Читать книгу Азы эмиграции. Что нужно знать о возможностях переезда и жизни в другой стране - Алла Баркан - Страница 4

Вторая волна (с 1941 вплоть до 1950-х годов) состояла из лиц, оказавшихся за пределами СССР во время Второй мировой войны и не возвратившихся после победы в войне на родину (советские военнопленные; люди, насильственно увезенные в Германию; немцы и финны – спецпоселенцы; беженцы, сотрудничавшие во время войны с немцами; «эвакуированные», насильственно вывезенные немцами из освобождаемых Советской Армией районов; гражданские интернированные – сотрудники и дипломаты, отправленные из СССР для работы в Германию и не сумевшие возвратиться на родину до войны; и прочие).

Многие из этих невозвращенцев просто боялись вернуться на родину, догадываясь или же зная, что их поджидает там (участь предателей, ссылки и лагеря).

Драма дипийцев

Одной из страниц эмиграции второй волны стала драма дипийцев – так называли несчастных людей, боявшихся возвратиться в СССР и в страны Восточной Европы. Аббревиатура DP (от англ. displaced persons – перемещенные лица) давала возможность беженцам получить легальный статус и право на эмиграцию из Европы. Слово «дипиец» превратилось в своеобразную вторую национальность человека.

Всем известно о встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Ялте в феврале 1945 года. Но почти никто не знает, что на этой ялтинской конференции обсуждался также вопрос репатриации. Сталин требовал вернуть в СССР всех, кто жил в Советском Союзе до 1939 года, хотели они этого или не хотели. Речь шла о насильственном возвращении на родину. А как этих людей встретят «дома», не надо было даже догадываться, зная политику вождя. К сожалению, союзники запятнали свои имена удовлетворением просьбы Сталина, узаконив насильственную репатриацию советских людей, находившихся в то время на Западе.

Специалист по истории насильственной репатриации Николай Толстой в своей книге «Жертвы Ялты», вышедшей на английском языке в Англии в 1978 году, а затем, в 1988 году, и на русском языке в Париже, пишет о почти 5,5 млн людей, которые добровольно или принудительно вернулись на родину. Из этой книги можно узнать, что из «возвращенцев»:

20 % получили либо смертные приговоры, либо 25 лет лагерей; 15–20 % получили от пяти до десяти лет лагерей; 10 % высланы в Сибирь сроком не менее шести лет; 15 % отправлены на работы в Донбасс, Кузбасс и другие разоренные войной районы без права возвращения в родные места и лишь 15–20 % смогли вернуться к себе.

Предполагая, что ждет их на родине, советские люди всеми правдами и неправдами пытались избежать насильственного возвращения домой. Чтобы невозвращенцев не касалась репатриация, им было необходимо эмигрировать из Европы. Однако у этих людей не было права на эмиграцию. Такое право им дал дипийский паспорт – паспорт для перемещенных лиц, получения которого смогли добиться, сметая все преграды, Элеонора Рузвельт и младшая дочь Льва Толстого Александра Львовна Толстая. И хотя даже с таким паспортом у невозвращенцев была масса проблем, тем не менее он сохранил жизнь многим людям.

К сожалению, для получения этого паспорта люди меняли свои биографии, профессии, имена и фамилии, национальность, превращая свои жизни в мифы – в мифы выживания.

Особенность второй волны эмиграции по сравнению с первой волной заключалась в том, что невозвращенцы уже вкусили плоды жизни в Советском Союзе, всю «сладость» сталинизма. Они понимали, что у них появилась возможность побега из-под железного занавеса.

В отличие от белой эмиграции большая часть невозвращенцев отправилась за океан. Их можно было встретить в США, в Южной Америке, в Канаде и даже в Австралии… В то же время часть эмигрантов первой волны после раздела территорий между союзниками оказалась в странах советского влияния или на территориях, отошедших к СССР.

Хотелось бы обратить внимание на то, что если представители белой эмиграции пытались получить нансеновский паспорт, чтобы иметь возможность возвращения на родину, то эмигранты второй волны, мечтали получить дипийский паспорт, чтобы не возвращаться домой. Правда, понятия «родины» и «дома» у них были уже совершенно другие.