Читать книгу Безобразная Эльза - Алиса Перова - Страница 7

В центре города царит весёлое предрождественское оживление. Даже совсем не январское «кап-кап-кап», разбавленное праздничной атмосферой, здесь вовсе не кажется унылым. Я долго стою на центральной площади около торговой палатки-теремка и, обняв озябшими ладонями картонный стаканчик с горячим чаем, почти с детским восторгом разглядываю гигантскую нарядную ёлку. Площадь похожа на волшебный городок – фигурки сказочных персонажей, кукольные домики, световые инсталляции по всему периметру и потрясающие арт-конструкции для фотозон. Я с удовольствием наблюдаю за счастливыми лицами горожан и тоже улыбаюсь.

Удивительно, ведь мой университет находится совсем рядом, а я лишь сегодня заметила, как сильно преобразился город. Хотя, чему удивляться – будни студентов-заочников иногда пролетают мимо праздников. Мои последние две недели просвистели в супермаркете рядом с домом, где я бессменно трудилась до вчерашнего дня. Туда я больше не вернусь, так же, как и в опостылевшую сырую квартиру в Богом забытом Сокольском.

Майор не мешал моему побегу – он и сам сбежал куда-то, наверняка испугавшись, что прибьёт меня ненароком, и тогда уж вряд ли сможет заслужить мамино прощение. Маме я тоже пока не звонила, потому что ещё не решила, что ей скажу.

Сдавать дурачка Бойко мне не хотелось, зная как сильно расстроится мама, а волноваться за её безопасность у меня нет оснований – майор с неё пылинки сдувает. Орёт иногда, конечно, – куда ж без этого! – но никогда не оскорбляет, и уж тем более ни за что не причинит ей физический вред. Это ко мне у майора особое отношение. Он так и не смог мне простить тот наш побег и свои унижения, когда ему пришлось умолять меня о прощении.

Когда Яков Иванович впервые назвал меня уродиной, он и сам испугался и очень просил не рассказывать маме. Я и не собиралась, но ему пообещала, что подумаю и посмотрю на его поведение. Этого он тоже мне не простил. Когда он «обласкал» меня повторно, то больше не унижался, а просто напряжённо ждал моей ответной реакции. Не дождался. И тогда совсем распоясался, придя к выводу, что я никогда не пожалуюсь маме, оберегая её спокойствие.

Я сперва переживала, даже всплакнула один раз, а потом начала диверсионную войну. Самое жёсткое вредительство я учинила в ночь на 9 Мая, когда связала шнурки майорских парадных ботинок пятнадцатью тугими узелками. По-детски, конечно, в отличие от его взрослого поступка. Буквально накануне за распитием горячительного успокоительного он громко жаловался своим сослуживцам на то, что я никогда не слезу с его шеи, потому что… Цитирую: «Тупая ленивая корова! Кто станет драть эту дуру? Если только нахлобучить ей мешок на голову…»

Было обидно, потому что это неправда. Я хорошо учусь и много работаю на совершенно нелюбимой работе. А всю зарплату приношу домой – это мой обязательный вклад в семейный бюджет. Потому что наше государство недооценивает труд таких работяг, как майор Бойко, а о маминой зарплате и говорить нечего. А насчёт мешка на голове… Это тоже неправда. Я помню ночь с Женей. И всё, что он говорил, тоже помню.

Но пьяные дружки майора смеялись, и никто не закрыл ему рот. А ещё офицеры! Вот я и устроила ему встряску перед парадом. Мама меня тогда чуть не прибила… Ай, да ну – не хочу вспоминать даже.

* * *

Несмотря на весёлую январскую капель и плюсовую температуру, оставаться дольше на площади нельзя. Ноги без движения сильно замёрзли, а на моё приплясывание уже среагировал очень нетрезвый Дед Мороз. Вообще, количество этих белогривых дедов со Снегурками зашкаливало до неприличия.

– Извините, мне уже пора, – я улыбнулась назойливому «дедушке» и отцепила от своей талии его крепкую молодую ладонь.

