Читать книгу Когда зацветает сирень - Алёна Черничная - Страница 6

Лика

Я бы могла назвать кабинет ректора весьма уютным, если бы пришла сюда по доброй воле и собственному желанию. А не под конвоем в виде декана и её жесткого взора. Не совсем понятно, каким боком к выходке Марка приплели и меня. Надо было стоять и молчать в тряпочку, но поздно. Уже сижу перед ректором и нервно перебираю пальцами ремешок от сумки, уткнувшись глазами в пол.

«Меня же не отчислят? Нет?» – так и хочется запричитать, заглядывая в ректорские глаза.

Но такой мандраж охватывает, по всей видимости, только меня. Марк, сидящий рядом, уж совсем не походит на того, кто хоть как-то переживает о происходящем. Вальяжно восседает в кресле, широко расставленные колени и скучающий взгляд ясно намекают – он вообще не парится.

– Громов, – вздыхает ректор, протирая свою блестящую лысину платочком, – я даже удивлён. Ты продержался целую учебную неделю без приколов. А теперь у тебя и сообщник имеется, – подбородком указывает в мою сторону. – Да ещё какой. Первокурсница!

Я сжимаюсь под ректорским взглядом в комочек. Даже с внешностью добродушного пухляка Павел Петрович всё равно вселяет в меня напряжение. Не хотелось бы каких-либо проблем в дальнейшем. Я бюджетница и рассчитываю на существование в университетских стенах и место в общаге, как никто другой.

– Так ради этой девочки всё и затевалось, – хмыкает Марк, скрещивая руки на груди. – Как мужчина, Павел Петрович, вы должны меня понять. Бьюсь за внимание этой барышни как могу.

Громов загадочно косится на меня, а его чёрные глаза из-под густых бровей просто прожигают взглядом. Мои щёки вмиг становятся как один сплошной ожог.

– А нельзя знаки внимания выражать где-нибудь за пределами университета, а? – ректор монотонно постукивает ручкой по столу и поочерёдно смотрит то на густо краснеющую меня, то на Марка.

И тот протяжно вздыхает.

– Так не выходит, Павел Петрович. На звонки не отвечает, в кино приглашаю – не идёт. Даже просто прогуляться не соглашается.

– А может, ты банально ей не нравишься, Громов? – Павел Петрович иронично прищуривает глаза.

– Может, – ещё тяжелее вздыхает Марк, а потом поджимает губы и смотрит на меня, растерянно моргая пушистыми ресницами. – Не нравлюсь, да?

Только вот в его глазах целая пляска бесноватых огоньков. Мне очень хочется стукнуть Марка чем-нибудь по темноволосой макушке. Например, вот этой статуэткой в виде совы, стоящей на столе у ректора. Но, краснея с каждой секундой ещё больше, лишь выдавливаю из себя натужное и какое-то неправдоподобное:

– Нет.

Отворачиваюсь от сканирующих меня до молекул глаз Марка и делаю вид, что рулонная штора напротив ничуть не хуже картины Рембрандта. Ну и кто он после этого? Нахал!

– Усёк, Громов? Не нравишься ты девушке. А мне не нравятся твои выходки, – цокает ректор. – Что будем делать?

Слышу, как Марк шумно и с наигранной тоскливостью выдыхает:

– Я буду залечивать своё горячее разбитое мужское сердце. А вянущие цветы в холле станут мемориалом моей неразделенной любви…

Боже! Громов! Ну хитровыделанный гад! Я не выдерживаю. С силой закусываю щёку изнутри и утыкаюсь носом в своё плечо, пряча подступающие раскаты смеха.

– Марк, я серьёзно. К нам приехала проверка, мне не до твоих выходок, – лояльный голос Павла Петровича мгновенно меняется на жёсткий. – Мне не очень хочется звонить твоему отцу.

