтракали с Джудит, но теперь, наверно, будут с вами…

– А когда у вас работала Джудит, во сколько обычно начинались занятия?

– Ох, – вздохнула Эвелин. – Простите меня, Мисс Джоанна. Лучше пусть сэр Фловерфилд вам все расскажет и покажет. Кто знает, как будет на этот раз.

– Конечно, расспрошу, – вздохнула Джоанна в ответ. – Как жаль, что Миссис Фловерфилд уехала. Надеюсь, мне не придется слишком часто дергать сэра Фловерфилда с расспросами.

– О, на этот счет можете не беспокоиться! – ответила Эвелин с несвойственной ей живостью, но все же довольно неэмоционально. – Сэр очень добрый и отзывчивый. Для него гувернантка – это та, которой он доверяет своих детей. Вы сможете обращаться к нему в любое время. Скажу вам даже так, Мисс, если вдруг вы будете стараться меньше его тревожить, он обидится на вас или сам начнет подходить к вам с предложением своего совета или помощи.

После этих слов Эвелин с характерной для нее проворностью подскочила с краешка кровати, на которой сидела, отвечая на вопросы новой гувернантки, после чего пулей вылетела за дверь, успев напоследок сказать, что можно уже идти завтракать, и что сегодня Мистер Фловерфилд вопреки своим привычкам будет кушать рано и заодно познакомиться с новой работницей.

Джоанна еще посидела какое-то время в своей комнате в задумчивости. Следовало бы сейчас написать письмо тетушке, дорогой Жоржине, Миссис Трамель, но нужно было торопиться к завтраку.

Внизу никого не было. Но был сервированный стол на пять персон. На столе стоял свежеиспечённый яблочный пирог, ветчина, сыр и несколько видов варенья. Джоанна уже решила подыскать себе местечко где-нибудь в укромном месте, чтобы подождать детей и Сэра Фловерфилда – гостиная, где завтракали плавно перетекала в вестибюль, где было несколько больших мягких кресел – но девушку окликнули, и она вздрогнула от неожиданности.

– Миссис Джоанна! – воскликнул Сэр Фловерфилд. Он был одет таким же образом, как и вчера, только сорочка была свежей. А вот с брючинами все та же история – пятнышки темно-коричневой грязи. – Не думала, что вы подниметесь так рано. Вы вчера выглядели уморенной. Надеюсь, спали хорошо?

– Спасибо, Сэр. Все хорошо, – ответила Джоанна, пытаясь сглотнуть побольше слюны – во рту было неимоверно сухо.

– Вы присаживайтесь вот сюда, – скомандовала мужчина с привычным властным задором. – Берите все, что захотите. Все яства к вашим услугам.

Джоанна присела, застелила платье белой тканевой салфеткой и положила себе на тарелку немного хлеба и масла. Мистер Фловерфилд отрезал ножом большой кусок пирога и водрузил его на тарелку девушки. Несколько печеных яблочных долек выпали на скатерть, но хозяин дома предпочел этого не замечать.

– Как вам пирог, Джоанна? – осведомился он, внимательно наблюдая, как девушка ела, неловко ковыряя еду. Ей было ужасно неловко – он смотрел на нее чрезмерно пристально. Джоанна была уверена, что это выходит за рамки приличия. Она не знала, как себя вести, и понимала, что это какой-то особенный случай, о котором Миссис Трамель еще не успела ей рассказать.

– Пирог чудесный, – ответила девушка. – А когда спустятся дети? Мне не терпится с ними познакомиться…

– Не торопитесь, Джоанна, – ответил Сэр Фловерфилд. – Еще успеете устать от них. Они у меня дикари несносные. Тяжелая работенка предстоит. Но то, что вы молоды – это даже хорошо. Юность – гибкая и плодородная субстанция, способная принять форму любого сердца. Немного строгости, щепотку терпения и любви, и они будут вашими навеки. Дети – привязчивые создания и всегда отвечают любовью на искренне тепло. У нашей Джудит получалось, правда, не очень. Но я признаюсь, это все из-за ее некоторой холодности и, как я подозреваю, природной лени. Ей не хватало фантазии и находчивости. Иные детские шалости выводили ее из себя, он впадала в ступор. Могла только отвешивать колкие замечания и угрожать расправой с моей стороны. Но я не привык наказывать детей. Я верю, что к любому ребенку можно найти подход с помощью любви и внимания…

– Мистер Фловерфилд, ваша жена, наверно, волнуется, что ее детей доверяют незнакомой ей особе? Было бы намного спокойней, если бы она могла лично со мной встретиться и поговорить, как мы сейчас разговариваем с вами, – произнесла Джоанна, замечая, что упоминание хозяйки дома произвело на Сэра Фловерфилда странное впечатление – будто искра недовольства промелькнула на его лице, и еще пару мгновений он как будто усиленно размышлял о чем-то. Но затем привычное выражение беззаботной веселости вновь озарило его лицо.

