Читать книгу Мой хулиган - Алёна Черничная - Страница 8

Несколько секунд я все еще пребываю в ступоре. Я даже изучающе разглядываю глаза Максима. Зрачки обычные, взгляд не затуманен, а, наоборот, светится, а значит, Ольховский в себе. Тогда что сейчас происходит? Из-за порыва ветра у меня стучат зубы. Все же выскочить на улицу в одной футболке – глупая затея.

Но Максим реагирует с космической скоростью. Он резким движением расстегивает молнию на своей толстовке, снимает ее и остается в одной белой футболке. Его кофта оказывается у меня на плечах. Мне сразу же становится тепло. Я настороженно застываю, а мой взгляд падает на крепкие, загорелые руки Ольховского. Вернее, на узор на левой руке. Татуировка в виде двух черных полос обхватывает крепкое предплечье. Одна полоса шире другой, но обе настолько идеально параллельны друг другу, что хочется их рассматривать. И какие-то мгновения я так и делаю, будто бы зависая. Рассматриваю чужую татуировку, пока Максим демонстративно не прочищает горло, слегка кашлянув. И я наконец включаюсь в реальность.

– Парнем? Моим? – переспрашиваю вслух, отводя взгляд от непонятных тату Ольховского. Зачем мне на них пялиться? – Тебе не кажется, что эти два слова между собой не вяжутся?

– Я действительно предлагаю тебе быть моей девушкой, но понарошку. – Максим хмыкает.

И он, видимо, ждет какой-то реакции, потому что выжидательно буравит меня карими глазами. И скорее всего, что-то из разряда: «Вау! Круто», потому что на его скуластом лице проскальзывает тень недоумения.

– Не поняла, да? – разочарованно вздыхает Ольховский.

А я действительно потеряла смысл происходящего. Мне предлагает встречаться парень, который недавно заявил мне, что я стремная. Поэтому я мотаю головой.

– Я тут прикинул… – Взгляд Максима мгновенно оживляется. – Что я могу предложить, кроме денег, чтобы это действительно тебя заинтересовало? Что есть у меня, а у тебя точно нет?

Мои глаза округляются. Если сейчас его наглая морда попробует хоть как-то намекнуть на то, что ниже пояса…

– Популярность, Олеся! – с укором произносит Ольховский, правильно считав эмоции с моего лица. – Вот что я могу тебе дать.

– А мне-то она зачем? – продолжаю держать глаза широко распахнутыми.

– Затем, чтобы утереть нос своему блондинчику Смирнову. Ты же видела, как он сегодня взбесился от моего появления?

– Но ты действительно мешал проводить репетицию.

– Не в этом дело. У меня со Смирновым давние терки.

– Чем же Алекс тебе не угодил? – Скрещиваю руки на груди и свожу брови к переносице.

– Пф-ф, Алекс. Алешка Смирнов, – кривится Ольховский, закатывая глаза. – Наше общение с ним не заладилось с того момента, как он попал в нашу университетскую команду по баскетболу. Из-за твоего Алеши меня, кстати, оттуда и попросили. Так что мы терпеть друг друга не можем. А тут я демонстративно заявился к тебе, и он сразу подошел разобраться, в чем дело.

У меня даже рот приоткрывается от неожиданности.

– Хочешь сказать, что Алекс запал на меня? – спрашиваю я, не скрывая надежды в голосе.

Но Максим снисходительно усмехается:

– Запал – это вряд ли. Но я уверен, что твоего Смирнова сейчас разбирает любопытство, как так вышло, что девочка, которая сама только что призналась ему в любви, теперь больше не его поклонница. И общается не абы с кем… – Ольховский демонстративно расправляет свои широкие плечи, слегка поиграв мускулатурой, – а с его прямым конкурентом за женское внимание.

– Ни в чем я ему не признавалась! – Я возмущенно фыркаю и на его заявление, и на этот жест с игрой мускулами. Вот уж показушник в сотой степени! – Да между нами ничего же нет…

– А это никому знать не обязательно. Пусть думают, что есть. – Максим чуть наклоняется ко мне, заговорщически понижая голос.