На этих словах моё любопытство берёт верх. Я бросаю осторожный взгляд на Марка, лицо которого на секунду становится вне эмоций, а в глазах вспыхивает недовольство. Но он в прямом смысле проглатывает выпад ректора про звонок отцу: кадык на его крепкой шее дёргается вниз. На какое-то мгновение мне кажется, что Марк напрягся. Но уже через секунду всё напряжение с его лица и из позы испаряется.

– Звоните, – расслабленная ухмылка касается губ Марка. – Я же такое жуткое преступление совершил…

– Это не преступление, а нарушение дисциплины и порядка в стенах нашего университета. В общем, так, – Павел Петрович громко бьёт колпачком по столу, – давай убирай свою цветочную лавку. И начни уже вникать в учёбу. Неглупый же парень, за границей стажировка была. У тебя диплом на носу, а ты… – ректор замолкает, снова перекидывая свой взгляд то на Марка, то на меня. – Идите отсюда оба.

Громов, не дожидаясь дополнительного приглашения покинуть кабинет, тут же поднимается с кресла и направляется к выходу. Мне ничего не остаётся, как мысленно поблагодарить всех существующих богов, что моё присутствие здесь особо ректора и не интересовало. Тихо бормочу: «До свидания», – и семеню за Марком, прижав свою сумку к груди.

– Соболевская.

Я испуганно замираю, а по спине прокатывается холодная волна. Рано радовалась.

– Да. – Оборачиваюсь и морально готовлюсь к выговору теперь и в свой адрес.

– Тебе партийное задание особой важности. Займи ты этого оболтуса на недельку хоть чем-нибудь, пока проверка здесь. Сходи с ним уже в парк. Лишь бы Громов мне больше ничего не учудил, – на полном серьёзе заявляет Павел Петрович.

Это шутка? Но, наверное, нет, потому что он смотрит на меня с лицом мученика.

Мягко говоря, я теряюсь и не нахожусь, что ответить. Зато слышу довольную усмешку Марка, задержавшегося в этот момент дверях кабинета.

***

– Лилии?

– Не-а.

– Белые розы?

– Мимо.

– Орхидеи?

– Холодно.

– Да блин! – недовольно фыркает Громов. – Тогда, может, реально ромашки?

– Не ромашки, Марк, – усмехнувшись, уверенно качаю головой.

Я бы могла уже находиться под пристальным допросом Насти, от которой пришла тонна эсэмэсок, но подпираю плечом колонну в холле. И с улыбкой наблюдаю, как кое-кто, демонстрируя рельефное напряжение в татуированных мышцах, оттаскивает цветы к стене, освобождая проход к турникетам. Так сказать, проявляю бдительность, дабы Его Величество Громов ещё чего-нибудь не вытворил. Партийное задание же!

А вообще, это какая-то подстава! Занять Марка? Серьёзно? Может, его ещё и на концерт сводить? Так он и без того неплохо справляется с ролью концертмейстера.

Четвёртая пара вот-вот начнётся, но в холле уже достаточно зевак, делающих селфи на необычном фоне. А мне так хочется топнуть ногой и сказать: «Кыш, это подарили мне». Но не потащу же я всю эту цветочную ораву в общагу? Поэтому было решено просто бросить в соцсети университета клич следующего содержания: «Забирай. Налетай. Халява». И с десяток букетов уже укатили в руки и в интернет-посты местных див.

– Сдаюсь, – оттащив последние цветы с прохода, Марк поднимает руки, обозначая поражение. – Я не знаю, что тебе нравится больше. А раз ты все цветы забрать не можешь, то выбери хотя бы один букет. Зря старался, что ли? – обиженно бурчит он.

Хмыкаю и задумчиво перевожу взгляд на эту пёструю выставку. Выбрать букет? А вот возьму и выберу. Я нахожу взглядом цветы, которые мне всегда нравились больше всех. И, как бы банально ни было, – это розы. Охапка тугих, нераскрывшихся, жёлтых бутонов. Да. Точно. Это они. Самые красивые и выделяющиеся из всех своих собратьев.