– Вы зря тревожитесь за мою Амелию! Она очень умная женщина и знает, что можно доверять моему мнению и моей оценке происходящего. Я обещал ей писать раз в три дня с подробным отчетом о том, как вы приживаетесь у нас, и о том, как ладите с детьми. Этого будет достаточно, чтобы на ее сердце было спокойно. Ну и потом… она, как я надеюсь, вернется через пару недель. Вы сможете познакомиться, и, уверен, сможете стать приятельницами. Амелия всегда жаловалась, что ей скучно здесь, в этом «царстве болот», как она любила выражаться. Ее поездка – это еще и возможность развеяться.

«Миссис Фловерфилд было бы спокойнее, если бы она уехала после знакомства со мной, удостоверившись, что я все правильно поняла, и что дети согласны принять меня», – размышляла Джоанна, делая крошечные глотки из белой с позолотой чашки. Чай, как и вчера, казался невероятно вкусным.

За дверью, которая вела в сад, послышался топот ног и детские озорные крики – трое детей вбежали в гостиную, чуть не сбив с ног Эвелин, которая несла в кухню грязную посуду на подносе.

– О, вот и мои птенцы! Познакомьтесь, Миссис Джонс, вот это моя прелесть Селестина, почти уже девушка. Это шалун Герберт. А это кроха Эдгар. Прошу любить и жаловать. Дети, поздоровайтесь с Мисс Джоанной и идите мыть руки. И еще, моя дорогая Селестина, надень, пожалуйста, панталончики.

Мистер Фловерфилд резво раздавал указания, а Джоанна рассматривала детей, которые смотрели на нее исподлобья. Но в выражении их лиц не было и тени смущения. Напротив, было нечто дикое и протестное, как у маленьких щенят, которые растут в закрытом вольере, не зная человеческих рук.

Селестина выглядела на все пятнадцать лет, а то и старше. Между ней, Джоанной, и Мисс Фловерфилд по сути была совсем небольшая разница. Девочка была рослой и крепкой и имела дерзкое выражение лица. Похоже, что ей совсем не занимались. На ней было шелковое платье цвета чайной розы – платье короткое, подразумевающие, что под него наденут панталоны. Но их не были. Были голые ноги, обутые в черные кожаные шнурованные ботинки. Лицо Мисс Фловерфилд казалось привлекательной – каштановые волосы, небольшие, но выразительные и черные, как ночь, глаза, тонкий, очень маленький прямой нос и губы, возможно, крупноватые и какого-то воспаленного алого цвета. Джоанне показалось, что Селестина тоже разглядывает ее. В ее взгляде искорками мелькала усмешка – такая же, как и у ее отца.

Герберт был шестилетним мальчиком, одетым в тунику и панталоны. Одежда была на размер больше, чем ему требовалось, но, возможно, так ему было удобней носиться на свежем воздухе. Мальчик сжимал в руке деревянную саблю и смотрел на свою новую гувернантку с некоторой долей враждебности. Трехлетний Эдгар, одетый в длинную, ничем не подпоясанную тунику, похожую на платье, напротив, выглядел робким и разглядывал Джоанну широко раскрытыми глазами, но только тогда, когда она сама не смотрела на него.

Дети убежали умываться. Джоанна пыталась осмыслить увиденное. Похоже, ей и, правда, будет нелегко. Особенно с Селестиной, которая, скорее всего, не захочет воспринять всерьез гувернантку, которая по своему возрасту недалеко от нее ушла. К тому же девочка имеет явно своевольный характер.

Мистер Фловерфилд прервал тягостные размышления Джоанны, точно угадав их содержание:

– Не волнуйтесь, Миссис Джоанна, – произнес он по-отечески нежным тоном. – Я прекрасно понимаю ваши чувства. Мальчишки смиряться с необходимостью слушаться вас в течение недели – я лично прослежу и каждый вечер буду расспрашивать их с пристрастием об уроках и занятиях, внушать им мысль, что они должны хорошо вести себя. Иначе мне придется прибегнуть к наказанию. Они все жить не могут без сладостей… То, что касается Селестины – она, конечно, требует особого внимания. В ней необходимо воспитать кротость и послушание. Без этого ей не видать высшего света, светских радостей и удачного замужества. Признаться, ее и не тянет во все эти дамские штучки. Моя Амелия избаловала девочку главным образом тем, что не запрещала ей мальчишеские забавы, к которым Селестина всегда тяготела. Истинная дикарка…

Мистер Фловерфилд вздохнул и ушел глубоко в свои мысли. Джоанна погрузилась в свои, но тут мужчина неожиданно продолжил, как бы воспрянув духом:

– Мисс Джоанна! Я никогда не буду требовать от вас невозможного! Не буду ждать, что вы вашими силами сгладите все несовершенства. Ваша задача состоит лишь в том, чтобы дети стали вести себя хотя бы чуточку благопристойней, прилежно учились… Мне бы хотелось, чтобы вы развили в них чувство прекрасного и тягу к знаниям. Да, и я надеюсь, что вы поможете привести в порядок их одежду. Возможно, им понадобиться новый гардероб. Джудит никогда не следила за этим – признаться, она сама одевалась как попало. А моя Амелия немного упустила этот вопрос, полагая, раз мы живем на болотах в уединении, то не стоит пока тратить усилия на внешний лоск. Этот лоск, по ее словам, улетучился бы в миг после пары-тройки прыжков в саду и лесу.