Читать книгу Творчество и потенциал. Выпуск 1 - Альманах - Страница 9

Цифра эта, к сожаленью,

для истории – мгновенье.

Александра Блока слово

вставлю мельком для пролога.

Людям грезилась свобода —

Кровь кипела у народа:

«…И пошли державным шагом —

Позади – голодный пёс,

Впереди – с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз —

Впереди – Исус Христос…»

С ним у Финского вокзала

Ленина толпа встречала.

Под восторжный общий крик

Ленин влез на броневик

И сказал на пулемёте:

«Знаю то, чего вы ждёте…

Власть – советам, не иначе! —

Это главная задача!

И тогда буржуйский класс

Угнетать не будет вас!»

И пошло, и понеслось…

Закипела в людях злость:

Будь смелее, горло режь

Ради призрачных надежд,

Чтобы не было богатых,

Хоть у батьки, хоть у брата.

Красный конь – война! Народ

За политиком в поход,

В бой! Смелей за властью, свита!

Всё, что ляжет под копыта,

Будет конницей прибито,

Что прибито – позабыто.

К солнцу, к звёздам в небеса:

Наша доля – чудеса.

Пеплом голову посыплем,

За помин убитых выпьем.

Право Золотой Орды:

Присягнувшим – страх узды,

И терпеть, терпеть, терпеть;

Непокорным тварям – смерть.

Страшно в прошлое смотреть.

Жизнь, историк утверждает,

Никогда не позволяет

Сослагательное чтенье.

Запоздало сожаленье:

Если б было б да кабы,

Так во рту росли б грибы…

Сущность Библии проста:

Дав нам веру во Христа,

Гениальный Режиссёр

Вместе братьев и сестёр

В вере сплёл единой волей.

Прихожанин я, не боле,

Стоя в Храме у распятья,

Попрошу здоровья, счастья,

Троеперстие сложу,

Аккуратно приложу

И ко лбу, и к животу,

А потом к душе и сердцу —

Приоткрою Богу дверцу.

У священного огня

Всё поймёшь, спросив себя:

Сына для чего, Создатель,

Так жестоко, как каратель,

Словно бабочку, к кресту

Пригвоздил, помог Христу

Стать мессией на века?

Время – мутная река.

Бог, ковчег и с ним скрижали

Мы в дороге потеряли.

Ты нас, Господи, прости,

Что устали их нести.

А на трон и в души влез

С золотым венцом телец.

Ты не гневайся на нас,

Дай скрижали в третий раз!

Срам – заброшена церквушка.

Эта сельская старушка

на пригорке без креста —

Словно божья сирота

С исковерканной судьбой,

Неприглядной наготой.

На пригорке загрустила,

Вспоминая всё, что было.

Видно, тяжко православной

Вспоминать когда-то славный

Перезвон колоколов,

Блеск икон и куполов

И свой набожный приход,

Где служил когда-то поп

Государству и народу

Как умел – Творцу в угоду.

Галки кружат над убогой

В ясный день и в непогоду,

Будто силятся понять:

Почему родную мать,

Осквернив, забыли дети?

Век другой, душа родная,

К Богу руки простирая,

Заслужив прощенья,

Просит возрожденья.

Вера – общая стезя!

Для тебя, душа моя,

Я возьму с молитвой

Красочки с палитры…

Двадцать пятое число.

В декабре пишу письмо,

Посвящая Рождеству,

О надеждах, чем живу.

Я, Земля, космополит:

За тебя душа болит.

И для встречи Рождества

Подобрать хочу слова,

Краскам – жизненный резон

И раскрасить горизонт.

Для какой же главной цели

Свечи веры душу грели?

Для меня Отец-Господь,

Укрепляя дух и плоть,

Предназначил к осмысленью

Христианское ученье.

Вифлеемская звезда

Осветила мне года

Третьего миллениума —

И Христа, и Ленина.

