Читать книгу Ремид. Государственник - Алмаз Браев - Страница 10

Главное для традиции взять власть

«Мне не нравится, когда люди убивают, но если народные массы так ненавидят кого-то, что их гнев нельзя сдержать, мы не будем им мешать… Народная милиция должна быть на стороне хунвейбинов, объединиться с ними, сочувствовать им, информировать их…»

Се Фучжи, министр общественной безопасности КНР, 1966 г.

Итак, правило первое – взять власть. Пусть она валяется на дороге, часто такое бывает, пусть на пути к власти тернии, кто власть берет, тот может долго и счастливо править. Все традиционные народы в истории преклонялись перед властью, послушно выполняли ее приказы и даже обожествляли. Главное, это власть взять. Власть божественна. Сам традиционный народ тут слепой. Признает любого властного божка. Этим, кстати, часто пользуются даже сегодня. Правитель пожет назначить временно кого то вместо себя, а затем снова путем демократических выборов вернутся на прежнее место. Такая рокировка наверху возможна не у всех, а именно у традиционных народов, которые власти верят. Стоят и молчат во всяком случае. Не сказать уже, что верят слепо, но это культура такая – верить власти. Ведь власть вся – от Бога!

Значит ли это, что лидеры главных советских коммун Каменев и Зиновьев и соперники Троцкого рассчитывали на такой эффект? Мы возьмем власть. А дальше народ признает в нас преемников Ленина. Кстати, относительно неплохой вариант для СССР. Во всяком случае предполагает возвращение внутрипартийной демократии. Ну в этом деле настоящему интеллектуалу вернуть себе власть, не представляется несбыточными надеждами. Здесь было необходимо отменить решение X съезда ВКПб 1921 года о необходимости крепить дисциплину и запрещавшую внутрипартийные дискуссии – на это решение потом будут опираться люди Сталина, чтобы расправиться с оппонентами. Но ведь, когда принималось это решение, шла гражданская война. (Но зеремидная война вечная, даже если ее буквально нет, у зеремидов она есть всегда, даже во сне и спячке наличествует)

Зиновьев и Каменев – ремиды, отличная альтернатива!

А ремиды это всегда творческое начало, допущение критики и интеллигентская рефлексия насчет собственных ошибок (У зеремида нет рефлексии, есть только комплексы). С ремидами у СССР возникали неплохие перспективы. Самое главное отмена практики «давай – давай», даешь результаты любой ценой, – командно-административный стиль руководства был бы отброшен прозапас. Ремиды – это творческое начало и такой же подход к каждой проблеме. Ремиды не друг друга критикуют, поддерживают, стараются исправиться, если вникают в свои ошибки. Ремиды проявляют принципиальность, и нет принципиальней людей, но исключительно и только во имя закона и во имя высокой цели. Ремиды – лучшие представители аппарата принуждения – государства. И уж лучше бы они принуждали своим примером, уж тем, что не воровали бы. И, уж тем более, ремиды не изводят друг друга физически, за исключением разногласий разве что на уровне веры. Вера ремидов – это само государство. И язык расстрелов – это не их язык общения. Язык убеждения, служения народу. Раньше были дворяне, офицеры – люди чести. Вот точно такие же ремиды, но без родословной и погон. Когда нет никаких других решений, ремиды попытаются даже договорится, сделают последнюю попытку примирения (другое дело безполутональные и возбудимые зерефы, которые всегда общаются резко, как на природе, как на охоте, зерефы определяют быстро: друг- друг, враг – враг и по середине ничего нет. Только инстинкты. Отсюда же и враги народа, отсюда и пули, как стрелы во врагов конце раздора. Если подобному народу дать волю, он начнет искать свою истину, первым делом в этом поиске он найдет виноватых, то есть своих врагов найдет. И не факт, что врагом не окажется земляк, сосед или вчерашний товарищ по учебе. Самыми последними врагами пойдут: отец, брат и прочая родимая «мелочь». (Но для возбуждения народного поиска виноватых на вершину преклонения должен подняться, еще раз, зеремид. Как только он столкнется с первой же проблемой, он включит свой народный мозг и призовет народ помочь ему в борьбе с личными врагами без разного «творчества» и рефлексии сомнения. Для зеремида нет такого сомнения, нет рефлексии, его беспокоят только комплексы. В этом смысле толпа тоже часто прикрывается религией, традицией, даже патриотизмом, но в себе хранит тайну внутреннего зуда и комплексы внутреннего самопрезрения. Но, еще раз, выбирают те, кого физически больше. Они и выбрали не очкариков, а Сталина). Но кто бы не был виноватый, он будет не обязательно врагом настоящим. Он будет больше напоминать стрелочника, всем своим жалким видом напоминая, что он есть жертва слепых, озлобленных людей.