И его взгляд горит от каких-то бесноватых огоньков, пляшущих в темно-карих радужках. Похоже, Максим настроен на все вышесказанное слишком серьезно.

– И за это я должна отдать тебе готовые билеты на экзамен? – сощурившись, констатирую и без того понятный факт.

Лицо Ольховского озаряется.

– Бинго!

– Бред! – мгновенно отвечаю я.

Все. Хватит. Пора прекращать этот идиотизм. Похоже, от маниакального желания сдать экзамен у Ольховского точно поехала крыша. Я собираюсь развернуться и уйти, но делаю всего пол-оборота, как Максим цепляется за свою же толстовку на моих плечах, притягивая меня обратно к себе.

– Да стой же, Синичкина! – В его голосе сквозит отчаяние. – Это не бред. Знаешь, почему ты не интересна Смирнову? Потому что ты слишком легкая добыча. Думаю, он давно уже понял, что ты в него влюбилась. Дай угадаю: ты вечно пялилась на него, когда никто не видит. На любое его поручение ты тут как тут. Всегда первая вызываешься ему помочь… Мы чувствуем, если девушка без ума от нас. И потом, ты вообще сама пришла к нему с повинной. Я, как мужик, тебе говорю – это жутко льстит, но не заводит. Ты слишком неприметная и досягаемая. Сейчас твой мажорчик голову сломает, думая, как так вышло, что ты теперь со мной.

Максим прекращает тараторить и цепляться за меня. Он отступает, а я стою на месте и даже не моргаю. Смотрю в одну точку, ведь от его слов внутри все тяжелеет. Потому что эти слова попали туда, куда надо, – в мою обиду. Мне не хочется верить в россказни Ольховского, но… Сжимаю губы и стараюсь дышать ровно. Не выходит. Не может же все быть так омерзительно банально?

– Лесь, мы можем помочь друг другу, – осторожно продолжает Ольховский.

Я снова поднимаю на него взгляд. И Максим ловит его, склонив голову набок.

– Это идеальный бартер. Ты помогаешь мне с экзаменом, а я преподношу тебе популярность на блюдечке. Как только ты станешь моей девушкой, – пальцами он обрисовывает в воздухе кавычки, – то твоему имиджу тихой и серой мышки придет конец. Разве тебе не хочется танком проехаться по самолюбию того, кто дал тебе от ворот поворот?

Я по-прежнему молчу. В моей голове какая-то путаница из голосов и смешков Майер, остальных девочек и собственного внутреннего «я», которое пытается их перекричать. И пока совсем не запуталась в собственных мыслях, задаю Максиму очевидный вопрос:

– А как же твой имидж? Я же стремная и блеклая.

– Слушай, – он виновато закусывает нижнюю губу и вздыхает, – я не хотел тебя обидеть. Просто сказал как есть. И я же не назвал тебя уродиной. У тебя вон какие глаза огромные… красивые… Да, кстати, и сегодня ты выглядишь уже не так…

– Убого? – не могу сдержать ехидную ухмылку. Глаза, значит, у меня красивые… Господи, какой же Ольховский все-таки балабол.

– Не так серо. Волосы не зализала, одежда без этих жутких рюшек – и прям другой человек.

– А если тебя засмеют, когда узнают про наши отношения? – Деловито складываю на груди руки и вопрошающе приподнимаю брови.

– Лесь, я уже тебе говорил, что мне плевать на сплетни. Постоянной девушки у меня все равно нет. Мне нужно сдать этот чертов экзамен, получить диплом, отдать его предкам, а потом меня ждет моя мечта. Остальное мне неинтересно, – заявляет Максим, и глаза его воодушевленно горят.

– Ждет мечта? – удивленно переспрашиваю я.

Но Ольховский тут же отмахивается:

– Забей. Не важно. Ну так что?