Через три минуты я стояла перед стильной вывеской «Леди Ди» и собиралась с духом. Не думала, что приду сюда. Хотя, возможно, предложение почти годовалой давности уже неактуально. Дверь напротив с мелодичным звоном распахнулась, и из салона вышли две девушки. А мне очень захотелось уйти. Нет, я не выгляжу, как нищая попрошайка, и одежда на мне чистая, аккуратная. Только сильно диссонирует с этим заведением и с двумя полушубками, выпорхнувшими оттуда. Но отступать некуда.

Я сделала глубокий вдох и вошла внутрь, всем своим видом выражая высшую степень решительности.

– Здравствуйте, – с вежливой улыбкой я поприветствовала девушку за стойкой администратора.

– Добрый день, – она скользнула по мне равнодушным взглядом и снова вернулась к кокетливому чириканью с посетителем.

Не очень-то профессионально, но от её собеседника за версту разит большими деньгами и дорогим парфюмом. Таких клиентов, наверное, положено облизывать, не отвлекаясь на сереньких мышек-замухрышек. Несколько минут в моём случае ничего не изменят и, чтобы не мозолить людям глаза, я присела на удобный кожаный диванчик и заняла руки журналом. Дверь снова тренькнула и вошла девушка, совсем юная, наверняка ещё школьница – пушистые наушники, короткий задорный хвостик разноцветных волос и улыбка до ушей.

– Добрый день! Чем я могу Вам помочь? – встрепенулась администратор.

Странно – а на таких почему-то можно отвлечься. Что со мной не так? Улыбка не такая широкая? Или я недостаточно яркая? Может, мне линзы снять и выпучить глаза?

Следующие пару минут я слушаю увлечённый девичий щебет, после чего малолетке было радушно предложено скрасить своё ожидание чашечкой горячего шоколада. Девчонка, сняв верхнюю одежду, устроилась в кресле неподалёку от меня и придвинула к себе вазочку с конфетами. Я же вся слюной истекла на это лакомство с момента своего появления здесь, но взять постеснялась.

И вдруг – о, чудо! – меня тоже заметили!

– Девушка, Вы что-то хотели?

Нет, конечно, с чего Вы взяли?!

– Да, – из-за неожиданности и долгого молчания голос прозвучал, как из берлоги.

Вот теперь на меня обратили внимание все присутствующие. Я откашлялась, прочистив горло, и почувствовала, как загорелось лицо.

– Простите, я бы хотела увидеть Диану, – несмотря на волнение, мой голос на сей раз прозвучал выразительно и твёрдо, а мужчина вскинул брови и смерил меня уже более заинтересованным взглядом.

– По какому вопросу? – поинтересовалась, судя по бейджику, администратор Ольга.

– По поводу работы, – я поднялась со своего места и теперь чувствовала себя, как школьница у доски.

Может, надо было сказать – по личному вопросу?

– Работы – кем? – удивление в вопросе Ольги звучит настолько громко и бесцеремонно, что я мысленно умоляю её не начинать строить предположения.

К моему облегчению, снова раздаётся мелодичная трель и в помещение входит… Ох, это же Дарья! Роскошная блондинка в пушистом песце (явно не по погоде) является директором салона и, по совместительству, женой моего работодателя. Её муж Виктор, владелец модного ночного клуба, иногда подкидывает мне денежную подработку. Он – хороший человек, а Дарья… Я о ней мало знаю, но девчонки из клуба говорят, что стерва. Впрочем, стерва вежливо со всеми поздоровалась и даже улыбнулась, но тут же узнала мужчину и расцвела.

– Игорь Иванович, дорогой! – обрадовалась стерва Дарья, а я снова осталась под обстрелом администратора Ольги.

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я подошла ближе к девушке.

– Мне необходимо встретиться с Дианой.

– Это я уже слышала. Кем Вы собираетесь здесь работать?

– Здесь я не собираюсь работать, и мне нужно поговорить с Дианой лично.

– Тогда Вам нужно в Париж, – доверительно и очень язвительно сообщила добрая девушка.

Ответить я ничего не успела, потому что за спиной Ольги распахнулась дверь подсобного помещения, и передо мной материализовалась ещё одна стерва. Эту барышню с кукольным личиком, змеиным характером и хваткой бультерьера я хорошо помню – это Римма, личная помощница Дианы. Я уже поняла, что мне ничего не светит и приготовилась уйти с высоко поднятой головой.

