Читать книгу Где печеньки? - Алия Нурсипатова - Страница 2

Мой папа родился на востоке Казахстана, мама на западе, а познакомились они на юге, в Алматы, когда учились в институтах.

Папу сватали другой девушке, такой же высокой, как он. Но семейная легенда гласит, что, увидев маму, папа больше ни на кого не смотрел. Он долго за ней ухаживал, пока она не ответила взаимностью.

Мама выросла в Атырау на берегу реки Урал, и папа, чтобы не ударить в грязь лицом, сказал ей, что он из большого портового города Аягуза, на берегу широкой реки, по которой ходят теплоходы. Закончив учебу, они поженились и поехали жить на родину к папе. Но, когда мама приехала в Аягуз, то увидела лишь малюсенький военный городок. А на крохотной речке, не то, что теплоходы, а даже и лодки садились на мель. Но дело уже было сделано, теперь здесь был ее дом.

Папа перешел на военную службу. Он часто уезжал на учебу и в командировки, а мама оставалась с бабушкой, папиной мамой. Через год после свадьбы родилась я, еще через два мой братик. Мама работала учительницей, занималась нами и хозяйством. Мама, острая на язык и правдолюб, с бабушкой не поладила.

Моя бабушка была сиротой и воспитывалась в деревне у дальних родственников. Ее родители погибли во время голода в Казахстане в тридцатые годы. Родственники относились к ней хорошо, воспитали как свою дочь. Выросла сильной и умной, хоть и маленького роста. Поехала учиться в город. Выбрала радиотехникум, потому что там студентам выдавали пальто и сапоги.

Когда пришло время выйти замуж, родственники познакомили ее с моим дедушкой-вдовцом. Дедушка был образован и хорош собой – высокий, светлый, голубоглазый казах. Работал преподавателем в школе. Она вышла за него замуж и одного за другим родила четверых детей.

Но дедушка внезапно умер, и она осталась одна с детьми. Опять помыкавшись по родственникам, переехала в Аягуз и устроилась кладовщицей в военном городке. Неплохо зарабатывала, в доме всегда была еда, а папа, его брат и обе сестры получили хорошее образование.

Бабушка всегда ворчала. Ворчала в основном на взрослых, нас, внуков, она любила и старалась порадовать. Она покупала нам сладости и яблоки со своей пенсии и прятала в свой сундук. Жаль, вспоминала о них, когда они были уже несъедобны.

Однажды мы с братом поехали вместе с ней на джайляу – летнее пастбище. Мы жили в юртах, ели бешбармак, катались на качелях. У меня был свой ягненок. Он был нежно-розовый, шустрый и пах травой. Бабушка научила меня его подманивать и кормить.

Раз в год, летом, бабушка собирала всех внуков и вела фотографироваться. Внуки сопротивлялись, потому что не хотели в жару наряжаться и сидеть неподвижно по полчаса. На фотографиях были запечатлены потные, злые, взъерошенные, заплаканные дети и суровая бабушка.

Потом мой дядя женился, и бабушка переехала к нему. Из дома исчезла половина имущества, но нам было все равно, потому что вместе с ним пропало напряжение. Мы пили чай на залитой светом кухне, папа шутил, мама хохотала. Это мое первое яркое и цельное воспоминание. И счастливое.

До этого какие-то обрывки.

Вот я смотрю в окно и вижу бескрайнюю степь – плоскую и лысую, как тарелка. Выхожу из дома и иду в школу по прорубленному в снегу коридору, потому что нашу пятиэтажку замело. Я тону в маленькой илистой речке и меня вытаскивает из воды старшеклассник. Мы с братом приходим из бассейна домой и не можем снять шапку, потому что она примерзла к непросушенным волосам. Мы с мамой и братом выбегаем из дома в морозную ночь, а вслед несутся проклятия бабушки.

Я стою перед измерителем радиации и смотрю, как растут цифры на счётчике.

Каждое воскресенье было землетрясение, а по местному каналу показывали двухголовых телят и девушку ростом с пятилетнего ребенка. Много лет спустя я узнала о ядерных испытаниях на семипалатинском полигоне.

Раз в пару лет мы ездили на лето в Атырау к моей второй бабушке, маминой маме. Она была полной противоположностью папиной: высокая, стройная и молчаливая. Я никогда не слышала от нее лишнего слова. Когда мы собирались за столом она только слушала, что говорили ее дети, мои дяди и тети, тихонько пила свой чай и вставала первой из-за стола. В остальное время мы ее практически не видели, она занималась садом или спала у себя в комнате. В Атырау мы купались в Урале, отъедались фруктами и рыбой и кормили комаров, которые кусали через несколько слоев одежды.

Я была высокой, нескладной и мучительно застенчивой. В очереди стеснялась спросить, кто последний и пропускала всех вперед. Боялась телефонного звонка. Стеснялась выйти во двор в новом платье и стояла часами в подъезде. Иногда так и возвращалась домой, не решившись выйти.

Когда вся семья собиралась перед телевизором, я читала. Пока они смотрели кино, я жила в мире отважных мушкетеров и прекрасных дам. Я знаю все шутки и цитаты из советских фильмов, но никогда их не видела. Слышала всё, но глаза были в книге. Прочитала всё собрание сочинений Дюма, Верна, Чехова. А родители запрещали читать. Боялись, что испорчу зрение, стану синим чулком и книжным червём.

С ровесниками мне было сложно, говорить с ними было практически не о чем. Мне хотелось обсуждать книги и приключения в них, а соклассники говорили о каких-то неинтересных мне вещах, например, об одежде и еде, и разговор не клеился.