Читать книгу Цвет ночи - Алла Грин - Страница 3

Реальность вокруг была большой: комната, предметы мебели, – а я будто сжалась. Я находилась дома, в гостиной. И была совсем маленькой. Это одно из тех воспоминаний, о которых можно лишь догадываться, что помнишь их. Из тех, о которых если рассказать родителям – они удивятся и скажут, что ты была слишком мала, чтобы помнить.

Но я вижу это в своем собственном сне, своими глазами, а затем словно выбираюсь из тела и смотрю на себя со стороны. В кресле лицом ко мне сидит Ян и читает газету, однако, никак на меня не реагируя, будто в комнате больше никого нет. Слышно, как мама готовит на кухне и стучит приборами. Ребенок – а этот ребенок я сама – встает и делает несколько шагов, настолько неуверенных, словно только вчера научилась ходить. И вдруг маленькое тельце кренится вбок, к угловатой панели низкого журнального столика. Ребенок, то есть я, не успеваю испугаться, и в силу возраста осознать, что мне вообще что-то угрожает, как вдруг, не обращающий на меня совершенно никакого внимания, мужчина, которого я еще почти не знаю, резко тянется вперед и удерживает меня от удара кучерявой головкой о столешницу. Мы долго смотрим друг на друга. Он – будто впервые меня заметив, а я – с интересом, и отчего-то начинаю улыбаться ему. Однако, он не улыбается в ответ. Его лицо остается серьезным. В комнате появляется мама.

«Она тебе мешает, Ян?» – спрашивает она, на ходу вытирая руки клетчатым кухонным полотенцем.

«Нет. Совсем нет, – отстраненно отвечает он. – Когда она уже начнет говорить? Ей нужно выучить пару предложений».

Это теперь я знаю, о чем он говорит. О заклинании, которое буду впоследствии читать каждый месяц каждого года до своего совершеннолетия. Тогда я вряд ли могла в должной мере различать даже не смысл этих слов, а вообще любые слова.

«Она еще слишком мала. Имей терпение».

Я тянусь к нему, подпрыгивая на месте, прошу, как просят обычно дети взять их на руки. Но он этого не делает. Сейчас мне взрослой становится понятно, что это наше первое пусть и не знакомство, но контакт с ним. Настоящий. Затем гостиную настигает шум ветра, и на несколько мгновений меня ослепляет солнечный свет…

Ребенок – все та же кучерявая черноволосая девочка – оказывается в месте, где много воды. Однако, она уже чуть постарше. Передо мной расстилается озеро, и я ползу к переливам воды, сверкающим бликами от ярких солнечных лучей. Впереди словно рассыпаны блестки, и они меня манят. Я пытаюсь быстрее добраться туда на четвереньках, но неожиданно на пути вырастает преграда. Высокий неулыбчивый мужчина. Ян. Он склоняет голову на бок, с любопытством разглядывая меня.

«Что ты делаешь здесь одна?» – интересуется он.

Я пока не могу ничего ответить. Я по-прежнему слишком крошечная и неразумная. И на этот раз я начинаю плакать, потому что мужчина не дает мне сделать то, чего хочу. Добраться туда, куда хочу. Высокий силуэт закрывает мне все блестки. Не сдаваясь, я пытаюсь обогнуть его ноги и добраться до цели. Меня не пускают, но я не отступаю. Яну приходится наклониться и взять меня на руки. Бросив пустое ведро на песок, издали к нам несется мама. Она просто летит к нам. Со страхом в глазах. Вероятно, не найдя меня там, где оставила минуту назад. Мама протягивает руки, но Ян меня не отдает.

«Она была буквально в шаге от воды», – спокойно говорит он, в своей невозмутимой манере холодно обвинять.

Мама плачет. Я тоже начинаю. И Ян склоняет голову ко мне. Его глаза внезапно загораются синим светом – я впервые вижу это. На миг замолкаю, слезы перестают скапливаться в глазах, тихо стекая по розовым пухлым щекам, и я завороженно смотрю на яркий свет. Меня больше не интересуют блестки на воде. Меня увлекает необычайное ультрамариновое мерцание. Однако, оно слишком быстро потухает. В первую же секунду, когда понимаю, что оно исчезло – рыдание возобновляется. Мой крик оглушает, мужчина морщится, словно в раздражении, от которого радужки на короткий миг снова вспыхивают, будто разряд молнии. Мигание отвлекает меня, и я начинаю успокаиваться. Ян чуть нахмуривается, подмечая мою перемену в настроении, улавливая взаимосвязь. И повторяет мигание глаз до полного прекращения режущего слух рыдания.

