Читать книгу Только не уходи… Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова, Алёна Бессонова, Василиса Бессонова - Страница 5

Исайчев вернулся в кабинет. Он застал Слаповского переодетым в летние парусиновые брюки и жёлтую футболку с надписью «Та ещё вишенка».

«Женская» – подумал Исайчев, силясь сохранить серьёзное выражение лица.

Слаповский сидел в той же позе, только ещё больше согнул в крутую дугу спину.

– Это вас Галина Николаевна приодела? – уточнил Исайчев.

– Не совсем так. – Слаповский, разглаживая заломы, провёл обеими ладонями по футболке. – Ваш суровый эксперт нас как раз раздела, а уж мы, во что смогли приоделись. Сайрус предупредил о возможности остаться на ночёвку. Пришлось захватить домашний костюм…

Михаил ещё раз оглядел весёлый костюм свидетеля, и прибавляя деловитости в тон, спросил :

– На чём мы остановились, Алексей Иванович? Помнится на том, что ваша жена сделала от Бурлакова аборт.

– Мы остановились на том, что у меня была причина убить Бурлакова. – Слаповский болезненно поморщился. – Как вы понимаете, данная причина не могла рассосаться со временем. Она была всегда. Здесь, естественно, возникает вопрос: почему я не убил его раньше… хотя обида была сильнее… и ревность грызла глубже… Знаете почему?

Михаил снял очки, помассировал указательным пальцем переносицу, усмехнулся :

– Вы его простили?

Слаповский пристально посмотрел в глаза Михаилу:

– Не надо иронии. Да! Я его простил! Вы можете не верить, но хорошего Олег сделал мне больше, чем плохого… А то, что он приезжал сюда встречаться с моей женой полная ерунда…

Исайчев вопрошающе вскинул брови.

– Ну-ка, ну-ка обоснуйте?

– Олег дважды был в городе в моё отсутствие. Он сам подписывал документы на отпуск. Знал наверняка и всё же приезжал. Вот так! – просветлев лицом, выплеснул Слаповский. – Вспомнил! Это аргумент?! Аргумент!

Исайчев согласно кивнул:

– Да. Это аргумент. Хорошо, давайте дальше, что произошло в это утро? Меня интересуют детали.

– Завтрак был в это утро, – продолжил заметно повеселевший Слаповский. – Олег консерватор. Сегодня, как и всегда, он ел омлет, помидорно-огуречный салат, два поджаренных кусочка чёрного хлеба. И чай…

Михаил от неожиданности вздрогнул:

– Как чай? А кофе…

Реакция следователя развеселила Слаповского:

– В завтрак только чай. Кофе отдельным заходом, через час после завтрака. Завтрак с восьми до девяти. Кофейный час с десяти. К десяти всё должно быть подано… Сегодня утром, Олег, видимо, хотел сказать что-то важное, потому что слова, которые он произнёс до первого, как оказалось, последнего глотка кофе, были таковыми: « Сегодня я сообщу вам то, что обсуждению не подлежит. Это моё окончательное решение. Я шёл к нему много лет…» Потом Олег глотнул кофе, поставил чашку, неожиданно вскочил и упал… В первый момент, никто не понял, что произошло. А потом… Жутко закричала Ирина. Эльза бросилась к брату, пыталась расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, ослабить галстук. У неё руки дрожали и она рванула ворот. Голова Олега на мгновение приподнялась, а потом с каким-то тупым звуком стукнулась о пол. Эльза обернулась, посмотрела на меня, оскалилась, взвыла и поползла в угол, забилась между стеной и креслом. Для неё это крах… кто её без Олега терпеть будет?

– Как реагировал адвокат Сайрус Брион?

– Испугался! Зарыдал. Ушёл в свои апартаменты. Вернулся через час. С лицом у него творилось что-то странное… Я, признаться, немного обалдел, глядя, как он хитренько щурится, будто ребёнок подглядывает в щёлочку за взрослыми. Бриону явно хотелось что-то сказать, но адвокат сдерживался. Запрещал себе до поры до времени… Знаете, даже подмигнул мне. Как-то иезуитски торжествующе подмигнул. Стало не по себе…

Исайчев, до этого машинально крутивший в пальцах карандаш, положил его на стол и внимательно посмотрел на Слаповского.

– Так, интересно… Ваши предположения на этот счёт?