– Риммуль, привет, я не знала, что ты здесь, – это стерва номер один отвлеклась от дорогого Игоря Ивановича, чтобы поприветствовать стерву номер два.

– Документы вчера забыла в твоём кабинете, уже уезжаю, – Римма махнула рукой, мол, не отвлекайся, разговаривай, и развернулась к нам с Олей.

– Здравствуйте, – улыбаюсь очередной пиранье. У меня в запасе сколько угодно терпения и милых улыбок.

– Добрый день, меня зовут Римма Михайловна. Могу я узнать Ваше имя?

– Элла, – я сделала короткую паузу и зачем-то добавила, – Алексеевна.

– Элла Алексеевна, – Римма по-доброму мне улыбнулась, – к сожалению, Диана вернётся только после Рождества. Но в её отсутствие я уполномочена решать все вопросы, в том числе и по поводу трудоустройства.

Мне действительно сегодня повезло или…

А тем временем Римма продолжила:

– Давайте пройдём с Вами в кабинет, а Ольга, перед тем как написать заявление по собственному желанию, принесёт Вам чашечку кофе.

– Рим, ты чего? – пискнула Оля.

– Римма Михайловна! – прошипела Римма и, больше не обращая внимания на расклеившуюся подчинённую, предложила мне пройти за ней.

– 2 —

– Извините, Элла-а… Алексеевна, – Римма, расположившись в директорском кресле, озадаченно поцокала по столу опасным колюще-режущим маникюром, – а когда Диана предлагала вам вакансию?

Я готова уже провалиться сквозь… С тоской взглянула на напольное покрытие и обречённо произнесла:

– Простите, что отняла у Вас время. Диана предлагала ещё в апреле… Просто я подумала… Неважно… Извините, я пойду.

Мне не терпится сбежать отсюда, но, похоже, у Риммы быстро не сорвёшься – она вынудила меня оставить номер телефона и пообещала непременно мне перезвонить, как только прояснит этот вопрос. Я прекрасно понимаю, что надеяться глупо, и Диана обо мне даже не вспомнит. Мне нужна была личная встреча. Но я улыбаюсь, от души благодарю добрую стерву Римму Михайловну и даже – браво мне! – выражаю надежду на скорую встречу.

Покинув кабинет, я едва не сбила с ног печальную Олю с чашечкой кофе, извинилась и устремилась к выходу.

На улице я вдыхаю сырой холодный воздух и вместе с нервным смешком меня отпускает напряжение. Хорошо всё же, что я не додумалась притащиться сюда с дорожной сумкой. Представляю, как бы я выглядела! Здравствуйте, я Элла из Сокольского! Мне год назад работу предложили, и вот – я приехала! А ещё мне жить негде и кушать очень хочется.

К счастью, на ближайшие пару дней вопрос с ночлегом решён. Осталось найти, где бы позавтракать, а потом, на сытый желудок, можно и приобщиться к праздничному гулянию.

– Девушка, прошу прощения, – чья-то рука касается моего локтя, и я резко разворачиваюсь.

– Игорь Иванович? – выпаливаю от неожиданности.

– Мы разве знакомы? – удивляется мужчина.

– Нет, простите, – я смеюсь, – это я в салоне Ваше имя подслушала. Вы что-то хотели спросить?

– Да! То есть нет – скорее, хочу сделать Вам предложение.

– Руки и сердца? – веселюсь. Вот меня понесло-то!

– Боюсь, я для Вас слишком старый, милая девушка, да и сердце моё давно занято. Я слышал, Вы ищете работу…

Я насторожилась. И огорчилась. Похоже, как сказала одна моя знакомая, у меня на лбу написано «Ко мне, все аферисты и маньяки!»

– Я хочу предложить Вам очень интересную и хорошо оплачиваемую работу, – продолжил дорого пахнущий Игорь Иванович.

– Даже не потрудившись сначала узнать моё имя?

– Ну, почему же?! Меня Вы уже хорошо знаете, а по Вам сразу видно, что Вы… приличная девушка…

Говорю же – всем сразу видно!

– Так как, Вы сказали, Вас зовут? – хитро улыбается этот проходимец.