А затем реальность вокруг тускнеет, озеро накрывает пеленой пустоты, как покрывалом, мама исчезает из поля зрения и остается лишь Ян. Ультрамариновый цвет вспыхивает в последний раз, и меня взрослую, наблюдающую со стороны, силой засасывает в собственное тело. Я зажмуриваюсь, ощущая головокружение, и резко распахиваю глаза…

Мир уже не такой огромный. А я больше не ребенок. Я высокая. Кажется, я взрослая. Пышная челка чуть застилает обзор, а кончики длинных волос достают почти что до талии. Значит, мне примерно четырнадцать лет, ведь я еще не успела сделать короткую стрижку. В моих руках ошейник Кинли. Я твердо знаю, что ищу своего питомца – хотела посадить проказника на поводок, потому что тот мал, а его голова полна безрассудства – он все еще бросается на цмока, свирепо размахивая крыльями, когда тот появляется на ферме, и однажды это может плохо закончиться. Но я его нигде не нахожу. Оставляя ошейник на шезлонге, спешу в дом. Влетая в кухню, уже вижу Яна. Рядом с ним стоят мама и папа; они болтают. Яна не было пару недель, он довольно часто уезжал. А я его ждала. Теперь меня переполняют радостные чувства.

«Ты мне что-нибудь привез?» – сходу выпаливаю я, не успев поздороваться, широко и весело улыбаясь.

Ян отвлекается от родителей, морщится и цедит, словно обращаясь вовсе не ко мне:

«Ее кто-то вообще воспитывает?»

«Ты», – говорит отец.

Ян вопросительно и с недовольством смотрит на папу. Тот невозмутимо пожимает плечами, и повторяет, не отказываясь от сказанного:

«В том числе ты, Ян».

Я вижу, что их всех беспокоит мое поведение. Я и сама замечаю, что чересчур поддалась эмоциям и повела себя некрасиво. Да, я привыкла к его постоянным подаркам и особенному вниманию. Привыкла настолько, что на этот раз почти потребовала его – непринужденно, беззастенчиво, как нечто само собой разумеющееся. Мне не стоило говорить ничего подобного.

Вмиг замираю. Мои губы больше не растянуты в улыбке – они ровная сплошная нить. Мне неловко и стыдно, и я стараюсь спрятать глаза.

Ян негодующе качает головой, но видя, что я расстроилась, смягчается и сам идет на сближение.

«Ну и что ты думаешь я тебе привез?»

«Ничего?» – поникшим голосом спрашиваю я.

Ян уже по-доброму усмехается, удовлетворенный тем, что небольшой урок на меня подействовал. Его радужки окрашиваются ультрамариновым пламенем.

«Чуть больше, чем ничего».

Настроение улучшается. На моем лице возникает ликование, словно как у той малышки из воспоминания ранее, и я шагаю к нему навстречу, но спотыкаюсь о нечто, резко возникшее под ногами. Меня уносит куда-то в пустоту, разверзшуюся посреди кухни, в прорехе воздуха и пространства, и последнее, что я вижу – как вспыхивают и потухают синие глаза, а затем я делаю кувырок через необъяснимую серость реальности и попадаю во мрак…

Там жарко и сухо. Делая поверхностный вдох, поднимаю веки, и передо мной все еще стоит Ян. Но его глаза – горят не синим, а… красным. Он одет в черную клубящуюся тень, за его спиной развевается длинный плащ, а вокруг почти нет света. К тому же я – больше не я. Понимаю это, замечая, как по моим плечам струятся длинные белые волосы. Осматривая руки, осознаю, что они мужские, и первое, что приходит на ум – Константин. Он единственный мужчина с длинными серебристыми волосами, которого я знаю. Я Константин? И почему-то нас с Яном разделяет решетка. Он снаружи, а я заперт. Где-то глубоко внутри меня присутствует убежденность в том, что именно Ян меня и заточил сюда.

Медленно поворачивая голову влево, я нахожу в соседней клетке Валентину. За спиной Яна еще двое пленников. Лицо одного из них не могу различить из-за тени, а другого – получается. Это молодая девушка, почти ничем не примечательная – русые, словно серые волосы, бесцветные глаза, узкое лицо с заостренными скулами. Фигура Яна приближается ко мне на шаг и перекрывает обзор. Алый цвет его радужек упирается в меня, рассеивая мое собственное зрение. Оно меня подводит: я вижу следующую галлюцинацию, мимолетный нечеткий обрывок…

Я снова у озера, и я больше не Константин. Я в стороне, вне его тела. И это озеро – не Червоное, не на моей ферме, а другое, которое я уже посещала… в другом своем сне. Мягкая зеленая трава, синий, насыщенный оттенок неба и лазурный воздух. Я попала в свой прошлый – «синий сон». Рядом с Константином, который снова в облике человека, сидит девушка с золотистыми локонами. Некая загадочная Алена. Она что-то говорит ему, но я не слышу, что именно. Будто выключили звук. Протягивая руку, девушка показывает ему свою рану на ладони – резанную и глубокую. Рядом с ней лежит окровавленный серп. Константин что-то отвечает ей, тоже беззвучно. А я не могу оторваться от цвета застывших красных капель на коже. Цвет заполняет собой все и багровеет, превращаясь в черный. Я проваливаюсь в эту тьму и резко просыпаюсь от обманчивого ощущения падения с высоты.