Через время лишь Христос

До меня венец донёс.

И я горд и даже рад

Тем, что мой духовный брат

Носит царские одежды

Цвета власти и надежды.

Рад, что мой родной отец

Передал и свой венец,

И наследных два венца —

Суть начала и конца.

Христианская мораль

Держит эту вертикаль.

Вдохновенье, героизм

Трудовой и романтизм

Никогда хулить не гоже.

Я, пацан с нахальной рожей,

Не ходил в калашный ряд,

Беднота – горбушке рад.

Счастлив был и во дворах

Мяч гонял. В одних штанах

Бегал в баню и в кино,

В школу тоже заодно.

Лишь когда подрос, уже

Заиграла спесь в душе —

Стал у родича просить

Шмотки модные купить.

Танцы! Танцы! Танцы!

Мы, счастливые засранцы,

В школах нехотя учились,

А страной своей гордились.

После бешеной войны

Достижения страны

Были колоссальны.

Выражаясь фигурально:

Стоит руку протянуть —

Вот он, рай, почти что тут…

В магазинах, кстати, да,

Есть одежда и еда.

И ещё Отчизной всей

Покоряем Енисей

И космические дали…

Правда, есть, как у медали,

И другая сторона,

За фасадом – не видна.

Жизнь крестьянская: в избёнке

Деревянной без Бурёнки

На селе негоже жить.

Только как селянам быть,

Если голодна страна —

Революция, война…

Гегемон решил: спасут

От беды ударный труд

И коммуны, а народ

Сельский, может, через год

И уж точно через два

Благодарные слова

Скажет партии родной.

Так что, пахарь дорогой,

Ты на общий каравай

Всё, что есть – всё отдавай!

Трактор землю вам распашет —

Всяк за то спасибо скажет.

Память точит как водица,

Как в колодце, притаится,

А черпнёшь, глотнёшь – уже

Есть эмоции в душе.

Помню, бельецо простое

Мамочка стирает, стоя

На коленях на мостке,

В ледяной болезнь-реке.

Говорила мать родная:

«Я – как лошадь ломовая,

На полях страны пахала,

Председателем не стала.

Что ж, отличники тогда

Стали ехать в города

Жить, конечно же, учиться,

Выйти замуж, пожениться.

Сыты все по горло – во!

Скука, пьянство, воровство.

Стал, как глиняный колосс,

рассыпаться наш колхоз».

В сёлах ныне, Бог прости,

нет скотины и пасти

некого. Теперь пастух,

плётку взяв, гоняет мух.

Брежнев главный в СССР —

Был застой, твердят теперь.

Я, «зелёный» офицер,

О проблемах, видит Бог,

В те года судить не мог.

Рассуждал: для офицера

В жизни главное – карьера;

Мир любви надеждой соткан.

Радость – менестрель Высоцкий

Сладким голосом хрипатым

Пел: «Ой, всё не так, ребята!»

Горбачёв, гэкачеписты

С подражанием артисту

Позже для страны родной

Песнь споют за упокой.

И страны огромной скрепы

Превратятся тут же в пепел.

Миражом опять свобода

Вскружит головы народам,

Кто во что, все не боятся

«Самогонкой» обожраться.

Тут пошло и понеслось…

Что-то где-то там срослось —

Закипела в людях страсть.

Прочь, долой советов власть!

Прочь, долой стремление

К удовлетворению

Бесплодного желания

В массовом сознании.

Всем народам места нет

В общем доме – шли привет…

И пошли, раз всех достало,

В бой за новое начало —

Убиенных вновь немало.

Быстрым шагом в результате

Мы пришли к печальной дате.

Номер два сонат Шопена,

Бирка, труп – печальна сцена…

Сожаления, ей-богу,

Шлют покойнику в дорогу.

Сей исход я ненавижу,

Но при этом снова вижу

Разноцветных красок смесь —

Суверенность, гордость, честь!

