Читать книгу Оптимисты - Аля Кьют - Страница 2

Ярослав

Когда я очнулся, то ничего не чувствовал. Ничего, кроме боли, тошноты и беспомощности.

Я много спал и редко был в сознании. Каждый раз, продираясь через ад пробуждения, я разлеплял глаза, мечтая увидеть Машу. Мое желание сбылось лишь однажды. В ушах шумело, и я ощущал себя пьяным в дрова, но попытался зацепиться за реальность.

Маша заплакала и что-то стала мне рассказывать. Я с трудом улавливал звуки, слова, почти не понимал, чего жена от меня хочет. Когда она вложила мне в ладонь ручку, я подписал.

На этом силы кончились, и я отрубился. Может, на час. А может, на год?

В детстве бабушка смотрела Санта-Барбару, где пару лет в коме валялся Сиси Кэпвел. Я всегда над ним угорал.

Зря. Карма настигла.

Пожалуй, калифорнийскому коматознику повезло больше. Он хотя бы не просыпался и не мучился, как я.

Я продолжал ждать Машу как свет в конце тоннеля. Однако намного чаще около моей кровати крутилась какая-то девчонка.

– Ты кто? – спросил я ее однажды, чувствуя чуть больше сил.

Девушка положила мне ладонь на лоб, погладила и ласково сказала:

– Тшшш, Ярослав. Вам пока лучше тихонько полежать. Не тратьте силы.

Ее голос казался немного знакомым. При этом ее лицо я точно никогда не видел раньше, иначе бы запомнил. Она была очень симпатичная. Курносый нос и прямые светлые волосы, а глаза лучистые, ясные.

– Все будет хорошо, – пообещала девушка и погладила меня по волосам.

Я вроде вспомнил, где ее видел, но сразу снова позабыл и отключился.

Когда я немного окреп, то именно она стояла за спиной моего лечащего врача.

Выслушав неутешительную правду о моем состоянии, я спросил:

– Моя жена знает?

Доктор кратко кивнул. Девушка за его спиной кусала губы.

До меня вроде доходили его слова. Хирург вещал о важном, но я его не слушал. У меня в голове не укладывалось, почему я здесь столько времени один. Ни жены, ни дочери за столько дней я не видел.

Ладно, таскать Тоню в больницу к парализованному отцу – так себе идея. Но почему Маша меня не навещала?

Врач закончил свою речь и без лишних сантиментов вышел. Со мной осталась та юная сестричка. Она присела на стул у кровати и долго молчала.

Ее плечики дрожали. Она смотрела вниз на свои сцепленные в замок руки. Только когда что-то горячее капнуло на мою руку, я понял, что она плачет.

– Простите меня, Ярослав, – всхлипнула девушка. – Это я виновата.

– Боюсь, у вас не хватило бы сил раздолбать мою спину тяжеленным ящиком. Кажется, это был мужчина.

– Вы спасли меня.

Она взяла себя в руки и прекратила всхлипывать, но продолжала вытирать глаза.

– Это меня пнул тот придурок. Вы меня спасли, а потом…

Девушка замолчала. Она прерывисто выдохнула и снова извинилась.

– Мне очень жаль, Ярослав. Простите, пожалуйста.

Ее слова должны были меня тронуть, но я не чувствовал ни черта.

Не злился, не хотел ее успокаивать, не винил ни в чем.

– Я думал, вы медсестра. Вы здесь работаете? – спросил я.

– Э, ну да. Вроде того, – проговорила она.

– Можете оказать мне услугу?

– Да, конечно. Все, что смогу, сделаю.

– Попробуйте связаться с моей женой? Я хочу ее увидеть.

Она встала со стула. Я заметил, как девушка сжала руки. Думал, она мне откажет. Все остальные представители больницы уверяли меня, что Маша скоро придет. Вот-вот. Или к вечеру. Или завтра. Каждый день кормили этими байками.

Если девчонка чувствует себя виноватой, может, от нее будет толк.

– Я постараюсь, – сказала девушка.

Мне показалось, что в ее голосе и взгляде мелькнуло осуждение.