Я уставилась в потолок и следила за узорами, которые на нем рисовал танцующий огонь зажженной свечи. Мысли витали где-то далеко, все еще в тех видениях, парили над кроватью, преодолевая пышную ткань балдахина, пробивая потолок и настигая верхних этажей замка, преодолевая крышу и смешиваясь с ночной тьмой, с ясным беззвездным небом. Мне понадобилось несколько минут, чтобы опомниться.

Не смотря на отсутствие сонливости, я тем не менее быстро уснула снова; моя нервная система была перегружена и почти в аварийном режиме выключила меня, как только голова приложилась обратно к подушке. Однако, сон не был настолько глубоким, как того хотелось. Навязчивые картинки повторяющихся сновидений то и дело всплывали в моей голове, не давая полноценно отдохнуть.

Когда я окончательно проснулась, то все еще обдумывала их, стараясь не зацикливаться. Впечатления, которые невольно настигали меня в нави, порождали фантазии о Яне, как о чем-то зловещем, чего я была убеждена, не могло происходить в действительности. Совсем недавно мне открылась другая его сущность, и, похоже, меня тревожило, что на самом деле он не тот, кем я считала его всю жизнь, и по сути мы были мало по-настоящему знакомы друг с другом, хотя он был рядом и был ближе, чем многие приличное количество лет.

А вот Константин и его Алена… Что ж, Константин здорово меня напугал при первой встрече, утащив в свое логово на болоте, желая добавить меня, как приправу, в свой грибной суп. Не знаю, что случилось с этой Аленой, но вероятно, он когда-то любил ее, но она куда-то пропала. Ее не стало? Как совсем недавно не стало Роксоланы. Почему-то, в бреду собственных иллюзий, от одинокого скитания по лесу в окружении костомах, он спутал меня с ней, и кажется теперь я попросту боялась, что он сделает это снова. Поэтому он мне и снился. Обличие белого дракона, в которого в прошлый раз он обратился в моем похожем видении, которое по словам Гая действительно было у него до костяного образа – что ж, этот цвет предсказуемо повторял цвет его волос. Наверное, именно так мое воображение это и сочинило.

А вот мгновения снов о доме… о семье… видеть было больно. К тому же, я задавалась вопросом: неужели те моменты о кучерявой крошечной девочке когда-то случились в действительности? Подсознание их придумало или все же вытащило наружу из глубин моей первобытной памяти? Пожалуй, только это и было довольно интересным. Мне даже захотелось спросить у Яна, помнит ли он эти фрагменты.

Когда ступила ногами на твердый пол, ощутила, что тело заныло от неясной всеохватывающей боли. Ныли мышцы, и ломило кости. Снимая ночную сорочку, я обнаружила несколько крупных проявившихся синяков. Зацепив щеку бантом на воротнике, нечаянно содрала образовавшуюся корочку, и рана засаднила. Нагишом я быстро юркнула в ванную – там имелась чистая холодная вода. Возвращаясь оттуда, на миг замерев у окна, я взглянула на луну – крупный ровный круг, источающий ледяной свет. На улице не было никакого намека на рассвет, отчего было невозможно понять, сколько прошло времени с того момента, как я легла в кровать. Часы с грифонами в соседней комнате не шли. К слову, я никогда не задавалась вопросом, было ли в нави такое же течение времени, как в яви. Скорее всего, да. Но никто здесь часами не пользовался. У Яна на руке их тоже не было, возможно, он их потерял в одной из схваток. И, кстати, он ни разу не доставал свой телефон, с которым в яви не расставался. Был ли он при нем?

Еще до того, как отправлялась спать, я разложила на стульях изумрудное платье, оставленное для меня Валентиной. И сейчас смотрела на него, собираясь надеть. Пусть оно и было слишком нарядным и точно из прошлых веков, но оно было чистым, ткань плотной. Так же рядом покоилось нижнее платье, что утеплит мой наряд. В дополнение дракониха подобрала идентичного зеленого оттенка туфли на небольшом каблуке, обтянутые атласом.

Мне повезло, что шнуровка корсета была спереди, и я почти без труда справилась в одиночку. Выйдя в смежную комнату, под пламя свечей и потрескивающего очага, а так же непривычного шуршания темно-зеленой тафты о паркет, тянущейся за мной сзади, я настигла зеркала. Мой внешний вид значительно портила алая царапина, рассекающая всю левую скулу. Из-за того, что я уснула с влажной головой, волосы выглядели более объемными, чем обычно, и струились легкой волной, что, как ни странно, довольно хорошо гармонировало с моим необычным нарядом. Платье, правда, было красивым – изумруд сочетался с темным шоколадом моих прядей, а белые длинные рукава, расклешенные от локтей, открывающие кисти спереди и почти касающиеся пола позади – придавали образу большую нежность. Просто я не привыкла носить подобное. Даже на выпускной я не надевала ничего такого. И теперь ощущала себя немного глупо. Но бесспорно здесь, в этом замке, оно было более, чем уместным.