– Думал, но даже предположить нечего.

– Сайрус мог работать на конкурентов Бурлакова? Или, вопреки интересам хозяина на нечистоплотных партнёров? Брион мог стать орудием устранения держателя контрольного пакета акций корпорации?

– Нет… нет, – оживился Слаповский. – Олег Олегович, конечно, жёсткий человек, но отличный дипломат. Все проблемы решал сразу на месте, не оставлял хвостов. Я наблюдал за его деятельностью вне Сартова через интернет. Выяснил, Бурлаков совсем недавно приобрёл в Чехии ряд лакокрасочных предприятий. Там возникли какие-то заморочки. Олег разместил на заводах большой пакет взаимовыгодных российских заказов и волнения на всех уровнях затихли. Я уверен, никто из бизнеса на ликвидацию хозяина не отважился бы.

– Откуда такая уверенность?

– Начальник охраны Иван Усачев наш однокашник. Олег вытащил его в прямом смысле из дерьма. Ивана из армии попёрли за пьянку, жена бросила. Олег его вылечил и дал всё. Иван человеком стал, новую семью обрёл. Усачев за Олега кого хочешь на британский флаг порвёт. Ко всему прочему Бурлаков ему и его ребятам такие деньги платил, каких никто никогда никому за охрану не платил. Олег был убеждён и всегда говорил: «Денег не надо жалеть на детей и охрану, потому что дети твоё будущее, а охрана твоё настоящее». Усачев тысячу раз перепроверил всех, кто был приглашён на работу. А уж ближний круг перетряс по песчинкам.

Михаил вновь взял в руки карандаш и постучал им по поверхности бюро:

– Ну, предположим, вы правы. Хотя… – следующую фразу Исайчев проговорил мысленно «Надо Васенко озадачить, пусть покопается в интернете, там все сплетни собраны, может, что нароет», – а вслух произнёс, – а повар? Повар мог иметь на Бурлакова зуб?

Вопрос следователя вызвал у Слаповского ироническую ухмылку:

– Гуидо? Ни за что!

Он уже готов был пояснить, но крик, который оглушил резиденцию, заставил Исайчева прервать допрос. Михаил извлёк из-под бумаг телефон, набрал номер :

– Роман! Что это? Опять труп? Нет? Уже хорошо… Ну?

Чем дальше Исайчев слушал пояснения коллеги, тем чётче его лицо приобретало выражение, будто он глотает что-то кислое.

– Зачем? – простонал он, – зачем ты ему рассказал? Как я теперь буду его допрашивать? Капитан, ты не мог придумать другую причину отсутствия ужина? Ну невозможного здесь работать… невозможного и все… – Исайчев раздражённо бросил телефон на папку с бумагами, тот подскочил, ударился о верхний ящик бюро и жалобно пискнул. – Ладно, давайте, Алексей Иванович, дальше…

На лице Слаповского появилась и сразу исчезла ироническая улыбка:

– Я понимаю, Сайрус узнал о гибели Гуидо? Вам нужны дальнейшие пояснения?

– О чём?

– Гуидо никогда ничего не сделал бы без ведома Сайруса. Они семья. Необычная, но все же семья… Я видел лицо Бриона в первые минуты гибели Бурлакова, это было все что угодно, только не лицо убийцы. Поварёнок относился к хозяину с предыханием, с благоговением…

– О, Алексей Иванович, вы не знаете какие лица бывают у убийц. Очень разные лица у них бывают… уверяю вас…

Слаповский тоном бывалого человека заметил:

– Не скажите, Михаил Юрьевич, я ведь Чеченскую войну прошёл, и многое видел не только в бою. Знаете…

– Хорошо, – прервал Алексея Ивановича Михаил. – Давайте перейдём к жене Бурлакова Ирине. Мне высказали предположение, что Олег Олегович окружал себя людьми не совсем обычной ориентации, чтобы не вводить её в искушение. Его подолгу не бывало дома, так? Я понимаю, берегут, когда любят. Ирина необыкновенно хороша собой. Капитан Васенко доложил будто на предварительной беседе вы высказали мысль о скором разводе этой пары. Это так?