Я стал объяснять:

– Мне сестра обещала, но так и не позвонила. Такое ощущение, что Маша не знает о моем состоянии. Я понимаю, у вас отличная больница, много народу. Наверное, моя сестра забыла. Я все понимаю…

От долгой речи у меня закружилась голова, а горло пересохло. Я перевел дыхание, так и не закончив предложение.

Девушка сразу поняла мое состояние. Она подала мне воды.

– Вы берегите силы, Ярослав. Я все поняла, обязательно помогу вам.

Она попыталась улыбнуться, но ее губы лишь на мгновение дрогнули. Она еще раз погладила меня по голове, проговорила:

– Отдыхайте, пожалуйста.

И вышла из палаты.

Я прикрыл глаза и попытался заснуть, но именно сейчас сознание меня не покидало. Я просто лежал и смаковал каждое слово приговора доктора.

В конце концов я заснул, а когда проснулся, то узнал о посетителе.

Меня сразу кольнуло счастьем в самое сердце. Так и знал, что моя сиделка просто забыла или забила на звонок жене.

Я так соскучился по Маше. Заерзав, я чуть приподнялся, чтобы встретить ее бодрым и хотя бы сидячим.

Однако, вопреки моим ожиданиям в палату вошла не Маша.

– Здорова, Яр,– проговорил Володя, едва открыл дверь.

Мой друг и партнер поздоровался слишком громко и слишком весело. Я был рад его видеть, хотя не так, как Машу.

– А, привет, – буркнул я.

Брови сами собой сошлись на переносице, аж голова заболела от напряжения, но расслабиться я не мог.

Володька прошел к моей кровати и протянул руку. Я пожал его ладонь, но говорить не спешил.

– Выглядишь отлично, Ярик, – выдал друг еще одну бредовую новость.

Я фыркнул и решил прокомментировать:

– Чего уж там отличного? Хреново выгляжу.

– Неее, похудел. Тебе идет.

– Заткнись, Володь, – не выдержал я. – Лучше скажи, откуда ты тут взялся? Тебя Маша прислала?

Он сразу опустил глаза, словно рассматривал что-то на полу. Я понял, что угадал.

– Она в порядке? Или мелкая опять болеет? Ради бога, не молчи. Я тут с ума схожу. У меня даже телефона нет.

Володя подвинул стул и сел напротив, поставил на пол портфель, который я сразу не заметил. При этом он опять избегал смотреть мне в глаза или хотя бы прямо, теперь пялился куда-то в сторону окна.

– Про работу не хочешь спросить? Фирма тебя не волнует? – произнес он, продолжая игнорировать мои вопросы о семье.

– Обязательно. Сразу после того, как ты мне скажешь о девочках.

Володя ещё раз театрально вздохнул.

– Ты не помнишь, как подписывал доверенность? – спросил он. – Маша приходила к тебе, когда ты очнулся.

Я пытался вспомнить, но без особого успеха.

– Значит, она приходила? – продолжал я цепляться за важное.

– Да, приходила. Мы ведь должны были подписать договор. Ты помнишь?

Я вспылил и повысил голос:

– Чтоб тебя черти драли, Смирнов, да плевал я на договор. Меня чуть не убил какой-то дебил. Я хотел бы видеть жену вместо тебя. Прекрати пытаться заставить меня работать. Я хочу знать, где Маша.

– Я пытаюсь рассказать, Яр. Успокойся. Не ори.

Если бы я мог встать, то уже бы тряс Владимира за грудки. Он это знал и как будто даже пользовался.

Успокоиться не получилось. Все, что я смог, это сжать кулаки и признать собственное бессилие.

Володя сейчас – единственная связь с реальностью. Если он уйдет, мне конец.

– Говори, – процедил я сквозь зубы.

Смирнов опять не спешил говорить, чем бесил меня адски. Он достал из портфеля стопку бумаг, бросил их на тумбу у кровати.

– Когда ты очнулся, Маша приходила. Она попросила оформить доверенность, и я заключил договор со СтройГрупп. Помнишь? Мы должны были выйти на подписание накануне твоего… инцидента.