Меня по-прежнему никто не навестил, и я оставалась в своих покоях одна, не решаясь выходить и брести в неизвестность по незнакомым залам в надежде наткнуться на Яна или Гая, и не попасть в поле зрения Валентины и тем более Константина. Еще раз выглянув в окно, я теперь смотрела не в небо, а на внутренний двор. Его уже не так густо заполняли костомахи, но они присутствовали там. Очень хотелось знать, где были остальные. Разбрелись по замку? Мне еще больше перехотелось выходить. А затем мой взгляд невольно зацепился за возвышающуюся над всеми постройками башенку – в свете холодной луны на ее верхушке блестел металлический значок орла. Я еще раз неспешно оглядела стены дворца, и как снег на голову – место показалось мне знакомым. Догадка поразила меня; я оторвалась от стекла и, обернувшись, дойдя до двери, трезво оценила апартаменты с этого угла обзора. Мне открылась гостиная и пролегающая дальше роскошная спальня в лазурно-голубых и бежевых оттенках.

Я была здесь ранее. Совершенно точно. В своей обычной жизни. Во внутреннем дворе и в этих стенах. И фраза на табличке у ворот с годом основания замка… Теперь мне даже показалось удивительным, что я не поняла этого еще на мостике у самого вдоха. Я ведь ходила по нему несколько лет назад. Но вчера, сокрушенная и разбитая, я почти не обратила никакого внимания на окружающую обстановку. Да и на улице была ночь и зима. Но… как подобное вообще возможно? Ян же не мог успеть вернуть меня в явь? Диану я не видела, Калинового моста тоже. Значит, мы не улетали обратно.

Тогда откуда в нави был Несвижский замок1?!

Нас возили сюда на экскурсию, когда мы учились в школе – классе в пятом. Потом мы ездили сюда семьей, уже с Яном. Вход в покои, в которых я сейчас находилась, был всегда закрыт, и ими можно было полюбоваться только с порога, и эта нежно-небесная отделка мебели магически завораживала туристов, в том числе и меня. А сегодня ночью – я ходила здесь, сколько хотела и спала на этой самой кровати. Что вообще происходило?!

Распахнув двери, я вышагнула в коридор. Но моя решимость быстро поутихла, потому что я не ошиблась – костомахи и правда разбрелись по замку. И они подстерегали меня.

Я вскрикнула, оступилась и, запутавшись в подоле, едва не рухнула. Меня охватила паника, но она же быстро и отхлынула, когда я сообразила, что слуги черного духа не преследуют меня. Подобно статуям, подобно стражникам в ночи, эти ходячие живые мертвецы, выжидали в метре от порога. На их белых костях играло пламя свечей. Оно беспокойно потрескивало; этот звук смешивался со скрежетанием зубов. Но они не трогали меня, не демонстрируя никакого намерения даже коснуться меня. Если бы они хотели напасть – они бы уже это сделали. Неужто они меня охраняли? Не приказ ли Константина это был?

Поглубже вдохнув, я расправила юбку и заодно выпрямилась, и смело покинула пределы своего убежища. Если я сейчас умру, то хорошая новость – я уже нахожусь в царстве мертвых. Далеко идти не придется. Надеюсь, костомахи оставят хотя бы частичку моей души, чтобы я сумела переродиться в новой человеческой жизни.

Но абсолютно ничего не произошло. Лишь непрекращающийся скрип зубов продолжал меня настораживать. Если не знать, кто они такие – можно было бы принять их за музейные экспонаты. Но я знала не понаслышке. Как и то, что одно их желание, одна их попытка непослушания хозяину – и меня не станет. Они выкачают из меня всю мою энергию, мои ноги перестанут меня держать, и бездыханное тело пластом рухнет на застеленный дорогими коврами пол.

Но мне подумалось, что показывать свой страх – самое безнадежное, что я могу сейчас делать. Мне подумалось, что если они его не заметят, то не нападут, подобно стае бродячих собак. Вряд ли это работало для потусторонних духов, но в глубине души я также верила и в то, что вряд ли вчера Константин решил меня покормить, потому что хотел сделать из меня свинью на убой для своих питомцев.

Черный дух – брат Яна. Черный дух не позволит им меня обидеть. Наверное.

Настигнув следующих дверей, я столкнулась с новой группой мрачных костяных стражников. Коридор был длинным, и подобно теням, они замерли вдоль стен, сужая возможности моего прохода.

