Читать книгу Иногда корабли - Аля Кудряшева, Аля Кудряшева (Хайтлина) - Страница 12

Сладкие дни крошатся в руке, как коржик, сонное море дремлет в объятьях тени,

берег роскошен, зелен и непокошен, пыльное лето в городе тощих кошек плещется

в складках юбок и полотенец. Мертвая зыбь, но что может быть живее? Солнце

людей сгоняет с себя щипками. В этот букет (я знаю, что позже – веник)

я собираю мяту и можжевельник, в колкие лапы втискиваюсь щеками. Милый,

я позабыла, что я с тобою, бывший, я позабыла, кто с кем скандалил.

Ноги, исцарапанные в прибое, четко отображают узор сандалий.

Тощие кошки, кошек никто не кормит, кошки крикливы, наглы и голоштанны.

Я растворяюсь, нет, я пускаю корни, утро приходит, если на подоконник падают

виноградины и каштаны. Я не войду наверх, я пристроюсь возле, где бирюзовый мед

обнимает скалы. Губы хватают пряный горячий воздух. Осень, моя возлюбленная,

стервозна, больше, чем на неделю, не отпускает.

Господи, кто там лечит и кто там хнычет, чье там движенье крыл ли, шуршанье лап

ли, кто там дыханье ночи в карманах нычит?

В море луна замочила подол и нынче хмуро роняет с него золотые капли.

Плечи алеют смугло и нос лупится, кожу забраковал бы любой сапожник.

Время смеется, осень рыдает в Битце. Мы в свои двадцать выучились любиться,

только бояться будем учиться позже. Эти песчинки оспинками на пальцах, ветер

с открытки – сухо, протяжно, хрипко. Краб из-под камня греет блестящий панцирь.

Я не люблю английский и просыпаться, и обожаю яблоки, дождь и скрипку.

Дождь задремал в коляске, смешной и близкий, яблоком круглым мокро ладонь

наполнить.

Я ухожу стремительно по-английски, чтобы, проснувшись, что-нибудь всё же

вспомнить.

Боже, я не надеюсь – что толку в бреде

Этой редиски, дурочки, пародистки,

В этом ее безвыходном danse macabre.

Но если когда-нибудь всё же меня апгрейдишь,

То сохрани эти папки на жестком диске.

Там для тебя оставлена пара кадров.