Читать книгу Крылья противоположности - Амалия Аровна Казарян - Страница 3

Наступил очередной майский день. Слышу звон будильника, сквозь сон вздрагиваю и отключаю его. Без двадцати восемь встаю, заправляю кровать, и осматриваю свою небольшую комнату. Один гардеробный шкаф с зеркальными дверями, один письменный стол, на котором творится полный беспорядок, что довольно редко, одна кровать, рядом тумбочка, на ней мои перчатки, сделанные из необычного материала, в которых я хожу каждый день. Мама говорит мне не снимать их в общественных местах, не знаю почему. Она постоянно уходит от ответа, а когда я настаиваю – игнорирует.

После умывания, подхожу к шкафу и достаю форму, в которой я хожу в университет, и переодеваюсь. Расчесываю недлинные пепельно-черные волосы и собираю их в хвост. Смотрю в зеркало и вижу невысокую крепкую девушку восемнадцати лет с черными глазами, в перчатках, закрывающие кисти, в белой рубашке и темной обтягивающей юбке, на руках заметны мышцы.

Слышу, как дверь в комнату открывается, и в зеркале я вижу русоволосую женщину, одетую в обычное домашнее платье. Она смотрит на меня с какой-то грустью, но потом берет себя в руки.

– Доброе утро, мам.

– Доброе утро, Кира. Завтрак готов.

– Мам, я и сама могу приготовить себе. Тебе, наоборот, надо спать в такое раннее время, – говорю я, оборачиваясь.

– Я никогда не перестану заботиться о тебе.

Я улыбаюсь и обнимаю ее. Моя мама – Сейлар Стертман очень добрая и заботливая, но она никогда не говорит о том, где сейчас мой папа и о том, что произошло тогда, когда мне было тринадцать лет. А также о двух длинных шрамах, пересекающих мою спину.

Мама вышла из комнаты, а я подошла к столу и начала раскладывать все по своим местам. Достав свою рабочую сумку, я положила в нее нужные вещи, предметы и два А3 – один чистый, а другой по заданию. На нем нарисован роскошный двухэтажный особняк, находящийся где-то загородом неподалеку от леса. Я не видела этого места, но дом казался мне знакомым, как будто побывала в нем. Были у меня и другие рисунки: водопад, озеро с плавающим в нем аллигатором, белое четырехэтажное здание. Ничего из этого не было в нашем городе, и ничего похожего я прежде не видела. Матери я рисунки не показывала, боясь плохой реакции, но мне казалось, что эти рисунки на несколько секунд пробуждают во мне воспоминания, которые тут же пропадают. Бывает, в голове я слышу голос, но отгоняю его прочь. Мне удается хранить хладнокровие и самоконтроль, но иногда мне хочется просто уехать куда-нибудь подальше и забыться.

Перекусив и попрощавшись с мамой, я вышла на улицу, села в такси и поехала в университет. Проезжаем мимо различных необычайно красивых зданий, магазинов и небоскребов, знакомых мне с детства. Наконец мы приехали. Расплатившись, я вышла из машины. Захожу в здание и направляюсь в аудиторию. Здесь я не популярна, как многие девушки и парни, но мне этого и не нужно. Некоторые относятся ко мне недоверчиво и шепчутся за моей спиной, но, слава Богу, особо внимания не обращают. Вдруг, за спиной слышу знакомый голос. Я оборачиваюсь и улыбаюсь.

– Привет, Алина.

– Привет, Кира. Как дела?

– Вполне нормально. Сама как?

Алина Джонс моя лучшая подруга, она очень болтлива и всегда старается следовать трендам в моде. Даже сейчас она болтает без умолку и ей все равно, слушаю я ее или нет. Алина – русоволосая девушка ненамного выше меня. Ее красивые серо-голубые глаза меняют оттенок в зависимости от освещения и самого места. Это многих удивляло и даже восхищало. Ей даже дали прозвище «глазки хамелеона».

Когда мы вошли в аудиторию, никого не оказалось, что было неудивительно, ведь мы пришли рано, а многие студенты наоборот, любители опаздывать. Я разложила предметы на столе и села. Алина плюхнулась рядом.

– Как ты думаешь, какое задание нам дадут на сегодня?

– Ой, не знаю, Кира. Надеюсь, обойдется без самостоятельных работ. Мне главное хорошо сдать экзамен и тогда можно будет, наконец, отдохнуть. Не всем же повезло, – добавила Джонс, многозначительно покосившись на меня.