* * *

От аппетитных запахов местной кухни у меня кружится голова и противно ноет желудок. Хорошо, что ещё не воет. Я всё же позволила настойчивому мужчине угостить меня обедом, раз уж он занимает моё время. Мы сидим в кафе-ресторане, расположенном в том же доме, что и салон красоты, из которого я так стремительно улепётывала.

– Ну что, убедились, что я не маньяк? – Игорь Иванович взирает на меня с насмешливой снисходительностью.

– Полагаете, меня должно убедить отсутствие соответствующей отметки в паспорте?

Указательным пальцем я отодвигаю от себя раскрытый паспорт Литвинова Игоря Ивановича, женатого москвича, сорока пяти лет от роду. Впрочем, на свой возраст он и выглядит, хотя очень ухоженный дядька. И маникюр у него идеальный. Даже слишком! Разве что стразиков на безупречных ногтях не хватает.

– А Вы совсем неглупая девочка, – мужчина улыбается.

– Неожиданно, правда? Похоже, Вы разочарованы.

– Да бросьте, Вы мне сразу понравились, Элла. Ваше лицо внушает доверие. Но как только Вы заговорили… Знаете, что у Вас волшебный голос?

– Откуда же мне это знать? Будем говорить обо мне?

– А почему нет? Хотя можем и обо мне. Мне хочется, чтобы у Вас сложилось обо мне приятное впечатление ещё до того, как нам принесут обед. Тогда Вы будете есть с аппетитом. А потом, на сытый желудок, моё предложение Вам покажется манной небесной.

– Своими загадками, Игорь Иванович, Вы рискуете меня запугать до полной потери аппетита. Так что выкладывайте уже своё предложение, а то я сейчас такого себе напридумываю!..

– Хорошо, – покладисто согласился мужчина, а его мобильник сообщил о входящем звонке. – Простите, Элла, я отлучусь на минутку.

Прижимая телефон к уху, Игорь Иванович направился к выходу, а я занялась ментальным призывом официанта с подносом. По оконному стеклу внезапно застучал дождь, и я порадовалась, что нахожусь по эту сторону окна – в тепле и на грани голодного обморока.

Из окна хорошо просматривается наводнённая людьми площадь, и народ вовсе не спешат укрыться от непогоды. Парковочная зона у тротуара плотно забита автомобилями. Люди с готовностью покидают тёплый салон, и никакой дождь не способен подорвать праздничный настрой горожан. Ещё один водитель покидает своё авто, и мой взгляд прилипает к высокой мужской фигуре. Из груди вырывается судорожный вздох.

Как же давно я тебя не видела…

Мозг сигнализирует об опасности – не твоё, не смотри, забудь… Но как? Если сердце, как заполошное – бьётся со стоном, распирает грудь, сдавливает лёгкие, не позволяя вздохнуть.

Женя со своим другом направляются прямо в кафе, но у самого входа останавливаются и о чём-то спорят. А когда войдут – что мне делать?

О! Вариантов масса!

Не войдут. Поворачивают назад и… оба провожают заинтересованными взглядами длинноногих девчонок. Но это ведь естественная мужская реакция, правда? И это не мой мужчина. Почему же мне больно?

– Знакомых увидела? – голос над головой прозвучал неожиданно и заставил меня вздрогнуть.

А я уже успела забыть о своём случайном спутнике. Неопределённо пожимаю плечами и снова прилипаю взглядом к окну, чтобы увидеть, как удаляется по тротуару высокая фигура. Неужели в салон? Продолжает сохнуть по Диане? Всё же хорошо, что её нет в городе.

А я здесь, совсем рядом… Со своим волшебным голосом и внушающим доверие лицом. Когда-то показавшимся ЕМУ красивым…

– Позвольте? – официант ставит передо мной чашку и пузатый чайничек.

– Спасибо.

Чай я попросила сразу, чтобы хоть немного унять чувство голода. Делаю первый глоток…

– Дело в том, что у меня есть мама, – неожиданно и очень серьёзно произнёс Игорь Иванович и задумчиво уставился на меня.

Ах, в этом всё дело!

Табун совершенно неподходящих комментариев пронёсся у меня в голове, но я благоразумно промолчала, опасаясь задеть сыновьи чувства.