Повод есть – доволен. Буду,

Подражая Голливуду,

Напевать под три прихлопа

С пританцовкой в три притопа.

Надо ж, радость-то какая:

По стране идёт, шагая,

Долгожданный капитал.

Бог ли, чёрт его прислал?

Гостя в каждом доме ждут —

Ельцин с флагом тут как тут:

«С перестройкой коммунисты

Надоели. Оптимисты,

Кто буржуем стать хотел

И икорки не поел,

Лишь всегда под водочку

Уплетал селёдочку, —

Потерпи и напрягись

И ко всем чертям катись!..»

«Пьяный кучер» – песнь Кобзона

Пригодилась для шансона.

В ней Дементьева стихи

Неоправданно лихи.

Я как все, туда же, каюсь,

Крикнул, в ад спускаясь:

«В преисподней, дайте квас,

Говорят, что есть у вас!

Хочется в окрошку

Покрошить картошку,

Лук, мясцо. И прочего

К ним тоже наворочаю.

От меня, чертята, водка

С перцем, жирная селёдка,

Чтоб на весь греховный мир

Мы смогли устроить пир!»

Похмелился – и в окно

Посмотрел: темным-темно.

Поперхнулся, в горле ком,

Словно встал в снег босиком.

Пробежал мороз по коже —

Колотунище до дрожи.

Мысль сверлящая одна:

А не выпить ли вина?

Бледнолицая луна…

И она, как я, одна.

Жёлтый блин, полно седин

На висках моих. Дожить

Надо. Знаю, что тужить

Всем приходится, когда

Постучится в дом беда.

Что молчишь, зачем глядишь

Тупо в небо? От того лишь

Боль в глазах. Горчит, першит

В горле, и слеза дрожит

На реснице. Словно зверь

Дикий, загнан я теперь.

В жизненной распутице

Следует попутчицей,

Изнуряя душу, плача,

Злая стерва – неудача.

Ничего уже не ждёшь.

Режет ложь почти как нож.

Знаю, буду снова пьян

И браниться: «Дрянь я! Дрянь!»

Безработица – удавка!

У торгового прилавка

Это очень ощущаешь:

В горле ком – слюну глотаешь,

Ведь когда в бюджете брешь,

Макароны только ешь.

От жены – упрёки с плачем:

«Ты лентяй! Ты неудачник!»

Не до радостей уже —

Мысли тёмные в душе:

На колени опуститься,

Тихо Богу помолиться.

Стоит ли так скудно жить?

Рядом деньги положить

На поминки и на гроб

И отправить пулю в лоб.

А не лучше ль сиротой,

Пеплом слиться с пустотой?

Больно – пусть! Но не конец!

Будет пусть чужой свинец!

Всё же, Смерть, сейчас не жди —

Скоро слёзные дожди

Прекратятся и дороги,

Где сейчас завязли ноги,

Окончательный ответ

Мне дадут, а может, нет…

Дед мой не был генералом.

Не разжившись капиталом,

Я мужал годами с детства,

Не мечтая о наследстве.

Гордецом был, к жизни с шуткой

Относился, «проституткой»

Не желал быть. Посему

Разве должен что кому?

Просто жили-выживали,

Божий лик держа в подвале,

Серебро – в дерьме, в сортире,

Если было. И шутили:

Чтобы в жизни был просвет,

Попросите партбилет.

С ним идейных тоже тьма —

Лучших выбрала страна

В новоявленные боги —

Совесть, честь и ум эпохи.

В их числе я тоже был —

Должность, льготы заслужил.

Через мышь с клавиатурой

Электронные культуры

Я, военный отставник,

С удовольствием постиг.

С наибольшим интересом

Изучались Word c Access’ом

И глобальный Интернет.

Он, увы, не дал ответ:

Кто же я сегодня есть?

Отчего такая спесь?