Но я уже не останавливалась. Через пару пролетов, честное слово, мне начинало казаться, что я прекращаю обращать на них внимание.

Хоть я и была в замке всего два раза, по видимости точно в таком же, только в человеческом мире – все равно не помнила порядка залов и не ориентировалась в каком направлении иду. Не запомнила пути я и вчера, когда Валентина практически волокла меня сюда, держа под руку. И теперь каким-то образом я оказалась в оружейной.

Здесь было пусто, но как и везде – горели свечи. Естественно, драконы не жалели и не боялись огня, который случайно мог сжечь здесь все подчистую. Я двигалась дальше, и на пути мне встретилось помещение с кромешно-черными стенами и яркими красными гербами с черным орлом – символа герба рода Радзивиллов2, которым когда-то давно принадлежал замок. Видела я и охотничью комнату, полную трофеев, туш животных, оленьих рогов и разных расцветок шкур.

Я двигалась и по пустым прихожим, переступая ступеньки, блуждая, петляя, периодически возвращаясь назад, не слыша других звуков помимо глухого побрякивания костей и неуемного скрежета. Когда я вышла в белый зал, стены которого были покрыты золотыми объемными узорами, с невероятно высоким потолком, украшенным величественными люстрами, золотыми ангелами и гербом, я опустилась на отделанный алым бархатом пуфик и боролась с отчаянным желанием спросить дорогу у костомах. Затем я ощутила, что начинаю замерзать – это было довольно просторное помещение, почти без мебели, скорее всего, предназначенное для баллов, и пожалела, что не позаимствовала одну из шкур в охотничьей галерее. Но как вернуться туда – я уже не знала.

Вместо этого я поднялась на ноги и побрела к очагу; их здесь было два, стоящих друг напротив друга, размещенных на противоположных стенах. Над ними висело по длинному большому зеркалу. Подставив ладони огню, я еще раз взглянула на свое отражение в платье – мой облик был настолько непривычным, что сам притянул взгляд. А затем я быстро потеряла к нему интерес. И нахмурилась. Хоть и не помня карты дворца, вдруг поняла, в каком помещении оказалась.

Место, где видели Черную даму3. Место, откуда она появлялась. Всего на секунду у меня пробежали мурашки по коже. Но это было не страшнее, чем скрип голых костей.

Я с любопытством скользила глазами по зеркалу. Когда мы были здесь на экскурсии, нам, еще школьникам, рассказывали несколько легенд этого замка. Одна из них была наиболее романтичной, трагичной и жуткой. Если ей верить, душа Барбары Радзивилл4, ее неупокоенного духа – обитает в этих коридорах. Она была женой короля, любимой им безмерно. Но судьба печально распорядилась их браком – она умерла спустя несколько месяцев после свадьбы. Говорят, король сходил с ума от утраты, и когда приезжал с визитом в Несвижское имение, пригласил чернокнижников, чтобы вызвать ее дух. Призрак появился, а короля предупредили, что он ни в коем случае не должен к нему прикасаться. Тот не смог совладать с эмоциями, и с криками «Басенька» – так он ласково называл жену при жизни – бросился с объятиями. В итоге, королева уже не смогла вернуться в потусторонний мир, и теперь бестелесным привидением скитается по окрестностям. Видят ее достаточно редко – перед чьей-нибудь смертью или перед пожарами. А вот появляется она из этих зеркал. Я и сейчас видела эту дорожку – бесконечное пространство в отражениях, напоминающее длинный проход.

Зрелище, особенно в свете свечей, было действительно, завораживающее. В одном зеркале отражалось второе, висящее напротив, создавая эффект черного коридора вдали. Сейчас я смотрела в самую его глубь. В коридор попадало отражение огонька свечи – тот будто освещал путь. Было ли мне страшно? Немного. Мне даже показалось, что я начинаю слышать чьи-то шаги. А потом я прислушалась: я действительно слышала чьи-то шаги. Я обернулась. Костомахи позади меня не двигались. Эхо гуляло среди стен. Глухие удары каблуков приближались. Я металась взглядом от одной двери к другой, гадая, кто именно и откуда сейчас выйдет. Гай? Ян? Валентина?… Константин?

Но нет. Звук шел не оттуда. Он будто раздавался из камина. Или из… Я развернулась обратно. Медленно подняв взгляд, я содрогнулась так сильно, что ощутила физическую боль. В зеркале нечто мелькало, какое-то движение. Мерцающий огонек потух. Его заслонил собой белый увеличивающийся силуэт.

Как будто ошпаренная кипятком, я отскочила на несколько шагов прочь.

– Это шутка? – сказала я вслух в панике, не адресуя эти слова абсолютно никому. – Это шутка?…

Стук каблуков отбивался у меня в висках, заставляя бурлить кровь. Я забыла, как дышать, теперь уже немо глядя, как по черной извилистой дороге из недр отражения зеркал прямо ко мне довольно быстро идет кто-то.