Целую минуту напряжённо молчим.

– Понимаю, – я звякнула чашкой о блюдце и поощрительно кивнула мужчине, а он будто проснулся.

– О, простите, Элла, пытался подобрать правильные слова и задумался. Так вот, я почти тридцать лет живу в Москве, а мама у меня здесь, в Воронецке, и за ней нужен пригляд.

– А я здесь при чём? – спрашиваю с несвойственным мне вызовом, уже понимая, к чему он клонит.

– Хочу попросить Вас, Элла, составить компанию моей маме, – мягко стелет Игорь Иванович и поспешно добавляет, – за хорошее вознаграждение.

– Послушайте, я даже не знаю, что заставило Вас обратиться с этим ко мне, но можете дальше не продолжать. Я искала работу иного рода и не собираюсь, да и не умею, быть сиделкой. Поверьте, я очень сочувствую Вашей маме, но…

Игорь Иванович вдруг заржал, как конь, и моё сочувствие к бедной старушке возросло многократно.

– Ради бога, Элла, не подумайте ничего плохого. Я очень люблю свою маму, но она – последний человек, нуждающийся в сочувствии. И не смотрите на меня так строго, я, возможно, неправильно выразился. Дело в том, что моей маме нужна не сиделка, а компаньонка. И очень желательно – с проживанием.

Слова о проживании ложились на благодатную почву, но… Было слишком много этих «но».

– Так заберите свою маму в Москву и составьте ей там компанию.

– Не получится, – вздохнул мой визави. – Мама – очень сложный человек и плохо ладит с моей супругой.

– Игорь Иванович, а давайте начистоту. Ни один здравомыслящий человек не станет предлагать работу с проживанием совершенно посторонней девчонке с улицы. Вы ничего обо мне не знаете. А может, я аферистка! И, пожалуйста, не надо сейчас говорить, что у меня на лице всё написано. Я сама знаю, что у меня на лице! И я Вам не доверяю!

– Браво, Элла! Возможно, Вы и правы, но теперь послушайте, что я Вам скажу. Поверьте, куда больше риск нарваться на аферистку среди дам, охотно претендующих на эту вакансию. До того, как я увидел Вас в салоне, у меня состоялись четыре встречи в этом кафе. И ещё шесть собеседований за вчерашний день. Итого – десять! Многие из агентства, с прекрасными рекомендациями, и ни одну претендентку мне не захотелось познакомить со своей мамой. Ни одно из десяти лиц не вызвало у меня симпатии. А я привык доверять своей интуиции.

Да что ж такое с моим лицом? Неужели такой простецкий валенок?! Нестерпимо хочется взглянуть на себя в зеркало. Но официант уже принёс мой успокоительный суп-пюре и густую солянку для Игоря Ивановича. Я вооружилась ложкой и твёрдо заявила:

– Простите, но я тоже не поеду знакомиться с Вашей мамой.

– А никуда не надо ехать, Эллочка! – воодушевился Игорь Иванович. – Мама живёт в этом доме…

В этом доме… В самом центре. Рядом с моим университетом, с нарядной площадью, «Леди Ди». Здесь круглосуточно бурлит жизнь, сверкает иллюминация, звучит музыка… Не похоронная музыка с кладбища.

– Мама очень самостоятельный человек и даже чрезмерно активный, но у неё не очень здоровое сердце, а она совершенно не хочет…

А ещё в этот ресторан иногда приезжает Женя… А, возможно, и очень часто приезжает. Наверняка часто, ведь здесь «Леди Ди». А в десяти минутах ходьбы находится офис «СОК-строя».

– … В таких случаях, главное – с ней не спорить, и тогда никаких проблем. Она очень добрый человек, и Вы это поймёте. Возможно, не сразу…

Только сегодня я вырвалась на свободу, на целых два дня сняла номер в гостинице с видом на водохранилище…

– … Ну и сфотографировать Ваш паспорт. Только без обид, Вы же сами понимаете, – продолжает заливаться соловьём мой неожиданный работодатель, а меня даже не беспокоит, что я всё благополучно пропустила мимо ушей.

– Игорь Иванович, а на какую сторону выходят окна?