Слаповский поморщился. Он не привык, что его обрывали на полуслове. Отвечать стал с явной неохотой:

– Я встретил Олега семнадцать лет назад. К этому времени он уже был женат на Ирине. У них росла дочка, вторая родилась позже. Мне дважды в год приходилось приезжать в Питер для отчёта на Совете директоров. Так заведено. После работы Бурлаков, на правах старого друга, приглашал меня на ужин в загородный дом. Тогда он был вежлив с женой, но не более. Особой любви в их отношениях не замечал. За любовью должен стоять хоть какой-то труд, а Ирина была равнодушной к делам мужа. К разговорам не прислушивалась. Не вникала. Казалось, отбывала повинность. Стоило мне посмотреть на часы, поезд на Москву уходил в 22 часа, она с удовольствием прощалась, иногда уезжала из усадьбы раньше меня. Олег никогда не распространялся о личной жизни. Хотя правда то, что в этот раз, перед приездом Бурлакова в Сартов, на заводе шептались будто хозяин собирается оставить Ирину. Откуда пошёл слух, не знаю, вполне возможно, фантазии…

Михаил удивился:

– Вы в Сартов ездите через Москву? Почему? Я сегодня приехал из Питера прямым поездом. Очень удобно. Без пересадок.

– У меня в Москве сестра. Олег разрешал иногда такую вольность – навещать её. Из Питерской усадьбы я тоже уезжал пораньше. Люблю час-другой побродить по городу. Город – красавец! История на каждом шагу.

– Так, так, – Исайчев несколько секунд размышлял, потом предложил, – давайте поговорим об Эльзе? Она могла?

Этот вопрос Алексею Ивановичу понравился, он оживился:

– Ну, что вы! Эльза без Олега ноль. Причём ноль с отрицательным знаком. Её очень не любят в компании. Фрау никто. Недоучка. Сказала вашему эксперту будто окончила Магдебургский университет. Она всего лишь прослушала фармакологический годовой курс. Сделать это её заставил Олег, а потом буквально пришил её, как заплатку, к своему производству. Вот надсмотрщик из неё получился прекрасный и стукач тоже. Живёт фрау Леманн под Мюнхеном в усадьбе Олега. Он оплачивает обслугу, водителя, автомобиль. Для неё смерть Бурлакова völligen Zusammenbruch!7 Новые хозяева вряд ли будут её терпеть.

Исайчев понял, разговор о предстоящем будущем Эльзы воодушевляет Слаповского и поспешил его прервать. Его совсем не интересовало будущее. В настоящем разобраться бы!

– Спасибо, Алексей Иванович, можете идти отдыхать. Если понадобитесь, я вас позову.

Слаповский, покряхтывая и потирая колени, тяжело встал:

– Если долго сижу, суставы начинают болеть… Разрешите домой позвонить, там волнуются. Вы нас когда отпустите?

Михаил взял в руки телефон:

– Роман, позови в допросную Ивана Усачёва. Да, начальника охраны. Прибыл новый повар? Хорошо, – и, обращаясь к Слаповскому, добавил, – через час вас накормят. Роман, выдай Алексею Ивановичу телефон, пусть пообщается с родственниками… конечно, потом изъять. При разговоре присутствовать, – глядя на Слаповского, пояснил, – извините, так положено.

Когда дверь за фигурантом закрылась, Исайчев вновь взял в руки телефон:

– Галина Николаевна, новости есть? Жаль… Внушает надежду слово «пока». Прошу позвони, если что-то найдёшь… да понял, понял… что ж ты так кричишь… Ну, пока, дорогая… Жду!

Михаил откинулся на спинку кресла, вытянул ноги, прикрыл глаза. В голове неожиданно зазвучал густой низкий голос случайной питерской попутчицы:

Исайчев с грустью посмотрел на телефон и вновь набрал номер, пока шла посылка вызова подумал: «Хорошая штучка, можно услышать родное дыхание». Трубка радостно зазвенела голосом жены:

– Скучаешь, Мцыри? Когда домой собираешься? Я борща наварила. Смотри там ничего не ешь. Отравят, не дай бог. Начальник твой звонил, Владимир Львович, извинился, что прямо с поезда отправил тебя в резиденцию. Слово с меня взял о неразглашении, – без остановки стрекотала Ольга, – может мне приехать? Оценю свежим взглядом обстановочку, подскажу чего, а? Тебе ведь нужны дополнительные мозги. Корячок никого из вас не выпустит, пока злодея не найдёте. Долженко сказала там Костя из районного убойного, он мужик головастый. Ты его привлекай.