Призрак.

Самой Барбары Радзивилл или кого бы то ни было еще, но это был дух и он не костомаха, подчиняющаяся Константину. Он явно подобен тем лесным навьим тварям и определенно нападет на меня. И он был уже близко.

Я сорвалась с места и побежала, куда глядят глаза, лишь бы подальше отсюда. Рванув за дверь, я врезалась в костомаху, зацепилась длинным рукавом за ее выступающую острую часть бедра, и едва ли смогла вырваться. Шаги звучали уже не в зеркале, а за моей спиной. Чья-то обувь, далеко не призрачная, а уже вполне осязаемая и настоящая соприкасалась с паркетом. И этот кто-то принялся преследовать меня.

Я бежала, вздымаясь по ступенькам, оглядывалась и видела голубоватое свечение и мелькающее двоение фигуры, очертания которой были размыты. Как и раньше, я все еще не знала, куда направляюсь, я понятия не имела, где все эти цмоки, куда они подевались, и злилась, что они оставили меня одну. И боялась. Какая глупость – всего одно привидение, даже когда полчище костомах не представляет для меня опасности – и меня может не стать. В конце концов, почему Константин, приказал им за мной надзирать, но не повелел защищать? То, что следовало за мной, было быстрым, оно перемещалось, как ветер, и когда я скользнула за очередной поворот, то мне померещилось, что оно коснулось моей спины. Я визжала, пытаясь привлечь хоть чье-нибудь внимание, надеясь быть услышанной и спасенной. От призрака меня отделял лишь мой тянущийся изумрудный подол.

Очередная арка над моей головой – и я перестаю что-либо видеть, предплечье сильно сжимают ледяные тонкие пальцы. Из моих легких вырывается громкий крик, полный ужаса, мое тело млеет и обмякает.

Но держащая рука вдруг встряхивает меня.

Зрение резко проясняется, привыкая к полумраку среди темно-коричневых стен – передо мной возникает лицо Константина: голый череп, чешуйчатые рога, серая кожа в гнойных волдырях, обнаженные зубы во рту, лишенном губ, кровавые глаза. Я пугаюсь с новой силой, отшатываясь от него, но он мертвой хваткой удерживает меня на месте.

Пронзая насквозь все мое существо, хриплый, замогильный голос тянется в мою сторону вместе с густым и вязким воздухом нави, вместе со жгучим дыханием:

– …Спокойно, это просто Бася.

– Бася?… – с нелепостью выдыхаю я, буквально не держась на ногах, подвешенная его рукой в воздухе.

Все мои мысли перемешались.

Я смотрю на него, на острые наросты его лба. Затем перевожу взгляд за плечо – на надвигающегося призрака, который был намного дальше, чем мне мерещилось. Мгновенно передо мной материализуется Ян. Не то, чтобы он подступает, просто проявляется из полумрака, сгустившегося из-за тусклых, колеблющихся язычков пламени в подсвечниках и насыщенного оттенка коричневого дерева, которым был отделан потолок и часть стен с мебелью – мне не сразу удалось адаптироваться к подобному освещению. Еще несколько долгих мгновений меня одолевает частое, прерывистое дыхание.

Ян стоял совсем близко, его рука была протянута ко мне, но, видимо, Константин успел перехватить меня первым. Безэмоциональный взгляд Яна упрямо сверлит меня. Константин до сих пор меня не отпустил, однако как только я зафиксировалась на полу, начав удерживать равновесие, его костлявые пальцы медленно начали разжиматься.

Из глубоких пучин отлива коричневого света выбираются фигуры Валентины и Гая, стоящих в метре от меня. Наверное, все они вчетвером стояли полукругом и нечто обсуждали, пока с жуткими криками сюда не ворвалась я.

Когда Константин, наконец, меня освободил из цепкой хватки, подступил Ян и одним движением отбросил растрепавшиеся волосы с моего лица назад и покровительственно, как мне показалось, даже демонстративно пригладил их. И взял меня за подбородок, приподняв мое лицо вверх, чтобы заглянуть в глаза.

– Это Барбара – королева польская и великая княгиня литовская, представительница великой династии Радзивилл. Она наш друг и не причинит тебе никакого вреда.

Выпустив мой подбородок, он повернулся к Константину и задержал недолгое недовольство на его силуэте. Мне подумалось, что Яну не понравился выпад брата, ведь Ян знал – как я его боюсь, и скорее всего, Ян даже просил Константина особо не приближаться ко мне, хотя бы первое время. Затем Ян взглянул на нашу потустороннюю гостью и с приветственным словом «королева», уважительно поклонился. То же самое сделали и остальные. С абсолютно серьезнейшими выражениями лиц. Никто здесь не шутил.

Я опешила и уставилась на привидение.