– Что? Я не виновата в том, что ты не успела сдать контрольный рисунок.

Меня освободили от экзаменов по хорошим результатам, но я не расслабляюсь и продолжаю усердно работать. Вскоре после того, как пришедшие студенты расселись по своим местам, в аудиторию явился преподаватель. Нашей сегодняшней темой стала графика и, к огорчению Алины, нас предупредили о самостоятельной работе по данной теме и разрешили заранее сделать наброски рисунка. Тема свободная. После лекции Алина убежала домой, а я решила прогуляться по саду и подумать над тем, что буду рисовать.

Иду по тропинке и всматриваюсь во все, что окружает меня: деревья, кустарники, цветы, насекомые. Тишину нарушает красивое пение разновидных птиц. Мои мысли прервал шелест за спиной. Я обернулась и едва сдержала испуганный вскрик. На нижней ветке дерева сидел, судя по всему, златогривый орел – самый необычный и редчайший вымирающий вид птиц. Откуда в большом городе взяться орлу? Птица была необыкновенно красива и что-то или «кого-то» напоминала. Его крылья переливались. Они будто из золота…

– Точно! Сон! – вспомнила я и очень удивилась тому, что орел не испугался и все также продолжал сидеть на ветке.

Рискнув, я подошла поближе. Еще ближе. Между нами оставалось меньше полметра, и я видела его во всей красе. Я медленно достала из сумки блокнот и карандаш. Он, будто зная, что я собираюсь сделать повернулся ко мне всем своим видом и выпрямился. Я присела на траву. Спустя какое-то время я смогла перерисовать орла в блокнот. Очень необычно то, что он ни разу не дернулся. Он не боится меня, это я знаю точно. У меня есть необычная способность чувствовать чужой страх и еще никому не удавалось скрыть его от меня. Как я это поняла, не помню, лишь знаю и чувствую, когда кому-то страшно.

Убрав предметы обратно в сумку, я встала и приблизилась к орлу почти вплотную. Любая другая птица на его месте улетела бы, но он продолжал упорно стоять на месте. Что-то в нем было знакомое. Сняв перчатку с правой руки, я рискнула протянуть ее вперед. Он не подал никаких признаков враждебности. Боясь дышать, я дотронулась до его гладких золотых крыльев. Неожиданно он вскинул голову, а затем, взмахнув крыльями, улетел. Я оглянулась назад. Ко мне навстречу шел Кен. Кен Фостер – популярный, высокий мускулистый парень, половину его лица скрывает длинная рыжая челка. Я быстро надела перчатку.

– Здравствуй, Кира, – беззаботно сказал он, засунув руки в карманы брюк. То, что он здесь не предвещает ничего хорошего. – Гуляешь?

– Чего тебе, Кен?

– А что так грубо? – посмотрел он на меня своими невинными глазками красноватого оттенка.

Я взяла сумку и, развернувшись, пошла своей дорогой. Если такой самонадеянный идиот, как Кен, подходит к самой обычной девушке, как я, то это не просто так, а я не собираюсь участвовать в его глупых планах.

– И куда ты собралась? – не отставал он от меня.

– От греха подальше.

Мы вышли из парка. Студенты собрались на улице и что-то бурно обсуждали.

– Нам нужно поговорить.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, Фостер.

Похоже, я его разозлила. Он резко схватил меня за руку и больно сжал ее. Я растерялась. Сумка соскользнула и упала на землю. Некоторые студенты заметили нас, и подошли поближе.

– Отпусти меня.

– А то что? Позовешь кого-нибудь на помощь? И позволь поинтересоваться кого? Своего папашу? Ой, извини, я забыл, что у тебя его нет.

Неожиданно меня переполнил гнев, который я не смогла удержать. Я сжала в кулак свободную кисть и со всей силы ударила Кена по лицу. Студенты ахнули. От неожиданности он отпустил мою руку и отступил назад. Удар вышел очень сильным. Немедля схватив сумку, я побежала к дороге и села в свободное такси. Что это сейчас было? Все произошло слишком быстро, я даже осознать ничего не успела.

«Ох, завтра я от него точно не отвяжусь!», – мысленно простонала я.