И мы снова замолкаем, стоя друг напротив друга возле входа в университет. И что-то подсказывает мне, что его предложение – это не какой-то розыгрыш. Слишком серьезное лицо у этого товарища в татуировках.

За стенами универа звенит звонок с первой пары. И только тогда Максим делает шаг ко мне. Он не просто сокращает расстояние между нами, а стирает его, становясь ко мне вплотную.

– Я жду твоего положительного ответа. Он нужен нам обоим, Синичкина. – Ольховский широко улыбается, пока я все еще молчу.

Неожиданно ладонь Максима тянется к моей голове. Я не успеваю ничего понять и отреагировать, как он стаскивает с хвоста на затылке резинку. Туго собранные пряди тут же рассыпаются у меня за спиной, а через секунду я перестаю дышать…

Максим запускает свои ладони мне в волосы. Пройдясь пальцами от шеи к затылку, теребит свободные пряди легким вибрирующим движением. От его рук исходит какой-то нереальный жар. У меня тут же вспыхивают щеки, плывет сознание, а кожа на затылке от чужих прикосновений словно загорается. Мои скрещенные руки безвольно опускаются. Ошарашенно смотрю на крепкую шею Максима. Точнее, в ямку под выступающим кадыком, где виден спокойный пульс в венах, едва просвечивающих через смуглую кожу.

– Тебе так лучше, Лесь, – как ни в чем не бывало усмехается Максим, расправляя мне волосы по плечам. – Толстовку оставь пока себе. Мы ж теперь будто бы пара.

И если я стою в полном недоумении и с пляшущим сердцем в груди, то Ольховского, похоже, ничего не смущает. Как будто он все уже решил. Вот так сразу и за двоих…

Одарив меня белоснежной улыбкой, Максим возвращается в стены университета, оставляя меня одну на его пороге в своей благоухающей парфюмом толстовке.

* * *

Уставившись в потолок, уже который час в уютной пижаме в цветочек лежу бессмысленно на кровати и глажу мурчащую под боком Зоську. Время – половина второго ночи, а сна ни в одном глазу.

Все-таки Ольховский – хитрый жук. Не сплю я сейчас именно из-за его дурацкого предложения. Хочу ли я? Мой внутренний голос твердо говорит, что это неправильно. Я не должна уподобляться всяким Майер и пытаться кого-то задеть, чтобы мои неудачи не казались мне такими горькими.

Только вот сегодняшние усмешки в актовом зале так и проносятся в голове. А где-то в самом мрачном уголке моей души теплится крошечное желание утереть нос всем – и Майер, и Смирнову.

Было ли мне обидно получить от него отказ? Очень. Особенно когда Максим раскрыл, возможно, истинную причину этого отказа: «Ты слишком неприметная и досягаемая». Неужели все дело в том, что я не имею никакого отношения к слову «популярность»? И неужели никому не важно, что я за человек на самом деле? О чем думаю, что собой представляю?.. Оболочка и имидж теперь важнее содержания? И, как оказалось, имиджа у меня как раз таки и нет… Я тише воды, ниже травы. Я никто. И видимо, всегда была такой. Даже из подруг у меня только Богдан, с которым не всеми мыслями и поделишься. Он же все-таки парень. Пускай мы с детства катались на одних качелях во дворе.

В университете с подружками тоже как-то не заладилось. Слишком много парней на моем факультете, а в студенческом совете – Майер и ей подобные. И теперь я точно знаю, что все они за моей спиной считают меня просто чмошницей. Обидное чувство снова колет под ребрами. Чмошница… Нахмурившись, натягиваю одеяло повыше и переворачиваюсь на бок под недовольное мяуканье Зоськи.

Чмошница. А что вы скажете, девочки, если эта чмошница найдет себе компанию в виде Ольховского? Популярный красавчик и… Моя ехидная неконтролируемая улыбка тут же сходит на нет. Супер! Дожили! Я Ольховского называю красавчиком! Похоже, завышенное самомнение Максима о себе еще и передается воздушно-капельным путем.

