Читать книгу Монах и дочь палача. Паутина на пустом черепе - Амброз Бирс, Ambrose Gwinnett Bierce - Страница 22

Когда я и мой юный провожатый покидали монастырь, тот спал мирным сном. Души братьев моих пребывали в покое и согласии, которых я был так долго лишен. Занималась заря, и когда мы вышли из монастырских ворот, направляясь по тропе, уходящей в горы, первые лучи солнца едва позолотили кромку облаков на востоке. Мой проводник с сумкой на плече, подоткнув рясу, вел меня. Я поспешал за ним, держа в руке крепкий посох, – заканчивался он острым железным наконечником и в случае нужды мог служить оружием против диких зверей.

Мой проводник был очень юн, светловолос и голубоглаз. Щеки его горели румянцем, а лицо открыто и дружелюбно. Было заметно, что он в восторге от путешествия. Казалось, он не ощущал веса своей поклажи. Походка его была легка и свободна, шагал он уверенно. По тропе, пыльной и неровной, он скакал, как горный козлик.

Мальчишка был большим фантазером. Он рассказывал мне истории о привидениях и гномах, ведьмах и феях. Что касается последних, из рассказов вытекало его хорошее знакомство с предметом. Он говорил, что появляются феи в сияющих одеждах, у них чудесные белокурые волосы, а за спиной прекрасные крылья, и описания его, надо сказать, весьма походили на те, что мне доводилось читать в книгах нашей монастырской библиотеки.

– …И если кто-то им особенно понравится, – рассказывал мальчуган, – то они так могут очаровать, что никакое заклятие не поможет, даже Святая Дева бессильна.

На это мне пришлось возразить, что сие справедливо только к тем, кто грешен, безгрешной же душе нечего их опасаться.

Наша тропа вилась меж холмов. Вверх и вниз мы шли через леса, цветущие луга и теснины, иногда путь нам преграждали водопады, срывающиеся с гор, шумливые и волнующие своей красотой. Порой казалось, что леса и холмы переговариваются между собой на разные голоса: то выкликая, то едва слышно нашептывая что-то, то распевая свои непонятные песни, но всегда – вознося хвалу Всевышнему. Часто на пути нам попадались хижины горцев, перед ними играли дети, белокурые и нечесаные. Завидев незнакомцев, они убегали со всех ног. Но женщины – их матери – шли нам навстречу, волоча за руки своих непоседливых чад, испросить благословения. Они угощали нас молоком и маслом, овечьим сыром и ржаным хлебом. Нередко мы встречали отцов семейств на пороге домов – они вырезали из дерева, чаще всего – изображение Христа на кресте. Потом их изделия шли на продажу, обычно в великий город Мюнхен, и приносили, как мне рассказывали, изрядный доход монастырю, а благочестивым мастерам почет и уважение.

Наконец дорога нас привела к большому озеру. Но густой туман скрывал очертания его берегов. Мы отыскали лодку – утлое суденышко, и вскоре уже скользили по поверхности воды, но мне казалось, словно мы не плыли, а парили в небе в самой гуще облаков. Никогда прежде мне не доводилось плыть по водам, и теперь я пребывал в смятении: все казалось, что вот-вот мы перевернемся, и утлый челн пойдет ко дну. Ни звука не доносилось из тумана, только волны бились о тонкий борт. То здесь, то там из мглы внезапно возникали какие-то зловещие тени, но, едва возникнув, так же внезапно исчезали, и вновь мы скользили по пустоте. Но иногда, на мгновение, туман вдруг поднимался, и тогда я видел, как зловещие черные скалы нависают над озерной гладью, а у недалекого берега, полузатопленные, громоздятся гигантские деревья, вздымая из воды голые ветви крон, огромные и причудливые, словно кости древних ископаемых чудовищ. Зрелище это было столь ужасным и пугающим, что даже мой неунывающий отрок притих и пристально вглядывался в туман, пытаясь обнаружить новые опасности.

Из этих примет я уяснил, что мы пересекаем озеро, таящее множество опасностей, что воды и берега его населены духами зла и демонами, и потому я покорился судьбе и душу свою вручил Господу. Сила Господня пересилит любые козни дьявола. Едва последние слова моей молитвы к Богу против сил тьмы слетели с уст, как туман внезапно прорезал луч света, и засияло солнце, обрядив мир в одеяние из всех цветов радуги и золота!

Зажглось солнце, и сгинула тьма. Густой туман сменился сначала неясной полупрозрачной дымкой, а затем, чуть помедлив на склонах гор, исчез, укрывшись в мрачных расщелинах скал. Поверхность озера теперь казалась залитой серебром, окружавшие его горы сияли золотом, а леса под лучами солнца словно пламенели. Сердце мое переполнилось восторгом и благоговением.

Когда лодка наконец приткнулась к берегу, я осмотрелся. Озеро лежало в длинной, узкой ложбине. Справа громоздились скалы, их вершины поросли дикими соснами, но слева и перед нами лежала маленькая чудесная страна, и в центре ее высилось большое здание. То была обитель Святого Варфоломея, летняя резиденция Его Преосвященства, настоятеля, отца Андрея.

Обитель утопала в саду, но пространство его было небольшим: со всех сторон (кроме той, где озеро) его обступали скалы, поднимавшиеся ввысь на тысячу и более футов. Там, в вышине, на полпути, они внезапно обрывались, образуя обширный уступ, поросший яркой зеленой луговой травой.

Под лучами солнца он сиял, как изумруд, в оправе из серого камня скал. Мой провожатый протянул руку, показывая мне на уступ, и сказал: «Это единственное место во всей округе, где растут эдельвейсы». Значит, подумал я, это то самое место, где Бенедикта рвала чудесные цветы, которые затем принесла мне – несчастному узнику. Я замер, устремив свой взгляд в вышину, и чувство, которое невозможно выразить, охватило все мое существо. А мой юный друг вновь почувствовал прилив сил и теперь прыгал, кричал и пел в восторге. Я ощутил, как горячие слезы скатились из моих глаз, потекли по щекам, и прикрыл лицо капюшоном.