Я сняла перчатку. Кисть совсем не болела, а покрасневшие костяшки начали быстро возвращаться в норму. Еще тогда, в четырнадцать лет, я заметила, что у меня ускорился регенерационный процесс, вызванный явно не аварией. И все же, в чем-то Кен был прав, у меня нет отца, а если и есть, то он не имел права оставлять нас с мамой одних на целых пять лет без какой-либо причины. За все это время он даже ни разу не звонил! Я помнила папу вечно занятого, строгого и требовательного, но в то же время заботливого, доброго и ласкового. Мама втирает мне чушь о том, что он улетел в другой конец планеты по делам и что он вернется, но я чувствовала, что она боится именно этого.

Наконец я вернулась домой. Мамы не было, но она оставила записку, что ушла в магазин. Я ушла в свою комнату, переоделась и только хотела достать блокнот, как заметила, что в сумке его нет! Похоже, он выпал, когда Кен схватил меня, а сфотографировать, я, конечно же, не додумалась.

– Вот черт!

Вздохнув, я закрепила холст на мольберте и попыталась набросать по памяти, но ничего не выходило. Неожиданно послышался стук в окно. Я резко обернулась и раскрыла рот от удивления. За стеклом был тот самый златогривый орел. Я подошла и открыла окно. Орел залетел в комнату и опустился на письменный стол. Я заметила свой блокнот, привязанный к его лапе. Осторожно я забрала и открыла его. Рисунок целый, лишь на странице рядом было написано не моим почерком и уж точно не почерком Кена:

«Красиво нарисовала Алмаза. Он не сделает тебе больно, если ты не сделаешь это первой, Кира. Когда придет время, мы обязательно придем за тобой. Удачи тебе и будь осторожна с Кеном, он что-то задумал»

И снова вопросы: кто это написал? Откуда он или «она» знает меня? И что задумал Кен?

Я вздохнула. Потом разберусь. Я села напротив холста и начала делать набросок. Через некоторое время на холсте обозначился рисунок. Мальчик с крыльями из моего сна, а на его плече я нарисовала Алмаза.

– Все! Я сделала это!

Еще раз, взглянув на свое творение, я вырвала лист из блокнота, написала: «Не знаю, кто ты, но огромное спасибо тебе», привязала листок к лапе птицы и кивнула ему.

– Спасибо, Алмаз. Ты можешь лететь, – неуверенно произнесла я.

Алмаз вспорхнул и вылетел в окно. Телефон завибрировал и загудел. Я взяла трубку.

– Да, Алина?

– А ну давай выходи, я жду тебя на улице. Надеюсь, ты не забыла, что мы должны сходить в библиотеку? И еще, помоги мне, пожалуйста, с заданием.

– Хорошо. Уже иду.

Я вышла на улицу, где встретила Джонс. Мы отправились библиотеку, там взяли несколько нужных нам книг и направились в предложенное Алиной кафе. Кафе небольшое, внутри тихо, негромко играет спокойная мелодия, на стенах развешаны разнообразные картины. Мы сели за свободный столик, на котором лежал холст и карточка «место занято». К нам подошла официантка.

– Добрый день. Что закажите?

Я не успела ничего сказать.

– Добрый день. Все как обычно: два крепких кофе и какое-нибудь пирожное.

Официантка кивнула и ушла.

– А меня спросить, что я хочу не вариант?

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулась подруга, а потом хитро посмотрела на меня. – Я хожу сюда каждый день, так что скидка гарантирована.

Мы болтали, шутили, и смеялись, потом я помогла Алине с рисунком. У нее неплохо получилось сделать набросок олененка, находящегося среди огромного леса. В итоге мы просидели в кафе несколько часов.

– Знаешь, за последние пять лет ты ни разу не сняла перчатки. Почему? – неожиданно спросила Алина.

Это прозвучало так, словно подруге был известен ответ, и она лишь придерживается какой-то определенной роли. Отогнав подобную мысль, я ответила:

– Признаться, я и сама не знаю. Меня просто мама очень просила этого не делать.

– А ты попробуй их снять, не думаю, что случится что-то плохое.

Поколебавшись, я все же сняла их. Алина взяла меня за руки.

– Видишь, нечего страшного. У тебя такие гладкие руки. Может мне тоже начать носить перчатки?

Я рассмеялась.

– Ладно, может, пойдем уже? – спросила я.

– Давай.