Оно находилось в нескольких шагах от меня, уже успевшее принять материальную форму. Это была молодая женщина, на вид не более тридцати лет. И эта женщина была – удивительной красоты. Золото и серебро смешались в ее внешности… Статная, стройная, со светло-каштановыми волосами, уходящими в рыжину и алебастровой сияющей кожей, с карими, ореховыми глазами, она была одета в бардовое бархатное платье. Ее пальцы украшали мерцающие драгоценными камнями кольца, а прическу покрывал наголовник, унизанный редкостными золотистыми жемчужинами. Она приветливо улыбалась собравшимся.

Барбара Радзивилл?! Серьезно?

«Я в царстве мертвых, – пронеслись рассуждения в моих мыслях. – Это – Черная дама Несвижа».

Барбара Радзивилл, та самая, из школьного учебника истории – передо мной.

Королева, которая умерла. Душа, которая застряла в нави, как и многие другие. Ничего необычного.

Все логично.

Я в здравом рассудке.

Пока что.

Я точно не знала, как делать реверанс, но была убеждена, что обязана сделать хоть какой-то жест почтения. И как умела, отступила назад и присела, склонив голову. И даже поймала на себе одобрительный взгляд Яна.

– Барбара, – начал Ян, – наше связующее звено с миром людей. Она дух места и может без труда перемещаться из этого замка в тот, минуя необходимость прохождения рубежей. Очень удобно. На данный момент она немного нам помогает, информируя об обстановке, за что мы ей очень благодарны.

Он еще раз посмотрел на нее с искренним уважением и улыбнулся.

Поэтому костомахи никак не реагировали, когда я убегала от нее? Потому что мне в сущности ничего и не угрожало?

– По этому коридору в зеркалах может пройти любой? – удивленно переспросила я.

Это ведь было так небезопасно.

– Лишь она. Я рассказывал тебе историю королевы, когда мы приезжали во дворец в яви, по понятным причинам опуская некоторые подробности. Только не говори, что ты ничего не помнишь.

– Помню.

Но мне все еще хотелось получить некоторые объяснения. Однако, видимо, не сейчас, потому что поразительно долго молчащая Валентина, наконец, взбодрилась и произнесла, обратившись ко мне:

– Надо же, а ты симпатичная, когда не чумазая.

Это было похоже на комплимент. Такой себе миленький, язвительный, но комплимент. За ним, неожиданно последовал еще один, поразивший не столько содержанием, столько тем, кто его произнес.

– Тебе… идет это платье, – раздался хриплый голос из преисподней. Голос Константина.

Я не знала, что ему ответить и должна ли его поблагодарить. Вместо этого, в данную секунду у меня получилось растеряться и промолчать.

Зато Ян одарил его придирчивым взглядом, исследовавшим брата с головы до пят.

– Константин, будь добр, прими уже нормальный вид. Здесь дамы.

Головой он кивнул в сторону королевы. Но имел в виду, скорее всего, и меня.

До сих пор Константин создавал впечатление кого-то загадочного, отрешенного и погруженного в себя. И этот образ не разрушился, даже когда он недовольно закатил глаза. Это было выражением не возмущения от почти что приказа, как могло показаться, а усталости и утомленности. Он быстро заморгал, глядя вверх, и радужки подернулись, став обычными, человеческими, сине-серыми, прямо как у Яна. А пока я завороженно смотрела на цвет, то упустила, каким образом его оголенные мышцы и жилы обтянуло кожей, и когда пропали волдыри. На плечах раскинулись белые длинные волосы. Рога тоже куда-то подевались. Теперь все, что напоминало в этом образе о черном духе – это рваное потрепанное одеяние, через дыры которого теперь проступали не куски плоти и оголенные ребра, а его мышцы, закованные в ржавые цепи.

У Валентины мало получалось устоять на месте, и она активно начала приглашать всех к столу. Она сама, Гай и Барбара тронулись с места, а я мельком осмотрела просторную комнату, в которой мы пребывали. В ней был низкий потолок, три камина, один из которых – самый большой, украшенный резьбой, располагался по центру. Возле очагов стояла мебель – кованные торшеры, кресла и стулья, на которых можно было удобно устроиться, отдохнуть и погреться – сделанные из дерева того же глубокого насыщенного оттенка. А под самым потолком, там, где деревянная облицовка заканчивалась, висело множество больших портретов. Из прошлого посещения имения я узнала, что там запечатлены лики князей и княгинь, когда-то живших здесь. Но вот что странно – теперь портреты были несколько иными. На них по-прежнему были хозяева замка, но на некоторых из них я могла разглядеть Валентину, Константина в облике человека и даже Яна. Поодиночке и вместе.

– Как дела с твоей армией? – отвлек меня голос Яна, обращенный к брату.

Мы втроем все еще оставались на месте, когда ни Гая, ни Барбары уже не было здесь.

– Слышал, ты уже долгое время скитаешься в одиночестве по лесам. Они тебя вспомнили? – продолжил он.

