Читать книгу Шоколадный вождь. Эстонский роман - Амаяк Тер-Абрамянц - Страница 6

Володя подбрасывал маленького короля Артура, и тот повизгивал от восторга.

– Осторожно, осторожно! – слабо улыбалась Марта.

Володя прижал к груди мягкий горячий комок, будущего человека, и вдруг почувствовал, как что-то теплое проливается ему на грудь. Описался, что ли? Пощупал рубашку – сухо! Надо же! Какое мощное излучение энергии жизни, роста от этого маленького комочка! В это мгновение сердце крепло гордостью отцовства, но в следующий миг при мысли о беде сына цепенело, становилось бесчувственным и неподвижным, как эстонский валун, но затем его охватывали стыд и страдание за эту бесчувственность.

Он осторожно поставил сына в манеж. Светлые, ни на что не устремлённые глаза ребёнка сияли, будто он созерцал что-то находящееся не во вне, а внутри него самого. Артурчик стоял, держась за край манежа, прислушиваясь к знакомым голосам.

– Па-па! – проговорил он, весело взмахнув пухлой ручкой. – Э-ма!1 Где баба?

Всё время, пока Марта была на работе в школе, Полина Ивановна разговаривала с ним по-русски, приходила Марта и говорила с ним по-эстонски – два таких разных языка с одинаковой лёгкостью входили в ребёнка. Полина Ивановна хмурилась, когда слышала эстонский, но ничего не говорила.

– Ма аrmаstаn sinо emа!2 – поворачивал лицо к матери ребёнок. – Я люблю тебя, папа! – поворачивался он к отцу.

Володя вдруг почувствовал, как тяжело сейчас Марте: уголки рта её были сжаты, и обнял её за плечи.

– Был доктор Тух, – сказала Марта. – Говорит, что есть надежда…

Володя печально улыбнулся.

– Как жаль, что он не увидит наше море! – вздохнула Марта.

– Марта, я найду лучших врачей окулистов, я поеду в Москву, я всё сделаю… Я…

Она прижала палец к его губам: – Тихо… Не говори так много…

Подошла Полина Ивановна, шаркая не по размеру большими тапочками. Ей было всего лет пятьдесят, а выглядела старушкой, хотя и крепенькой: сухонькая, щёки и лоб морщинистые, в гармошку.

– Однако идите, идите отдыхать, я с ним побуду…

Дождь за окном не унимался. Они лежали на отдельных кроватях с проволочными скрипучими матрасами, стесняясь пошевелиться лишний раз, чтобы не быть услышанными Полиной Ивановной, которая ночевала в комнате с ребёнком, устроившись на диванчике.

В голове у Володи будто карусель кружилась: Артурчик, Марта, мама, он на вахте в ходовой рубке «Быстрого», ощетинившаяся мутно-зелёными гребешками Балтика, с длинными параллельными пенистыми белыми шлейфами от горизонта к кораблю поперёк волнового фронта – будто тягучая слюна ветра, Шулегин, торжественно держащий золотую букву ять… Карусель кружилась, и в ней всё чаще мелькала хамски смеющаяся круглая рожа замполита Полубакова, и кулаки сжимались: как он смел приставать к Марте! И не впервые! Мог и руки распустить, гад – Марта об этом не скажет! Только молчаливо будет ждать от него, мужа, защиты! Морду набить! Но… вышестоящий по должности, да ещё замполит, да ещё должен ему характеристику подписать в кандидаты в члены партии. У-у гад, думает – ухватил за жабры Климова!..

– Рауль приходил сегодня, – неожиданно в темноте тихо сказала Марта.

– Зачем? – безразлично спросил он.