Вздыхаю и крепче прижимаю к себе Зосю. Усато-полосатая мордочка, лежащая на одеяле, недовольно от него отлипает и делает несколько смешных чихов.

– Тоже считаешь, что слишком пахнет этим? – Треплю Зоську за холку и бросаю недовольный взгляд на ту самую зеленую толстовку. Пришлось весь день таскаться с ней в руках и притащить ее домой. Теперь запахом Ольховского пропиталась не только я, но и моя спальня. Благо дедушка улетел на свою конференцию. А то пришлось бы объяснять, почему моя комната так благоухает.

Закрываю глаза и стараюсь поменьше обращать внимания на запах вокруг, но каждый вдох настойчиво напоминает мне о сегодняшнем разговоре с Максимом.

Удивительно, но мой телефон молчит. Аноним777 не атакует его сообщениями. Вроде бы отличная новость, но слегка настораживающая. Ольховский сдался или решил, что мы будем играть в отношения? А если все же поиграть?

«А как?» – мысленно хмурюсь я, лежа с закрытыми глазами. Обниматься? Ходить за ручку? Или целоваться у всех на виду? Фу, нет! Только не с Ольховским!

Я открываю глаза и резко сажусь на кровати. И мой взгляд снова падает на зеленую толстовку. Надо убрать эту вонючку подальше. Отодвинув Зоську на другую сторону кровати, подрываюсь прямиком к стулу с висящей на нем чужой вещью. Нахожу в шкафу первый попавшийся пакет и запихиваю туда толстовку Ольховского. Стараюсь не дышать, но сладковато-древесный запах все равно пробирается к моим рецепторам. Пакет тут же летит на самую дальнюю полку шкафа.

Только захлопнув его дверцы, перевожу дыхание. Но глазами натыкаюсь на нижний ящик. Мои руки сами тянутся к его ручке, а во мне зарождается противное чувство. Медленно выдвигаю ящик, в котором аккуратной стопочкой, завернутые в непрозрачный файл, лежат несколько десятков отксерокопированных листов. Их электронный вариант я уже удалила из телефона, а вот живое доказательство моего пакостного поступка все еще на месте… Смотрю на матовый файл несколько секунд, а потом захлопываю ящик. Нет. Лучше их выбросить. Или сжечь!

Я возвращаюсь на кровать и заворачиваюсь в одеяло, как в кокон. Лишь на мгновение вытаскиваю из него руку, чтобы выключить ночник на прикроватной тумбочке. Моя спальня погружается в темноту, а я думаю о том, что всего лишь хотела как лучше. Причем не для собственной выгоды, для общей: моей и деда. А получилось как всегда…

Ну и еще в моей голове проскальзывает мысль: о какой такой мечте всей своей жизни говорил Ольховский? Пополнить список влюбленных в него дурочек до цифры миллион плюс один? Но сразу же одергиваю себя, переворачиваюсь на другой бок и строго приказываю самой себе: «Спать, Олеся! Спать!»

* * *

Я слишком рано радовалась молчанию своего телефона. С самого утра меня атакуют сообщения Анонима777.

Аноним777 [26.05. 09:00]: «Я хочу увидеть твое" да"».

Аноним777 [26.05. 09:15]: «Нажми на втором ряду клавиатуры девятую и четвертую по счету буквы».

Аноним777 [26.05. 09:33]: «Ну поставь хотя бы плюсик».

И к одиннадцати часам дня я получаю около сотни подобных сообщений. Ольховский прислал мне пример слова «ДА» на десятках разных языков вплоть до чешского. Это чтобы я выбрала понравившийся.

Я стойко игнорировала его опусы, а заодно на всякий случай ходила по коридорам университета, включив режим пеленгации. Но, видимо, сегодня Максим решил не посещать стены нашей альма-матер. В отличие от Майер…

Я сталкиваюсь с рыжей и ее подружкой в проходе между столами в университетской столовой.