Константин медленно, лениво щелкнул пальцами, и пространство наполнилось десятком костомах. Я машинально вздрогнула – хоть мой разум и уяснил, что они ему подчиняются, но тело все еще выдавало естественную реакцию страха.

– Это хорошо, что они по-прежнему тебя слушаются. Останься с ними подольше, и посмотрим, что из этого выйдет.

Меня несколько удивлял требовательный, грубый голос Яна. Он никак иначе —поддевал брата. Между ними витало нечто неосязаемое. Какой-то конфликт. Или недосказанность. Может, Ян просто хотел привести его в чувство? Расшевелить? Ведь Константин был далеко не в порядке – еще пару дней назад он бредил, похитив меня. И даже когда на мне уже было заклинание Дивии, и меня отыскали в том осеннем лесу все три брата, Константину и тогда казалось, что я – его бывшая знакомая. И хоть я была в полусознании, я помню, как Ян рычал на него, убеждая в обратном.

– Они мне верны, – глухо ответил Константин, с долей легкого раздражения. – На годы, столетия, века.

Но Яну этого будто не было достаточно.

– Главное, чтобы ты сам был в этом абсолютно уверен. Однако, я не вижу остальных. Они понадобятся нам все и скоро.

– Я их призвал, – сказал тот уже громче, проявляя непривычные нотки враждебности. Он словно на секунду ожил, очнулся после долгого сна. Стал кем-то кроме потерянного черного духа. Но ненадолго. – Они прибудут.

Ян удовлетворенно кивнул. Он даже отчасти смягчился, ведь получил то, что хотел – более оживленную реакцию брата, который обычно пребывал в молчании и отстраненности.

В это же время нас окликнул недовольный голос Валентины, рассерженной из-за ожидания.

Мы оторвались от стены, у которой до сих пор вели беседу, и пошли вглубь замка по длинной дорожке ковра, переходя в соседний зал – вероятно, в столовую.

Константин выбился вперед, Ян шел за ним, а я отставала, но ненарочно. Просто меня заинтересовали картины. Двигаясь мимо них, я цеплялась взглядом почти за каждую, не зная, будет ли у меня время вернуться и рассмотреть их, ведь у нас на носу была война с волколаками.

Лики драконов в классических одеяниях, рядом со знатными князьями. И вдруг один из портретов обратил все мое внимание на себя.

Девушка, молодая, почти ничем не примечательная – русо-серые волосы, бесцветные глаза, узкое лицо с заостренными скулами… Она очень знакома мне!

Неожиданно приближается фигура Яна и перекрывает обзор. Ультрамариновый цвет его радужек упирается в меня, рассеивая мое собственное зрение. Оно меня подводит, я словно мысленно вижу галлюцинацию, мимолетный нечеткий обрывок, вспоминая…

Мой сон о запертом в клетке Константине. И об остальных.

Она – девушка из моего сна.

Из соседней клетки.

«Как она могла присниться мне, если я никогда ее не видела ранее?»

– Кто это? – вопрошаю я.

Мне отвечает Валентина, замершая в скуке у дверного косяка.

– Наша младшая сестра – Александра, – бросает она, и вздыхает, категорично, добавляя: – Столько бы еще ее не видела!

Я неотрывно смотрю на портрет. Меня пронзает озноб.

Неужели мои странные сны – правдивы?

– Ава, – зовет меня Ян.

Мои плечи вздрагивают. Я всматриваюсь в него, впервые – с замешательством, с некой неясной опаской. Пытаюсь разглядеть, не загорятся ли его глаза сейчас красным, вместо привычного синего. И нет ли у него за спиной длинного черного плаща. Я прямо таки ожидала этого.

– Все хорошо? – спрашивает он.

– Да, – вру я.

Он протягивает мне открытую ладонь.

– Пойдем.

«Это Ян, – мысленно говорю я себе. – Мой Ян. В нем ничего не поменялось. Он не тот Ян из моего сна, окутанный черным туманом, который запер своих братьев и сестер в тюрьме. А я сама – человек. Я не могу видеть ни вещих снов, ни снов о чужом прошлом».

Делаю глубокий вдох. Вероятно, мне привиделось. Просто Александра, кем бы она ни была – очень похожа на незнакомку из моих видений, и непримечательные черты ее лица очень похожи на тысячи других. Позже, я вернусь сюда, чтобы убедиться, что девушки отличаются. Или лучше не буду – потому что совершенно точно заблуждаюсь. Только что я испытала большой стресс от неудачной встречи с Барбарой – он сказывается на мне.

Потянувшись к Яну, я двинулась бок о бок с ним, попытавшись выбросить все лишнее из головы. Проскользнув между границами сумрака, очерченными старинными балками дверного проема – мы очутились в следующем зале. Остальные уже были здесь и поджидали нас, стоя у прохода.