– Да, помню. Хорошо, что подписал все, – проговорил я без энтузиазма.

Дела фирмы, конечно, важны, но не до такой же степени.

Володя кивнул сам себе.

– Это договор? – уточнил я, кивнув на документы. – Зачем ты его принес?

Володя отрицательно покачал головой и продолжал гнать туман.

– Это другие бумаги, Ярик. Когда Маша пришла к тебе, она поговорила с врачом. Мы давно уже знаем, что у тебя все плохо.

– Мы? – переспросил я.

Звучало в принципе нейтрально, но мне показалось, что Володя говорит не просто во множественном числе. Как будто он и моя Маша – это нечто большее теперь.

– Я Машу поддержал, конечно. Ты не должен ее винить.

До меня начало медленно доходить, но я все еще не мог поверить.

Сложно поверить в предательство. Поэтому я продолжал питать иллюзии и допрашивать своего партнера.

– За что я должен винить Машу, Володя?

Он опять стал рассматривать пол, потолок, окно, заерзал, как будто у него были полные штаны гвоздей.

– Слушай, отпусти ее. Не мучай, – быстро проговорил Смирнов.

Я еще не переварил Машину вину, просьбу отпустить, а Володя уже набросил новый стакан поноса на вентилятор.

– Я вообще пришел о фирме поговорить. Мне нужно твое согласие. Желательно побыстрее. Иначе даже с доверенностью у нас куча проблем возникает. Нужно вывести тебя из учредителей. Это самый лучший вариант.

– Чего? – да я снова орал.

А кто бы шептал после такого невероятно борзого предложения.

– Слушай, друг мой, – выпалил я чуть тише, но все равно не без наезда. – Меня по хребту огрели, а не по голове. Я не сошёл с ума, чтобы взять и отдать тебе свою фирму.

– Это не только твоя фирма, Ярослав. Мы партнёры, – напомнил Владимир. – Пятьдесят на пятьдесят. Забыл?

– Отлично помню. И как пришёл к тебе три года назад, безработному, разведенному неудачнику. Это моя компания, Володя. Что ты будешь с ней делать?

Пока я говорил, он краснел, бледнел и зеленел. Я ни капли не утрировал. Да, Володька тогда круто поднял нашу очень начинающую фирму через рекламу. От него пришло немало заказчиков, но моих клиентов было больше.

Я ведь тогда предлагал ему тридцать процентов, но этот черт развел напополам.

И меня это не беспокоило до сегодняшнего дня.

По лицу моего бывшего уже друга гуляли самые разные эмоции. Он точно злился. Кажется, ему было стыдно и немного страшно. Володя взял себя в руки и в лучших традициях сложных переговоров вывалил на меня козырные факты.

– Мне неприятно напоминать, Ярик, но ты инвалид теперь. Я не хотел называть вещи своими именами, но кто тебе скажет, если не друг?

Я фыркнул. Забавно, но Володька реально первый, кто употребил официальное определение моего состояния. Ни врач, ни медсестры меня так не называли, хотя на их тактичность я вообще не надеялся.

Продолжая смотреть на Смирнова из-под бровей, я с трудом, но принимал от него горькую правду.

– Теоретически ты все ещё можешь претендовать на роль альфы в компании. Ты мужик умный. Я с этим не спорю, Яр. – Он приложил руку к груди и продолжал вещать от всего своего черного сердца. – Но имидж – это все в нашей стране. Инвалидов в бизнесе не бывает. Представь, как мы будем выглядеть на переговорах?

– Если подобрать автозагар нужного тона, то можно косплеить фильм "1+1", – не мог не пошутить я.

Володя нервно хмыкнул.

– Меня радует твой искромётный сарказм, но за ним нет ничего, кроме личного мужества

Я закатил глаза. Торжественный тон бесил сильнее отстраненных рассуждений о моем состоянии.

– Нас не будут воспринимать всерьёз. Я вообще не могу представить, как искать заказы.

– Попробуй использовать мозги, – огрызнулся я.

