Читать книгу Гоадарай: приключения Ангелины - Алла Чернец - Страница 10

– От Карла… – Егор задумался. – О, так вот откуда я знаю ваше лицо. Он показывал ваше фото. Хвастался, – презрительно-снисходительно сказал Егор. – У вас была приличная разница в возрасте с ним. Но ему нравилось, что у нас в России никто не закатывает глаза, если женщина намного моложе. Он еще говорил, что в Америке его бы прозвали sugar daddy. Он всем нравился. Очень открытый. И всегда улыбался. Что с ним? Я потерял из виду всех, кто был связан с моим сибирским временем.

– Я не знаю, Егор. Сибирь с тех пор для меня еще более суровый край, чем представлялся раньше, хотя Карл часто присылал мне фотографии с пейзажами неземной красоты. Мы с ним расстались. На то было много причин. Но в наш последний разговор мы говорили о вас. Он проявил искреннее сочувствие и возмущался звонком из Москвы…

– Да, как только я пришел в себя, первое, что узнал, – что потерял работу.

Егор невесело улыбнулся.

– Наверное, прокаженные на острове чувствовали себя так же скверно. Хотя нет… Я же мог скрывать перед незнакомыми людьми, что на самом деле записан в прокаженные.

– Егор, но вы живы. Более того, вы производите впечатление благополучного человека.

– Нет, это не впечатление. Я и есть вполне благополучный человек. Я и лечу-то этим рейсом, потому что другого на это время не было. Иначе я бы путешествовал бизнес-классом, – пожав плечами, добавил он. – Вы знаете, Ангелина, я не верю в такие случайности. Наверное, мы должны были сегодня вот так неожиданно пересечься. И, наверное, это для того, чтобы я оглянулся на этот самый странный год в своей жизни.

– Если вам тяжело говорить об этом, я ни в коем случае не настаиваю.

– Ангелина, вы будете первой, кто узнает о секретах, которые я бы предпочел похоронить.

Ангелина вдруг почувствовала, что задыхается от серьезности. То, что они обсуждали такую тяжелую тему, казалось, накаляло воздух грозовыми разрядами.

– Егор, я понимаю, что я старше, но мы можем перейти на «ты».

Ангелина с облегчением услышала, как Егор рассмеялся:

– Я и не подозревал, что младше тебя.

Ангелина улыбнулась в ответ.

– Спасибо.

Егор выдержал долгую паузу и, наконец, нарушил тишину.

– То, что произошло со мной, заставило меня по-другому смотреть на жизнь.

– Может, потому что ты понял, что тебе дан шанс жить вместо умереть?

Егор задумчиво кивнул.

– Я часто спрашивал себя, зачем мне нужен был такой жестокий урок. Почему другие обходятся без того, чтобы почти перешагнуть черту? Потом я понял, что в таких вопросах нет никакого смысла, – я не знаю о других ничего, кроме того, что они готовы открыть миру. Я не знаю, что привело их к неудаче или успеху. Такое знание мне дано только по отношению к себе. И то время, которое я потрачу на сравнения и ненужные размышления, я с большей пользой потрачу на то, чтобы быть честным с собой.

Ангелина втянула голову в плечи, – в словах Егора была холодная правда, отрезвляющая, как холодный душ. Что может быть проще, чем свалить все свои ошибки на невезение? А еще лучше, – подумать обо всем попозже, перетекающее в никогда.

– Да, наверное, я понимаю, о чем ты говоришь.

– Но я забежал вперед. То, что произошло, случилось не в один день. Я долго испытывал судьбу на прочность, прежде чем она лишила меня сил. Когда я приехал в Сибирь, я был уже четко работающим механизмом, запрограммированным на взрыв. В Москве оставались жена и мой сын. Собственно, все и началось после его рождения. У меня так блестяще складывалась карьера, все происходило, как будто само собой, – университет, сразу после окончания отличный контракт, потом встреча с будущей женой, – красавица и умница, как принято у русских женщин. Волна удачи. И в какое-то мгновение я поймал себя на мысли: «Что-то слишком солнечно, без адреналина». Наверное, в тот самый момент я и соскочил со светлой волны удачи, даже не заметив этого.

Ангелина сказала:

– Я когда тебя рассматривала, решила, что похож на Печорина. Но сейчас вижу, что скорее ты Кай, а значит, – должна появиться Снежная Королева.