Поправив сумку с тетрадями, перекинутую через одно плечо, уверенно подхожу к высокой пластмассовой вазе с цветами и осторожно вытягиваю оттуда увесистый букет. В нос тут же проникает сладковато-нежный аромат. И я позволяю себе дать слабину. Улыбнувшись, закрываю глаза и прижимаю бутоны к лицу, делая глубокий вдох.

– Чёрт! Надо было назвать жёлтые розы, – тихий бас, пробирающий меня до мурашек, раздаётся над ухом.

Я вздрагиваю и поворачиваюсь, упираясь охапкой цветов в грудь Марка. Приподнимаю голову, и мы сталкиваемся взглядами. Жар снова прилипает к моим щекам. У меня неконтролируемо теплеет где-то под рёбрами… или где-то глубоко в животе… или даже немного ниже.

А ещё, пока играем в гляделки, я неосознанно обвожу взглядом каждую черту его лица. Смугловатая кожа, широкий подбородок с пробивающейся щетиной, резкая линия челюсти, высокие скулы, невероятно густые брови и крупные чувственные губы. Марк определённо смазлив, но как-то по-мужски. Это даже какая-то неправильная смазливость. Грубая.

– Букет помочь подержать? Могу довезти тебя прям с ним до общаги, – Марк почти вплотную наклоняется ко мне и, касаясь горячим дыханием лица, лукаво приподнимает уголки губ.

Я медлю с ответом, потому что всё ещё вязну где-то в его глазах.

– Ах да, – сощурив взгляд, Марк неожиданно отступает, разочарованно вздыхая. – Ты же сказала, что я тебе не нравлюсь. Наверное, уже как-то некультурно навязывать своё общение. Так что… – он разводит руками, отступая ещё на шаг от меня.

Недоуменно хмурю брови. Это он сейчас к чему?

– Было приятно познакомиться, рыжая-бесстыжая, – с серьёзным лицом выдаёт Громов. – У меня четвёртая пара через пять минут. Отчаливаю зализывать сердечные раны.

Отвесив мне, вовсю хлопающей ресницами, учтивый поклон головой, Марк достаёт из кармана джинсов беспроводные наушники и затыкает ими уши. Подмигнув, он просто оставляет меня посреди холла с букетом жёлтых роз в руках.

И, пока я какие-то мгновения изумлённо смотрю на широкую спину в чёрной футболке, быстро удаляющуюся по лестнице вверх, холл универа уже заполняет толпа студентов.

А я всё ещё стою, крепко прижимаю несколько десятков роз к себе и не понимаю. В голове всего один вопрос: в смысле «приятно было познакомиться»?

Всё? Так просто. Одного раза прямо сказать «нет» было достаточно? Ну, хорошо…

На четвёртой паре – иностранном языке – я появляюсь всё так же с букетом в руках. И сразу же становлюсь предметом пристального внимания своих одногруппниц. Я слышу и вижу, как они перешёптываются, искоса поглядывая в мою сторону. Да и как на меня не смотреть, если цветы заняли всю площадь моего стола. Но уверена, их больше интересуют не розы, а слухи о моём общении с Марком.

И сегодня я даже рада, что мы с Настей попали в разные группы по английскому. Потому что на моём телефоне уже лавина сообщений от неё с примерно одинаковым содержанием.

«Лика, что происходит?»

«Ты как умудрилась захомутать Громова?»

С какой-то дёргающей горечью усмехаюсь в ответ на Настины вопросы. Захомутать… Скорее это просто «было приятно познакомиться».

Мне бы надо ответить подруге, но всю пару я занята. И не тем, что внимательно слушаю лекцию препода о неправильных глаголах.

Подперев рукой подбородок, я, под глухие и неровные удары своего сердца, гипнотизирую солнечные бутоны, периодически украдкой наклоняясь к ним и вдыхая их сладкий запах.

Нет. Мне не нравится Марк Громов. Совершенно, абсолютно, точно. Он наглый, напористый и понятия не имеет, что такое личное пространство. И что с того, если Марк —это два метра косой сажени в плечах, украшенной татуировками, и бездонно чёрные глаза? Я ничего не чувствую.

Не чувствую же?

Нет?