Михаил зажмурился и, переступая с пятки на носок, покачиваясь, дожидался паузы, когда можно будет вставить словечко, наконец, найдя, вскрикнул:

– Погоди, Копилка, не тараторь! Кости здесь уже нет. Он трупы повёз в «судебку». Его оперов, вопреки приказу Корячка, я тоже отправил вместе с городскими. Они по усадьбе расползлись, мешали. Ходили тут, голодными желудками урчали.

– Трупы? – изумилась Ольга, – во множественном числе? Откуда? Корячок мне про один говорил! У вас там война что-ли?

Михаил пожалел, что обмолвился раньше времени:

– Мальчика, повара, по голове кто-то шарахнул…

– Повара? Который кофе варил? Убийца подельников устраняет?

– Пока не выяснил, до кофе ещё не добрался… Одного свидетеля пока допросил. Хочу сказать…

– Что ты соскучился? – всё-таки вставила Ольга.

Исайчев кивнул:

– Это в первую очередь. Но приезжать, пока не следует, трудно будет сосредоточиться, а вот советы твои нужны. Буду звонить. А сейчас вот что…, – и Исайчев подключил диктофон к телефону, – послушай запись. Это допрос одного из фигурантов – Слаповского Алексея Ивановича. Послушай и скажи навскидку, как тебе человек? Фальшивит или нет? Мне нужны независимые впечатления…

* * *

Пока Ольга слушала запись, Михаил делал в блокноте пометки. По щелчку диктофона, Исайчев отсоединил устройство:

– Ну? Как?

– Не веришь ему, Мцыри?

– Не очень…

– Правильно. Вспомни свою первую юношескую любовь? В ней максимализма больше, чем чувств. Чувство собственности обострено до предела, а тут аборт от другого человека. Не простил он его ни тогда, ни сейчас. Врёт, что простил! Ты бы простил, если любил?

– Я бы убил!

– В-о-от! – радостно запела Ольга, и Исайчев представил, как в эту секунду она довольно улыбнулась. – Мишка, можно съезжу к Корячку, поговорю, пусть возьмёт официальным консультантом в это дело. Вспомню, что я ещё и психолог. Диплом пылится… Мне интересно. А?!

– Не ной, Копилка, – с суровыми нотками в голосе ответил Исайчев. – Пока ты мой советник на удалённой дистанции. Думать по «делу» разрешаю. Не забыла, что ты адвокат? Может, именно тебе придётся защищать убийцу. Выведаешь здесь все недочёты следствия и оправдаешь преступника. Нехорошо…

– Выведаю? – в голосе Ольги звучала обида. – В этом случае, Мцыри, я откажусь от защиты. У твоих толстобрюхих свои адвокаты найдутся, подороже меня… Ну, что ж! Было бы предложено…

Исайчев поспешил утешить жену :

– Я не сказал совсем не приезжай. Я сказал: пока не приезжай. Позову, когда будет нужно.

– Правда?! – оживилась Ольга. – Тогда привет, целую! Ой! Забыла рассказать. Есть минутка?

– Минутка есть… – согласился Исайчев.

– У меня радость! – зазвенела Ольга. – Нашла на блошином рынке «константиновский рубль» – одна из редчайших российских монет. Изготовлена в Петербурге на монетном дворе в небольшом количестве во время декабрьского междуцарствия 1825 года. Это тогда, когда в Таганроге умирает император Александр1 и все думают, что на престол войдёт Константин Павлович – средний брат. Их младшенький Николай уже через час после смерти старшего принёс присягу Константину, но только мать и ещё несколько человек знали, что Константин отрёкся от престола за три года до этого события. Почему ты, Мишка, не задался вопросом: зачем именно Слаповский был приглашён на важное и делаю акцент личное собрание? Мне кажется странно, подумай, Мцыри, пока…

– Погоди… погоди… – закричал Михаил, но трубка уже ныла голосом «отбоя». – При чём здесь «константиновский рубль»? Ты думаешь Слаповский, докладывая о других, пытается представить обстоятельства в ином свете? Прожектор осветил то, на что не стоит обращать внимание? Спасибо! Учту!

Однако всё это Исайчев проговорил в уже тоскливо ноющую трубку.