Егор засмеялся:

– Только у наших барышень воображение перенаселено книжными персонажами. Но, Ангелина, ты действительно попала в самую точку, хотя ты сейчас поймешь, почему я рассмеялся… Мы отправились с женой в Дубаи. С нами была еще одна пара, – и мы, и они оставили детей с родителями. Я и задумывал эту поездку ради жены, – хотел, чтобы она после рождения малыша немного отдохнула. Чувствовал себя полубогом. Щедрым, дающим. Моя жена даже сделала мне замечание, – сказала: «Егор, ты стал таким напыщенным, до смешного. Если все дается тебе легко, будь вдвойне благодарен». Я только вспылил и обвинил в неблагодарности ее. Тот вечер мы решили провести отдельно, – жены отправились в торговый центр, а мы с другом – в клуб. Дальше все происходило с невероятной быстротой. С нами познакомились две чернокожие проститутки. Из Эфиопии. Та, которая понравилась мне, немного говорила по-английски. У нее в глазах было такое невинное выражение, что это меня и погубило. Тело при этом она имела совершенно роскошное, – тонкие руки, безупречные ноги, линия шеи, – черный лебедь, а кожа такого нежного оттенка, что казалось, что перед тобой шоколадный десерт, покрытый тончайшей молочной глазурью. Что я могу сказать? Эфиопки считаются одной из самых красивых африканских наций не напрасно. Но меня это не оправдывает, конечно. Я не собирался с ней спать, – мне хотелось убить время. Я смеха ради начал расспрашивать ее, как она дошла до жизни такой. И она мне рассказала, что очень рада тому, что жива, что многие ее друзья умерли еще в лагере. Каком лагере? В лагере, в который собрали годовалых детей, оставшихся круглыми сиротами: в то время в Эфиопии бушевала война. Она с гордостью сказала, что она, как и русские, православная, и меня это тронуло, пусть даже это было все, что она знала о русских. Я спросил, давно ли она в этом бизнесе, – нет, недавно, но она снова подтвердила, что на судьбу не жалуется, потому что в Африке бы точно умерла. Она, конечно, была очень невежественна, потому что не имела возможности даже в мало-мальски приличную школу ходить. В общем, возвращаясь к твоим словам, сам того не зная, в тот момент я встретил свою Снежную Королеву. Черную Королеву. Нищую, плохо образованную, продающую себя. Она назвала себя Лидией. В пятнадцать лет Лидия начала жить с каким-то эфиопом и безропотно работала в его лавке за еду, потом его семья начала использовать ее в свободное время, как няньку и прислугу. А потом он, видимо, пресытившись ее юностью и неопытностью, убедил ее отправиться в Дубаи, как он сказал, горничной. Когда она приехала сюда, на следующий же день она поняла, какого рода работа ей предстоит. Плакала она только от обиды, ведь ей пришлось посмотреть правде в глаза и принять, что мужчина, которого она любила, продал ее, как наскучившую собаку. Однако ей в какой-то степени повезло, потому что чернокожие проститутки тут ценились очень низко. Она же попала к хозяину, который заботился о своем товаре, а она из-за своей красоты попала в положение привилегированных, – ей разрешалось работать только четыре раза в неделю и только в баре этого клуба, одного из самых дорогих в городе. Как она относилась к тому мужчине, который распорядился сначала ее невинностью, а потом женской судьбой? Православие призывает к прощению.

Егор поверил и в ее историю, и в ее прощение, – в глазах его новой любви не отражалось ничего, кроме уже восходящего солнца. Лидия в тот день получила деньги просто так, чтобы потом рассказывать, что русские самые щедрые, самые лучшие, самые сильные. Расставшись с ней, Егор не думал о продолжении, – он даже не взял номер телефона Лидии. Возвращался в отель он в глубокой задумчивости. Его жена, заметив настроение Егора, сказала со смехом, что с таким лицом не в клубах прохлаждаться, а Баха слушать, и он вдруг с раздражением подумал, что их брак съела ржавчина рутины. Они и поженились только потому, что оказались из одного круга, одного поля ягоды. Рождение сына заставило их воспринимать друг друга с этих пор как нечто незыблемое. На смену уверенности, так согревавшей вначале, пришла привычка.

Сразу после возвращения Егору сообщили, что на ближайшие полгода он отправится в Дубаи. Он даже не удивился. С этого мгновения он знал, что приедет назад и тут же разыщет Лидию, которая благодаря фатализму Егора или прихоти судьбы стала его путеводной звездой. К тому времени, как его жена и маленький сын присоединились к нему в Эмирате, Егор уже не только нашел Лидию, но и снял для нее маленькую квартирку, оплатил уроки английского и самозабвенно любил ее каждый день. Чем интимнее было узнавание, тем больше закручивалась спираль привязанности, а когда Егор очнулся, так как его жена прямо его спросила, изменил ли он ей, было уже поздно. Он не мог заставить себя притронуться к жене. Дом, внешне благополучный, наполнился тоской.

– Ты знаешь, Ангелина, я потом спросил у жены, чего она ждала. Она ответила – развязки. Она верила, что коль скоро время убило любовь к ней, то точно так же оно убьет и любовь к другой женщине. Но я искренне полагал тогда, что жизнь в треугольнике может продолжаться бесконечно долго. Если бы кто-то спросил, а если завтра назад в Москву, я бы не знал, что ответить, кроме того, что каким-то образом перевезу и Лидию, и все будет, как прежде.