Ведь так просто на пути

Дураку кювет найти…

Быть, не быть? Кто виноват?

Делать что? Скажи, собрат…

При распаде СССР,

Получая ваучер,

Было мне уже понятно,

Что кредит возьмут обратно.

И тогда я вспомнил снова

Басни дедушки Крылова.

Сделал вывод: у природы

Беззащитные уроды

Донкихотовской породы.

Не достались нам заводы,

Ни дома, ни пароходы…

Шиш под нос, а не добра —

Не блатной же, не «братва»!

Детектив снят по роману

Вайнеров. В кино поймали

«Кошку чёрную». Там лихо,

Прихватив с поличным психов,

МУР (Шарапов и Жеглов)

Сцапал хищников-воров.

Хитрость, ловкость и обман

Помогали сыскарям.

Где вы, братцы? Рэкетиры

Нападают на квартиры!

Не кипи, отдашь всё, «чайник»,

Если в задницу паяльник

Вставят. Всюду воры —

Ставьте двери и запоры.

Всё обман, и всем не верь.

В дверь звонок – заприте дверь!

Все мы жертвы: ведь охота —

Наша главная забота.

Хитрость, ловкость и обман

Помогают в жизни нам

Взять добычу, развлекаться,

От опасности спасаться.

Но всегда нас отличали

Наши принципы морали.

Прав Жеглов! Он вторит мне:

Должен вор сидеть в тюрьме.

Так ли всё? Себе ответь,

Если пристально смотреть…

Верность ощущается

В Родине и начинается

В доброй, крепкой семье

С благоговенья к земле,

Давшей смелость и силу.

И от щедрот подарила:

Горы, реки, степи, лес;

Свет, дыхание небес;

Дом, селенье, города;

Речь родную, что всегда

Льётся, словно ручеёк,

Превращается в поток;

Миг, года и даже век.

Социальный человек,

Не ленись, не будь уродом,

Нервы, силу не жалей

Для Отчизнушки своей.

Мы же все, от А до Я,

Разноликая семья.

Вместе развиваемся,

Вместе защищаемся,

Дружим, завещаемся —

Неизбежность, даже рок.

В общем, мы один клубок.

Мы солдаты, и приказ,

Без нытья, – закон для нас.

В небеса, огонь и в воду

Мы идём ему в угоду

За идею, за свободу

Хоть в Корею, хоть в Афган,

Давший гостю по зубам.

Страшно в прошлое смотреть —

жертвы, жертвы, жертвы, смерть.

«Хватит, – материнский стон. —

Это наш набатный звон!»

Сердце матери болит,

Ноет, плачет и грустит

О солдатике-сыночке —

Служит он в горячей точке.

Мама по ночам не спит.

Мама плачет и грустит,

Позабыв совсем о сне,

Шлёт проклятия войне.

Мама, плача, молится,

Мучаясь в бессоннице,

Чтоб здоровым и живым

Возвратился милый сын.

Просит Бога мать тихонько,

Чтоб, готовя похоронку,

Смерть не встала на крыльцо,

Сделав скорбное лицо…

Бродский, изгнанный поэт,

Лучший. Нужен ли совет

Слог зануды почитать,

Чтоб чуть-чуть мудрее стать?

«Шествие», в пример, поэма

Актуальна, современна.

В ней знакомый персонаж —

Мышкин-князь, любимчик наш.

Присмотритесь, вон идёт,

Ковыляя, идиот.

На кресты церквей кивает,

С ним попутчик – рассуждает:

«Воскресением Кровавым

Кровь текла по ранам рваным,

Свист нагаек, лязг затворов,

Злые тени у заборов,

Под копытами иконы,

Крик, рыдания и стоны,

Пляс жандармского хлыста

Над распятием Христа.

Так в России-матушке

При Николке-батюшке

Прочь от церкви отошла

Православная душа».

Князь мольбу изображает

И мирянам предрекает:

«Воля нашего Христа —

Жить с любовью без хлыста.