Володя вздохнул и слишком участливо сообщил:

– Я же не пытаюсь ограбить тебя, Ярик. Я хочу помочь.

– Чушь собачья, – выплюнул я.

– Ты сейчас на эмоциях. Возьми паузу, подумай. Я предлагаю тебе хорошую выплату за добровольный выход. – Он указал на бумаги, что положил на тумбу. – Здесь все цифры и условия. Ознакомься по возможности.

Я хотел послать его в задницу, но Володя знал волшебное слово.

– И насчёт Маши… – проговорил он. – Ты в состоянии с ней увидеться сейчас?

Я тотчас передумал ругаться с ним.

– Маша здесь? Она пришла?

Смирнов кивнул.

– Она очень переживает. Поэтому я пошел первым с тобой пообщаться. Так сказать, разведка боем. – Он рассмеялся над своей шуткой. – Я позову ее, если пообещаешь…

– Да пошел ты со своими обещаниями, – затараторил я взволнованно. – Позови ее немедленно.

Володя неодобрительно покачал головой, но спорить со мной не стал. Лишь попросил:

– Будь с ней помягче.

Маша вошла через минуту. Она села на стул, что нагрел ей Вова. Я не сводил глаз с жены. Обычно Маша носила волосы распущенными, но сегодня они были собраны в пучок. Вряд ли этого требовали правила посещения больницы.

Она была бледная как смерть и тоже не смотрела на меня. Как и Володя.

– Отлично выглядишь, – пискнула она, копируя Смирнова. А сама так и не взглянула на меня ни разу.

Маша таращилась на свои крепко сцепленные в замок руки.

– Не могу сказать тебе того же, Маш, – проговорил я, стараясь говорить спокойно.

А в душе все клокотало.

– Я плохо сплю, – призналась жена.

– Волнуешься за меня?

Она промолчала.

– Или все мозги сломала вместе с Вовкой, чтобы оставить меня без штанов? – я все-таки рявкнул на нее и даже попытался приподняться.

Хотелось вообще вскочить, но мои дубовые ноги не ожили от ярости и обиды.

Маша вздрогнула и наконец подняла на меня красные заплаканные глаза.

– Мне так жаль, Ярик. Так жаль, – заплакала она.

Я всегда терялся от женских слёз. Не мог никогда на Машку злиться, когда она реветь начинала. Вот и сейчас сразу стало стыдно.

Непонятно почему, но стало.

Я прикусил язык и ждал, пока она успокоится.

Маша недолго плакала. Она достала платочек, высморкалась, вытерла глаза и повторила:.

– Мне жаль, Ярик, но ты должен понять…

Она судорожно выдохнула и не соизволила растолковать нечто конкретное, что я должен понять.

Пришлось догадываться.

– Что я должен понять, Маша? Как можно понять предательство друга?

– Это не предательство, – возмутилась Маша.

– Это именно оно. И ты ему помогла.

Маша шмыгнула носом и деловито сообщила мне:

– Ты не имеешь права думать только о себе, Ярослав. Фирма принадлежит и Володе тоже, а также мне и твоей дочери.

Я запутался.

– С Володей мне все понятно, но ты с Тоней тут при чем?

– По закону, – добавила Маша.

И я наконец прозрел. До меня дошло, зачем Смирнов и моя жена сегодня явились.

Раздел имущества.

– Ты хочешь развестись?

– Да, – просто ответила Маша.

Мне было достаточно ее лаконичного ответа. Я бы переваривал его несколько суток. Но жена решила сэкономить то ли своё время, то ли мои нервы. Ее прорвало, и она выдала все, что было у нее на сердце.

– Ярик, ты сам виноват. Зачем полез спасать эту глупую медичку? Зачем тебе вечно надо плащ героя померить? Люди тихо живут и не кашляют. А у тебя дочь и жена и… Да чего там…

Маша махнула рукой. Я уж подумал, она выдохлась на этом, но нет. Жена перевела дыхание и продолжила.