– В маминой квартире? Два во двор и два – на сквер и центральный загс. Да красотища, Эллочка! Ну, хоть на пару недель! Мне срочно надо возвращаться, и совершенно нет времени…

Римма, скорее всего, не позвонит. А работа всё равно нужна… Не такая работа, конечно, но за две недели у меня будет возможность подыскать что-то стоящее, да и жить пока где-то надо…

– 3 —

Мы взбираемся по лестнице на пятый этаж, и я с удовлетворением отмечаю, что подъезд очень чистый и ухоженный. Но не очень тихий. Где-то громко звучит музыка и по мере нашего восхождения становится ещё громче.

– Нам точно сюда? – недоверчиво спрашиваю Игоря Ивановича, когда мы останавливаемся перед дверью, за которой певица выводит томным голосом: «Ведь я институтка, я дочь камергера… Я чёрная моль, я летучая мышь…»

Мой спутник молча кивает и вдавливает кнопку звонка.

Долго давит. И когда открывается дверь, мои глаза расширяются, а рот непроизвольно распахивается…

Высокий тюрбан из полотенца… Дымящаяся сигарета в длинном мундштуке, кроваво-алые губы… Короткий шёлковый халатик… Сухие жилистые ноги в четвёртой позиции…

– Игорюша, сыночек, а разве ты ещё не упиZдил в свою Москву?

Визуально определить возраст этой женщины не представляется возможным. Но присутствие уже немолодого сыночка позволяет предположить, что даме за шестьдесят. Невероятно, но мама с сыном выглядят ровесниками. Невысокую, худенькую и очень бледную женщину вряд ли можно назвать красивой… Но она необычная и притягательная. Единственное яркое пятно на бесцветном узком лице – её губы. Алые и насмешливые, они образовали аккуратную букву «О» и выпустили навстречу родной кровиночке сизое колечко дыма.

– Мам, вообще-то у нас гости, – смущённо заметил Игорь Иванович и помахал ладонью перед своим носом, разгоняя сигаретный дым.

– У нас? – белесые, едва различимые, брови взлетели вверх, а в голосе женщины послышались язвительные нотки.

Судя по хищному прищуру её глаз и презрительно искривлённым губам, я догадываюсь, что сейчас последует едкое продолжение, и подаю голос:

– Здравствуйте, – принимаю удар на себя, растягивая приветливую улыбку во всю ширину своего, внушающего доверие, лица.

Игорь Иванович кивает мне ободряюще и представляет:

– Мам, познакомься, это Элла. Надеюсь, Вы подружитесь, – и уже мне: – Элла, а это моя мама – Инесса Германовна. Прошу любить и жаловать.

Свой ответ женщина, как нарочно, пропевает хрипловатым голосом вместе с исполнительницей шансона:

– «Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите… А все остальное – дорожная пыль».

Совсем несложно догадаться, что к просьбам моего спутника здесь не очень-то прислушиваются, поэтому на любовь я изначально не рассчитываю. И всё же еле сдерживаю рвущийся смешок.

– Мам, имей совесть! – начинает нервничать Игорь Иванович.

– Рюнечка, а скажи, пожалуйста, на кой ты притащил ко мне этого ребёнка? – молвила Инесса Германовна, скользнув по мне раздражённым взглядом. Кажется, она даже не собирается приглашать нас в квартиру.

– Объясню, когда мы войдём. Или ты так и будешь держать нас за дверью?

– А я вас и не держу, дети мои. Уёбен зи битте! – Инесса Германовна взмахивает тонкой рукой с зажатым между пальцами мундштуком, указывая своим изящным жестом нам на обратный путь.

Мне и смешно, и неловко одновременно, но, памятуя о том, что в компаньонки к старой грубиянке я вовсе не напрашивалась, принимаю единственно верное решение.

– Извините, Инесса Германовна, за доставленные Вам неудобства. Я, пожалуй, пойду.

Выпаливаю уже обоим «Всего доброго!» и, не дожидаясь очередного «вежливого» посыла, устремляюсь вниз по лестнице. Реагировать на оклик Игоря Ивановича не считаю нужным – свой скромный обед, как мне кажется, я уже отработала. Слышу, как Рюнечка что-то тихо и быстро бубнит своей экзальтированной мамаше, но это меня уже не касается.