Панацея от напастей —

В православной царской власти.

Ты прости нас, батюшка!

Ты прости нас, матушка,

И возьми мои гроши

Во спасение души!

От молитвы бородатой

Даст на Храм деньжат богатый,

Неуч будет сыт, болящий,

Грешник, сирый и скорбящий

Обретут приют. Простить

надо всех и всё забыть.

Завещал иконам лик

Господа помазанник.

Ты нужна нам, матушка!

Помоги нам, батюшка!»

«Господи, спаси и сохрани,

Вразуми, в делах укрепи, —

Ёжась, крестится попутчик. —

Вряд ли жить мы будем лучше.

Стало мало у природы

Доброглазнейшей породы.

Добрые глаза как сапфиры,

Яхонты и бирюза

И лазурь, когда слеза

В них. Хрусталя водицы

На людских ресницах

Нет. Ведь время, как водица,

Из источника струится —

Утекли уж те мгновенья,

Оставляя сожаленье.

Сверлят жадные глазёнки

Аж до коликов в печёнке.

Пустота – не зря же мне

Хочется порой во сне

Быть крылатой птицей

И лететь, лететь, стремиться

К счастью, где в людских глазах

Только радость, а не страх,

Нет сверла и на ресницах

Лишь блаженная водица».

Поперхнулся бедный князь,

Отбежал и, наклонясь

Над панелью, идиот

Замирает – кашель. Ждёт —

Пусть процессия пройдет…

«…Разыгралась чтой-то вьюга,

Ой, вьюгб, ой, вьюгб!

Не видать совсем друг друга

За четыре за шага!

Снег воронкой завился,

Снег столбушкой поднялся…

Эй, дружок, не завирайся…»

Не сумеешь, не пытайся

Быть на классика похожим

С ритмом, в общем-то, несложным.

Хватит ли тринадцать глав

Содержанья с формой сплав

Разместить, и чтоб неплохо

Вышло зеркало эпохи?

Через месяц Рождество —

В душах празднично, светло.

В Церкви нашей, как и встарь,

Юлианский календарь.

Почему? Уж точно знает

Тот, кто веру предлагает.

«Чтоб наследие сберечь,

Воле предков не перечь, —

Скажет он. – Душой желая,

Веру в Бога принимая,

Люди к мудрости идут,

Оттого и блага ждут».

Цвет мечты, надежды главной

Есть во мне. Я, православный,

Над гордыней возносясь,

По традиции молясь,

Попрошу для жизни силы,

Чтоб покрасить цветом синим

Эгоизма желтизну —

Зелень выйдет. Даст всему

Силы этот светоцвет.

Супержизненный завет

Унаследован для храма —

«Щит Давида», гексаграмма,

Так же как и синий цвет,

Для ума из прежних лет.

Первый месяц у зимы

Будет третьим до весны.

Март придёт. Его капели

Будут петь для слуха трели,

Чтоб смятение пришло.

Снег и вешнее тепло

Напитают землю влагой.

Будет день как лист бумаги…

Историческим пером

Что напишет жизнь на нём?

На ветру душа-синичка

Встрепенётся вдруг трагично

И от страха задрожит?

Горе вороном кружит?

В праздник Пасхи только силы

Видеть свежие могилы?

Что готовит брату брат?

Ощутимы сходни в ад?

Слёзы, слёзы – пух у вербы?

Я надеюсь, не ущербна

Человеческая суть,

Чтоб пройти достойно путь

Через боль, разрыв – зазимок

С вихрем колющихся льдинок…

Для прогресса мало прока

От щедрот греха, порока —

Утверждают мудрецы.

Мы, истории творцы,

Для страны, прищурив веки,

На пути расставим вехи.

Прочь старьё и прочь обман!

И не всё – в карман, в карман!

Несомненно, в нашей власти

Выбирать дорогу к счастью…