– Я знаю, как все это выглядит, но мне плевать на осуждение и чужое мнение. Мне тридцать лет, а не триста. Я жить хочу и дочери своей желаю счастливой спокойной жизни. С тобой мы точно не будем счастливы.

– Угу, – буркнул я.

С этим спорить глупо. Но, черт побери, как же больно.

Я отвернулся и уставился в стену. А Маша теперь наоборот пыталась заглянуть мне в глаза и подалась вперёд.

– Тебя никто не предавал, Ярик, – врала она то ли мне, то ли себе. – Тебе фирма теперь без надобности. Вова нам услугу оказал, взяв на себя все обязанности. Он контракт подписал. Этих денег года на три хватит. И потом ещё будет работа.

– Молодец Володя. Помолюсь за него, – не сдержался я.

Маша игнорировала саркастическую реплику и продолжала о своем. Как на исповеди. Словно ей кто-то пообещал, что я обязательно отпущу все грехи.

– Он действительно молодец. Никто тебя не бросает на произвол судьбы. Вова вывел деньги на твое содержание. Это было непросто. И квартиру я тебе отдаю. Согласись, этого достаточно.

– Квартиру? Какую? Нашу? – не понял я.

– Нет. Зачем тебе наша? Она слишком большая. Студия, которую мы Тоне купили. Она компактная.  Лучше подходит для…

Маша запнулась.

– Для инвалида, – закончил я за нее.

Она закрыла лицо руками, но больше не плакала.

Признаюсь, я ее винить не мог. Машка действительно красивая, молодая женщина. Выносить из-под меня судно – так себе перспектива на ближайшие полсотни лет вперёд.

Однако, жалость к себе перевесила чашу понимания. Я едко поинтересовался:

– Как же в болезни и здравии, любовь моя? Мы давали клятвы.

– Не давали мы таких клятв, Ярик. Та тетка в ЗАГСе что-то болтала о любви и уважении. У меня с этим все в порядке. Я хорошо к тебе отношусь. Это жизнь тебя побила, а не я.

Я кивал. Говорить больше не хотелось. Видеть Машу тоже. Зато она явно не закончила.

– В конце концов, у тебя есть отец. Помнишь?

Я нахмурился.

– А он тут при чем?

– Вы родственники, – изрекла Маша очевидное. – Я позвонила ему. Он завтра приедет. Заберёт тебя, будет ухаживать.

Увидев мою реакцию, Маша быстренько закрыла тему.

– Не спорь, Ярик. Тебе точно понадобится помощь. Твоему папе не повредит вспомнить о сыне. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

Маша теперь выглядела почти довольной.

А у меня в голове не укладывалось ни черта. Что она для меня сделала? Развелась и обчистила? Вызвала отца, с которым я толком и не общался последние лет десять?

Офигеть, добродетельная. Как бы мне не помереть от такой тонны добра, что она для меня нагребла.

Пока я тихо отбивался от отчаяния, Маша продолжала с энтузиазмом.

– Я подам на развод сама. Сделай милость, подпиши документы. Не нужно мотать нервы мне и ребёнку.

Про мои нервы разговор уже не шел.

Опешив от такого напора и весьма уже равнодушный, я кивнул.

– Вот и умничка, – похвалила меня Маша, похлопав по руке. – Я знала, что ты не будешь упрямиться. Спасибо, Ярик.

Она тряхнула волосами, но тугой пучок не выпустил ни прядки.

– Помнишь, как мы шутили, что если ты умрешь, мне лучше выйти замуж за Володю? Забавно обернулось…

Она то ли икнула, то ли хихикнула. Я не нашел в словах когда-то родной женщины ни капли забавного.

– Только я еще жив, Маша, – напомнил я мрачно.

– Конечно, – очнулась она. – Выздоравливай, Ярик. Удачи тебе.

Она потрепала меня по руке и выбежала из палаты.

Как и Володя. Не удивлюсь, если он ждал ее за дверью.

Я еще долго смотрел в одну точку невидящим взглядом. После приговора доктора я думал, что ужаснее ничего не может быть. Маша с Володей показали, как сильно я ошибался.