Читать книгу Эстафета поколений. Поэзия XXI века - Алла Свиридова - Страница 5

Акварели краски и пастели

Храм души твоей не отразят.

Мужеству присущ цвет чёрно-белый,

А пастельный цвет не про тебя.

Трон себе поэзией воздвигла.

Образ твой и нежен и суров.

Воскресала, мучилась и гибла —

Ад познала меж земных миров.

Жила в ней женщина, хоть прядь седа.

Была любима, и сама любила,

Ни взглядов не боясь людей, суда.

И чувства все в себе всегда носила.

Ведь мнений столько, сколько и людей —

Не ей их слушать, в тишь уединяться.

Сомненья – прочь, в тоске не тлеть своей.

Её любовь – до капли отдаваться.

Любить и сердцем и душой до дна.

Когда она (а ей ли в том виниться?)

Уйти, разрушив дом, любовь, должна…

Ни перед кем не сможет притвориться.

И только сердце трепетное знает,

Насколько глубоко она страдает…

У острога, как на паперти,

подаяния прошу.

Рядом жёны, сёстры, матери,

как и я, чего-то ждут.

Заточён тут сын любимый мой —

Нет ни вести, ни письма.

Не уйти от этих стен домой —

нет другого ремесла.

Щедрый год – готовы закрома

спелым яблокам, зерну.

Вот и я за вестью засветло

льну к заветному окну.

Может, сжалятся тюремщики,

принесут благую весть.

Сколь жестоки те яремщики!

И за что такая месть?

Никого властям не прочено* —

Честь превыше для него.

Что ж он сделал, что заточена

в кандалы душа его?

Десять лет, как в бездну! Канул он.

Жду письма – на сердце мгла.

Жизнь проходит чередою лун,

в четках круглого* числа.

На коленях прабабка её

замолила грехи…

Так в предсмертные дни и жила,

и писала стихи.

Только так, не иначе —

судьбой не сломать, не согнуть.

Так закончила Анна,

известная Бунина, путь.

Всем потомкам в наследство

оставила волю свою.

С ней Ахматова Анна

жила и нашла колею:

Не роптать и не жаловаться

на злодейку-судьбу,

И с присущим величием жить,

неподвластным рабу.

Как скала, принимала судьбы

и удар, и укор…

Только с Господом тайный

в молитве вела разговор.

И молила за сына,

молила она за родных,

Сколь часов у «Крестов»

простояла жестоких,

СВЯТЫХ…

И писала, писала прошенья,

писала Вождю…

Только слёзы застыли…

Зима – не пролиться дождю.

Только голос стал тише

и чёткою русская речь.

Сын. Единственный!

Как от тюрьмы и сумы уберечь?

И какому святому молиться

и в ноги упасть?!

Знать, судьба – не сестрица.

И жёсткая мачеха – власть.

Знать, не годы, а сроки

она прожила-пробыла

И бессмертные строки

«алмазным резцом» насекла.

Любовь их судьбы единила…

Ахматова от самого венца

ЕЁ несла – своё светило.

Серебряного века два певца…

Теперь идти по жизни вместе,

Как Бог велит, до самого конца.

И душ случилось перекрестье…

Но как тонка судьбы живая нить —

Не протянуть через столетье…

Молила в церкви, чтоб остался жить…

Но разлучит их не могила:

Обыденность, тревоги, жизнь…

Колокола звенят уныло

Протяжной песней укоризн.

От боли только сердце стыло.

Она, попав во время года пятое —

Любовь, – святая средь молитв, икон

Иль грешница в цепях земных оков?

Слепой судьбой жестокою распятая…

Редкий гость – это дождь за окном.

Мы грустим с ним о прожитом дне,

Что ещё не успели… – о том,

По своей или чьей-то вине.

Тихо капли ползут по стеклу,

Словно слёзы текут по щеке.

Вновь расплата судьбой за мечту —

Видно, в небе летать, но не мне.

Я Твоих благ достойна ли?

Я ничего-то не сделала.

Душу мою неспокойную

Птицы клюют оголтелые.

Может, такое вот страшное

Мне испытание послано:

Выдержу выпады вражии,

Жить ли смогу я без просвета?

С плачами, с Божьей молитвой

Я припаду на колени.

Господи, будь мне защитой

И ниспошли утешенье.

Унынье. Дождливо. Опала листва.

Ноябрь. В ожиданье застыла природа.

И замерло всё, и затихли слова,

И чувства исчезли – и нет кислорода.

Дыханье прервёт возникающий стих,

Как ком возле горла. Что счастье? Отрава.

А вечер так душен, отчаянно тих.

И воли душе бы измученной, право.

И хочется вновь обрести два крыла,