– О, какие люди! И без охраны! – Инга язвительно оглядывает меня и мой поднос с компотом и булкой.

– И тебе привет, – проговариваю сухо и собираюсь уже присесть за ближайший свободный стол.

Но Инге такого общения, кажется, недостаточно. Она склоняет голову и желчно сверкает глазами:

– А чего одна? Хотя зачем я спрашиваю? Ольховского же сейчас здесь нет, соответственно и преследовать тебе некого.

Майер и ее подружка одновременно издают мерзкий смешок, от которого у меня ком становится поперек горла. Дальше эти две модные особы так же одновременно разворачиваются, намереваясь уйти, но язык мой – враг мой. Потому что меня словно встряхивает от злости, а в груди нестерпимо жжет. Она меня достала! Я ставлю поднос с едой на стол и бросаю им в спины:

– Тебя действительно так задевает, что я могу общаться с ним?

Инга резко тормозит и поворачивается ко мне:

– Пф-ф. О чем ты, Синичкина? – Она насмешливо кривит нос. – О чем ты можешь с ним говорить?

– Да о чем угодно. Как и где мы проведем вечер, например. – «Молчи же!» – отчаянно сигналит мой мозг. Но ядовитое жжение в груди лишь усиливается, все быстрее распространяясь по венам, когда Инга смотрит на меня уже с жалостью.

– Ну хватит, Олесь. Не позорься. Не веди себя так, словно ты реально…

– …его девушка? – проговариваю за нее быстрее, чем соображаю.

– Хочешь сказать, что ты и Максим?..

– Да.

В глазах Инги вспыхивает злоба. Майер шипит прямо в лицо:

– Если это так – докажи.

– Как? – показательно усмехаюсь я. – Взять с Макса письменную расписку?

– Послезавтра КВН. А потом все собираются отмечать за городом. Там будет много кого, в том числе и почти весь наш студсовет. Хотя, наверное, ты и так должна быть в курсе. Максик не любитель пропускать тусовки, а значит, он… точнее, вы приедете. Да?

Взгляд Инги бегает по моему лицу, которое я пытаюсь держать, как могу.

– Планировали, – отвечаю, облизнув вдруг высохшие губы.

– Отлично. Вот и посмотрим, чмошная ты врушка или нет. И кстати, оденься поприличнее. – Майер резко дергает меня за рюшку кардигана, и я вздрагиваю. – Не позорь мальчика.

Откинув ярко-рыжие локоны за плечи и взяв под руку ухмыляющуюся подружку, Инга с гордо поднятой головой выходит из столовой. А я, не в силах больше стоять, плюхаюсь на стул. В ушах зашумело, а сердце забилось как сумасшедшее. Что я натворила? Я же влипла! Сама себя подставила! Может, догнать Ингу и сказать… А что ей сказать? Что я попалась на ее уловку и решила соврать? Тогда у нее будут все козыри и она может сгноить меня своими публичными издевками.

И Алекс… Что он может подумать, если услышит рассказы Инги про то, какая я лгунья, болтаю небылицы об отношениях с одним из самых популярных парней нашего универа? Алекс же точно решит, что я ненормальная! Сначала маячила перед ним, потом преследую другого… Боже мой…

А может, просто взять и заболеть? Притвориться простуженной и никуда не ехать? Прячу в ледяных ладонях свое пылающее лицо и кусаю до боли губы. Это какой-то тупик. Что мне теперь делать?

Ответ появляется сам. Телефон в заднем кармане джинсов вибрирует от пришедших на него нескольких сообщений. Какие-то считаные секунды все еще сижу без движения, уткнувшись лицом в ладони, и дышу как можно глубже. Потом лезу в карман за телефоном и сразу захожу в приложение «Зачета. нет». И в единственном чате с Анонимом777 пролистываю все не прочитанные за прошедшую пару сообщения и пишу ему свое – холодными пальцами, с сердцем, стучащим где-то в горле.

Аноним1301 [26.05. 14:32]: «Да».