Рауль был одноклассник Марты, когда-то безнадёжно в неё влюблённый. А может быть, и до сих пор… Но он был настолько рыхлый, белобрысый и вялый, что не вызывал у Володи абсолютно никакого чувства ревности. К тому же Рауль всегда соблюдал положенную дистанцию: приходил не чаще раза в месяц, по воскресеньям, когда Климов обычно бывал дома, непременно приносил Артуру конфету или какую-нибудь игрушку, Марта усаживала его на кухне, угощала какао и, немного поговорив об одноклассниках, уходила, оставляя Рауля на Володю. Рауль, смотря на клён за окном, медленно и рассудительно рассказывал о погоде, о структуре хвойных иголок, позволяющей пережить соснам зиму, о ремонте книжных полок… В его присутствии Володе нестерпимо хотелось зевать. Впрочем, Рауль временем не злоупотреблял – отпив какао и отсидев минут пятнадцать-двадцать, уходил, церемонно раскланиваясь.

– У него арестовали отца, – спокойно сказала Марта.

– Как, за что? – чуть не подскочил Климов.

Марта молчала, и он знал значение этого молчания: вокруг них последнее время то и дело кого-то арестовывали ни за что.

– Может, разберутся, выпустят… – сказал он почувствовав, что краснеет от лжи: они знали, что «оттуда» никто не возвращается.

– Он пришёл в последний раз, попрощаться, – сказала Марта.– Просил тебе привет передать.

– Что значит попрощаться?

– Он собирается уехать куда-то, очень далеко… навсегда.

– Да разве от них сбежишь? – горько усмехнулся Климов.

Марта промолчала. Она не стала говорить мужу, что Рауль сказал ей: «Я ухожу в лес!» И она поняла значение этих слов: Рауль решил взять оружие. «Но тебя же убьют», – сказала она тогда, чувствуя, как наворачиваются на глаза слёзы. «Какая разница, – отмахнулся он. – А что, лучше сидеть и ждать, пока тебя арестуют, и сгнить где-то в Сибири?..»

Ужасно, думала Марта, если бы у него, хотя бы была любимая девушка, ради которой он смог бы остановиться!..

«Просто я хочу сказать, – Рауль смотрел куда-то в окно, – что я тебя любил, люблю и буду любить».

Марта взяла двумя руками его голову, повернула к себе и поцеловала в губы…

«Этот единственный поцелуй я буду помнить всю жизнь…» – сказал он без пафоса и увидел, что Марта ласково улыбается. Молча повернулся и вышел, а она смотрела в окно на его удаляющуюся фигуру.

«Дай Бог тебе хорошую девушку, – думала Марта».

Володя пытался заснуть. Снова закрутилась детская карусель. На лошадке Артурчик размахивал ручками и радостно кричал: «Я вижу! Вижу!», и он с Мартой в фаэтончике, Полина Ивановна на автомобиле в лётном шлёме, Шулегин на огромной золотой букве ять… Неожиданно между цепями возникла круглая рожа Полубакова во флотской фуражке. «А-а, попались!» – орал он и хохотал, руки его необыкновенно вытягивались и тянулись к Марте….

Климов проснулся от стука в дверь. Ни слова не говоря, они с Мартой включили свет и стали быстро одеваться. Дверь в их комнату неожиданно открылась. На пороге стояла Полина Ивановна в ночной сорочке.

– Не открывайте! – сказала она. – Не открывайте!

– Мам, как же не открывать, а если на «Быстром» аврал?

В дверь стучали всё сильнее и грубее.

Они вышли в коридор, и каждый боялся сказать то, что думал. Здесь же уже стоял Шулегин в смятой пижаме и щурился.

– Кто там? – спросил Володя.

– Дворник…

– Какой ещё дворник в два часа ночи, не открывайте! – хватала за руки Марту Полина Ивановна.

– От судьбы не уйдёшь, – сказала Марта, кивнув мужу, и он открыл дверь.

Перед ними и в самом деле стоял дворник с огромной метлой, а за ним виднелись фигуры с торчащими из-под капюшонов козырьками фуражек. Незнакомцы быстро оттеснили дворника и бесцеремонно, топая сапогами, вошли в коридор. Вода стекала с плащей, фуражки были с синим верхом – фуражки «сотрудников органов».

– Здесь проживает гражданин Шулегин?

– Я Шулегин, – как-то вытянулся и поправил очки Дмитрий Николаевич.

– Вы арестованы!