Мы попрощались, и я пошла в сторону дома. Не удержавшись, напоследок я обернулась и сразу остановилась. За Алиной попятам шел Кен, но подруга, конечно же, его не замечала. Я пошла следом за ними. Стараясь не отставать, я заметила, как Кен схватил Джонс и потащил за здание. Подбежав, я выглянула из-за стены. Парень прислонил Алину к стенке и угрожающе что-то тихо говорил. Я прислушалась, но ничего не услышала до того момента, пока он не повысил голос.

– Если ты сейчас же не расскажешь, я прикончу тебя! – прорычал Фостер.

– Я ничего не скажу, Кен, пока ты не придешь в себя! – прошипела Алина. – Дьюфе скорее умрет, чем снова увидит нас в Касбурге!

Рискнув, я показалась, и встала напротив них, предупреждающе посмотрев на Кена.

– Отпусти ее!

Оба удивленно уставились на меня, а Алина даже немного побледнела. Я заметила, что цвет глаз Кена был каким-то неестественным, но не уделила этому внимания.

– Лучше послушай Киру и отпусти ее, – сказал за моей спиной немного низкий мужской голос.

Рядом со мной встал парень в капюшоне, закрывающем его лицо. Я даже представления не имела кто он, но сейчас было не до этого. Кен, убрав руки от Алины, подошел к нам и перевел взгляд с меня на парня.

– Радуйся тому, что мне запрещено что-либо говорить или делать в присутствии Киры, иначе бы я уже размазал твою рожу по стенке, – с презрением сказал Фостер.

– Ты не понимаешь, что творишь, – покачал головой незнакомец. – Уходи.

Одарив нас гневным взглядом, он ушел, сказав, что мы еще встретимся. Алина подошла к нам.

– Вы в порядке? – спросил парень, посмотрев на нас.

Я кивнула.

– Ты что здесь делаешь? – пропустила его вопрос мимо ушей подруга.

– Ты его знаешь?

– Да. Кира, иди домой.

– Но…

– Иди!

– Хорошо, но завтра ты мне все объяснишь.

Я остановилась за той самой стенкой, где стояла несколько минут назад и прислушалась.

– Джек, что ты тут делаешь?

– Нельзя терять времени. На днях Леонард планирует забрать Киру.

– Не рано ли? Мне кажется, она еще не готова.

– Мне тоже, но Гил прав, если не сейчас, то Роберт заберет ее раньше, чем мы успеем придумать какой-нибудь план!

«Роберт? Но так зовут моего отца! Нет, это точно всего лишь совпадение. А Гил… это имя мне так знакомо. Вот только я не знаю никого с этим именем! – Вздохнув, я поспешила домой, чтобы не пересечься с ними. – Позже я все разузнаю у самой Алины лично»

Когда я пришла, мама находилась у меня в комнате. Она смотрела на мой рисунок со страхом и меня эта реакция удивила. Но еще сильнее меня удивило то, насколько страшно ей было сейчас. Я чувствую ее страх. Он исходит от нее как запах от только что приготовленного пирога.

– Кто это? – без предисловий спросила она.

Меня напугал ее дрожащий голос, и я решила ответить честно:

– Этот мальчик часто снился мне, я не знаю кто он. Скорее всего, это просто мое воображение.

– Почему ты без перчаток? – строго спросила мама.

– Что здесь такого?

– Ты не должна снимать их.

Я подошла к маме и взяла ее за руки.

– Видишь. Ничего страшного.

Она отдернула их от меня. Я вздрогнула от такого резкого движения.

– Что такого в том, что я без перчаток?

– Ты… ты должна их носить.

– Для чего?!

– Я не могу сказать.

– Почему?

– Хватит глупых вопросов, Кира! Не смей больше их снимать!

Она вышла из комнаты, а я осталась стоять, ошарашенно глядя на то место, где только что стояла мама. Я посмотрела на свой рисунок. Не помню, чтобы мама хоть раз так реагировала на мои рисунки. Ей точно что-то известно!

– Но что конкретно ее так напугало? – прошептала я и поставила холст на стол, а мольберт убрала на место.

Однажды я обязательно все узнаю. Я просто должна все узнать! А пока, надо отдохнуть, завтра я намерена сдать самостоятельную работу на «отлично». И надо будет быть настороже, что б никакие планы Кена не сработали. Я не поддамся его провокациям. Надеюсь, когда-нибудь я узнаю, кто отправил ко мне Алмаза.