Стараюсь прогнать сожаление от потери заработка. Я ведь на него и не рассчитывала… Но за две недели мужчина обещал заплатить больше, чем я зарабатываю за месяц. Да ещё с проживанием! Я так быстро успела себя настроить и даже размечталась, как буду смотреть из окна на нарядный город, а в рождественскую ночь схожу к главной ели на площади. Тут же рукой подать.

– Эй! Как там тебя… Стой! – грубоватый и бесцеремонный окрик Инессы Германовны настигает меня на третьем этаже, но я даже не думаю останавливаться.

Ещё чего! Я собака ей, что ли? Слышу, как за мной топает Игорь Иванович и тоже зовёт. Ускоряюсь. Я вовсе не для того сбежала от сумасшедшего майора, чтобы сейчас терпеть чокнутую постороннюю бабку.

– Элла! – это снова Германовна. – Да постойте Вы!

Ну, надо же – имя моё вспомнила! И даже на «Вы» обратилась… Я замедляю шаг и позволяю Игорю Ивановичу нагнать меня у самого выхода.

– Эллочка, ну Вы и бегаете, а я ведь уже не мальчик, – высказывает мне укоризненно, но выглядит довольным. – Простите, Элла, на маму иногда находит. Но я ведь сразу предупредил, что она непростой человек. Но, поверьте, она совсем не злая.

– Да перестаньте меня уговаривать, я нисколько не обиделась.

Ну, если только самую малость расстроилась…

* * *

– Ох, какая же нервная молодёжь пошла! – отчитывает меня Германовна вместо извинений. – Наша жизнь, деточка, и так слишком коротка, чтобы растрачивать её на глупые обиды.

Я не хочу оправдываться и молча пожимаю плечами, не забывая выдерживать вежливую улыбку. Мы расположились за круглым столом в просторной гостиной, а Игорь Иванович суетится вокруг нас, организовывая чаепитие.

– Так ты, значит, решила со мной подружиться, – женщина сканирует меня испытующим взглядом. – И даже собираешься у меня жить?

От волнения у меня даже лоб вспотел – и что говорить? Отвечаю, как есть:

– Откровенно говоря, ещё час назад я ни о чём таком не думала.

– Ценю откровенность, – похвалила Германовна. – Но теперь-то думаешь?

Я окинула гостиную, больше напоминающую склад антиквариата. Очень богато, но до безвкусицы захламлено многочисленными статуэтками, вазочками и причудливыми фигурками животных. Я снова передёрнула плечами.

– Если Вы сочтёте это необходимым и удобным…

– Я, деточка, вообще терпеть не могу посторонних на собственной территории, – фыркнула хозяйка квартиры и почему-то покосилась на сына.

– Ну, тогда… – я пытаюсь как можно корректнее спросить, зачем же она меня вернула. Но Инесса выдаёт новый вопрос:

– Готовить умеешь?

– Умею, конечно, только без особых изысков.

– А почему без изысков?

– Навыков нет…

Германовна удовлетворённо кивает и следующие полчаса буквально обстреливает меня градом вопросов: где живёшь, с кем?.. Где и на кого учишься, есть ли парень… А почему нету – как так? И как насчёт вредных привычек?

– У меня? – переспрашиваю.

– Про свои вредные привычки я и сама всё знаю! У тебя, конечно!

– Я не курю, не пью, – начинаю перечислять.

– А при слове «жопа» в обморок не падаешь?

– Мама! – одёргивает её Игорь Иванович.

– Помолчи, Игорь! И вообще, сядь уже, не мельтеши! А замечания своей Жоржетте будешь делать, если, конечно, найдёшь её дома после своего возвращения!

– Позволь тебе ещё раз напомнить, мама, что мою жену зовут Жанна! И прекрати уже эти грязные намёки, она верная и домашняя девочка.

Раздражённый Игорь Иванович удалился в кухню. Мне было его по-человечески жаль и стало очень некомфортно от того, что мне приходится всё это слышать.

– Вот-вот – девочка! – крикнула ему вслед заботливая мама. – А девочки, сынок, не должны трахаться с дедушками. Верная она… Пф-ф!