Жена, узнав историю пассии Егора, заставила себя поверить в то, что наваждение закончится с окончанием контракта. Однако полгода переросли в год, а затем – во второй. Егор фактически жил на две семьи, и русская диаспора, осевшая в Эмиратах, охотно записала Егора в сумасшедшие, – его жене все выражали симпатию и поддержку, но так как Егор был успешным и независимым, мало кто мог его остановить или критиковать открыто. Закончилось все банально. Лидия, за это время нарастившая лоск и пришедшая, наконец, к осознанию своей власти над мужчинами, спросила Егора, собирается ли он разводиться. Ее вопрос был для него откровением. Галатея переросла Пигмалиона. Когда он ответил отрицательно, Лидия прищурила свои рысьи глаза, из которых на мгновение исчезла невинность, так чаровавшая Егора и многих других, и сказала что-то на своем языке. Егор почувствовал, как будто что-то укололо его, но не обратил на это внимания. В тот день он нашел в кармане своего пиджака какую-то смешную африканскую рожицу, но принял это как милую выходку Лидии и ее желание помириться. В их следующую встречу он ощутил сильную жажду и резкое сердцебиение – за окном солнце раскалило землю до белого тумана. Егору всегда было смешно смотреть на Лидию, которая зимой куталась и жаловалась на холод, в то время, как Егор при первой возможности менял туфли на легкомысленные шлепанцы. В этот раз она сказала, подав ему воды, что русскому никогда не полюбить восточного солнца, и это внезапно привело Егора в ужасное раздражение, едва ли не бешенство, – впервые ему захотелось уйти, и он быстро покинул квартирку, радовавшую его до этого. Однако уже в машине его с непреодолимой силой потянуло назад. На следующей неделе ему сообщили, что в связи со сменой руководства его отзывают из Дубаи, – ему и его семье предстояло срочно вернуться в Москву, – Егора ожидало новое назначение, но какое и куда, он не знал. Сначала эти новости привели его в панику, однако он тут же решил, что Лидия присоединится к нему. Она отвечала как-то уклончиво, но Егор, который привык, что она не может обходиться без него в повседневной жизни, не обратил на это внимания. Он уезжал если не с легким сердцем, то в полной уверенности, что ничего не изменится. Ему, однако, не нравилось его собственное настроение. Он стал легко впадать в раздражение и агрессию. Сын, который неизменно был для него источником радости, вдруг стал капризным, играл неохотно, и если Егор приносил подарки, часто бросал их, не выказывая прежнего счастья. В Москве дела и вовсе пошли из рук вон плохо, – их квартиру перед самым приездом ограбили. В первый же день в пробке Егора едва не насквозь протаранили, – он чудом остался жив, но ему предстояло срочно менять машину. Телефон Лидии не отвечал. Егор начал нервничать, однако когда он получил от нее письмо, то успокоился. Она сказала, что пропустила звонки случайно, и вообще, телефон что-то барахлит, наверное, вот-вот сломается. Егор выслал ей деньги на покупку нового телефона в тот же день, но и это не помогло, потому что Лидия отвечала все реже, и уже когда Егор отправился в Сибирь, – ему предстояло оставаться там всего четыре месяца, после чего ему пообещали возвращение на Ближний Восток уже в новом, еще более выгодном положении, и он сообщил об этом жене по телефону, а Лидии – письмом, он услышал два отказа. Жена наотрез отказалась отправляться снова в город, оставшийся в ее памяти как источник непрекращающейся агонии, полированной роскошью, которая одна только и позволяла ее терпеть. А Лидия презрительно написала, что больше не нуждается в благодеяниях Егора. Она встретила испанца, тоже инженера, который хочет на ней жениться. Егор читал это письмо, и все перед ним плыло, как в тумане. Он уже очень давно чувствовал, что каждое утро ему требуется все больше усилий, чтобы проснуться, он уже забыл, когда его наполняла радость просто оттого, что впереди еще один день. Все его мысли были сосредоточены на Лидии, – он задумался на секунду. Деньги, деньги… Он пересылал их едва ли не каждую неделю. Жену ему было не жалко совершенно, поэтому ее жесткий отказ и ультиматум разрешить наконец эту мучившую ее ситуацию стали для него неожиданностью. Однако его это не волновало, потому что все его мысли были заняты любовницей, теперь уже бывшей, и мысль о том, что она банально его использовала, тут же затуманивалась воспоминаниями обо всех днях и ночах, которые он провел в объятиях Лидии. Она так щедро дарила ему и тело, и душу, но он никогда не чувствовал пресыщения. Прямоугольник кровати, ставший на два года больше мира… Он видел перед собой только лицо Лидии, – ему казалось, что он подхвачен чьей-то рукой, настолько сильной, что сопротивление ей было смешным и бесполезным.

Они начали приземляться. Ангелина не заметила, как пролетело время. Воздушные признания приземлялись вместе с ней, не желая растворяться в бездонном просторе.