Германовна потянулась ко мне и доверительным шёпотом сообщила:

– У Рюшечки настолько верная супруга, что даже собственному мужу не даёт. Блядища такая!

– Может, им стоит самим разобраться, – предполагаю осторожно.

– Мала ещё рассуждать! – рявкает Инесса. – А у меня единственный сын! И тот дурачок. Господи, как же он живёт-то без мозгов?

Игорь Иванович где-то за пределами комнаты взял себя в руки и вернулся уже с улыбкой.

– Мам, ты просто поверь, что у меня всё хорошо. Договорились?

– Конечно, дорогой, – покладисто согласилась Инесса Германовна. – И ты тоже помни, что я – женщина, хоть и доверчивая, но очень труднонаёбываемая.

* * *

К концу чаепития за столом воцарилась атмосфера доброжелательности. Правда, я так и не поняла, нужна я здесь или нет… Всё решил очередной вопрос Инессы.

– А ты, Эллочка, кем в «Леди Ди» собиралась работать?

– Да я не в салоне хотела работать. Мне предлагали место в танцевальной студии.

– Так ты танцуешь? – оживилась Инесса. – А я и смотрю – фигурка у тебя спортивная, осанка, как у гимнастки. Только для гимнастки сиськи у тебя больно великоваты, да и для балерины тоже.

Я почувствовала, как щёки заливает краской, но Германовну моё смущение не тронуло, и она продолжила:

– Так ты что, спец по бальным танцам?

– И по ним тоже, но сейчас занимаюсь стрип-пластикой.

– Ты танцуешь на пилоне? – глаза у Инессы загорелись.

– Ты стриптизёрша?! – шокировано и разочарованно пробормотал Игорь Иванович.

– Нет, это совсем не одно и то же, – пытаюсь объяснить мужчине, но Инессе до этих тонкостей нет никакого дела.

Женщина хватает меня за руку и, с обожанием глядя мне в глаза, радостно заявляет:

– Пойдём-ка, милая, я покажу твою комнату.

– 4 —

Этой ночью я вряд ли смогу уснуть. День, настолько перенасыщенный событиями и эмоциями, не даёт расслабиться, не отпускает…

Уже завтра я переберусь к Инессе. Женщина потребовала называть её именно так. Смешная она. И, кажется, очень одинокая. Я до сих пор не понимаю, что будет входить в мои обязанности, и это несколько напрягает. Но Инесса сказала – «Разберёмся!» Так задорно и уверенно, что на душе стало сразу очень легко… Словно мою хлипкую лодку во время шторма в открытом море каким-то чудом выбросило на островок суши. Вокруг по-прежнему штормит, впереди неизвестность, а на моём спасительном маленьком острове карнавал, дым ментоловых сигарет и «приют эмигрантов».

Вот только Игорь Иванович выглядел слегка озадаченным. Поглядывал на меня с тревогой и недоверием, будто я его намеренно обманула и, сбросив лягушачью шкурку, обернулась змеей, явившейся искусить и растлить бедную старушку. Почему-то моя танцевальная деятельность вызывала в мужчине ярый протест, а ведь вначале он показался мне таким продвинутым и уверенным. Игорь Иванович дотошно изучил мои документы (благо, они были с собой), отсканировал и паспорт, и студенческий билет. Он бы и отпечатки моих пальцев снял, но снова вмешалась Инесса:

– Рюшечка, тебе пора проведать столицу, а то, боюсь, Жоржетта не вынесет долгого испытания верностью и запрет от тебя свою… эм… своё сердце.

– Не беспокойся, мам, у меня имеется ключ к её сердцу.

– Ключ, сынок, должен быть твёрдым и негнущимся, а у тебя возраст, нервы… Так что отцепись уже от моей девочки и вали к своей.

И Рюшечка свалил. Даже выдал мне перед отъездом небольшой аванс и пообещал часто звонить.

Инесса, уже после того как мы с ней распрощались до завтра, успела мне позвонить дважды. В первый раз попросила купить ей утром молоко и банку зелёного горошка, а во второй – блок сигарет и презервативы. Я едва удержалась от вопроса: «А зачем Вам?» Даже и не знаю, как я их покупать-то буду, но пришлось пообещать. XXL – О, господи! К этому стоит подготовиться.