Читать книгу Я подарю тебе крылья. Книга 2 - Ана Шерри - Страница 5

До самой посадки Даниэль пребывал в жутком напряжении. Сначала в его мыслях была стюардесса, разбившая голову у него на борту, затем вновь небольшая турбулентность, заставившая проделать такие маневры, сменяя курс, что Карим открыл рот от удивления и неожиданности.

Перед посадкой в Сингапуре Даниэль напрочь забыл об Оливии, полностью погрузившись в работу. Их встречал дождь и боковой ветер. Боясь уйти на второй круг, он все-таки посадил самолет с первого раза. Это была не самая мягкая посадка в его жизни – коснувшись полос, самолет занесло в сторону на мокром асфальте. Ему хотелось все стереть и повторить заново.

– Опять лихачишь, Фернандес, – угрюмо произнес Карим, делая пометку в документах. – Когда угаснет твой юношеский пыл и ты начнешь думать головой, как я учил тебя все годы? Героизм – не кое-как сесть в условиях бокового ветра, а вовремя уйти на второй круг. Запомни это.

Даниэль, полностью недовольный полетом, был отчасти с ним согласен. Сегодня погода встретила его не очень радушно, втыкая палки в крылья. Но он посадил самолет, пусть и не очень мягко, так что если он не сдал этот экзамен, то впереди целая жизнь, чтобы исправить ошибки.

– Результаты экзамена будут ждать тебя дома, капитан Фернандес Торрес, – кивнул Карим, вставая со своего места, – и не обижайся, если там будет не то, что ты ждешь.

Его слова лишь подтвердили догадку Даниэля. Он не сдал. Он слишком молод для капитана. Второй шанс будет не скоро. Нельзя опережать время.

– Если бы ты ушел на второй, было бы больше шансов, – выдохнул Марк, когда дверь за Каримом закрылась и они наконец остались одни. – Какого черта ты не сделал этого?

– Я был уверен в том, что посажу его, и я посадил, не так ли?

– Так, – кивнул Марк, – именно так. Но Карим, видимо, ждал другого. Он ждал от тебя ошибок, но их не было.

Даниэль улыбнулся:

– Сегодня мы проделали отличную работу, Марк. Спасибо тебе за поддержку.

Он протянул второму пилоту руку, и тот пожал ее:

– Всегда пожалуйста.

Экипаж ждал своих пилотов в аэропорту Сингапура возле паспортного контроля. Оливия впервые была здесь, зачарованно любуясь высоким стеклянным потолком и начищенным до блеска полом, полной грудью вдыхая чистый сухой воздух кондиционеров. Она часто слышала о том, что именно этот аэропорт является самым красивым в мире, и согласилась бы, если бы не жила в Дубае. Именно дубайский аэропорт стал для нее самым величественным, самым изысканным. Ему не было равных, хотя многие считали иначе.

– Пилоты идут, – произнесла Келси, смотря вдаль. – Даниэля уже можно поздравить или еще рано?

Этот вопрос интересовал и Оливию. Никто из членов экипажа не понял в момент посадки, что в голове их капитана было желание уйти на второй круг. Никто не знал, что Даниэль остался недоволен полетом.

– Еще рано поздравлять, – Джуан пожал плечами, – пусть сам скажет, когда это можно сделать. Есть вероятность завтра снова видеть Карима у нас на борту.

Оливия устремила взгляд на свои туфли, пытаясь не смотреть на того, кто заставлял сердце замирать, а тело задыхаться. Надо держаться от Даниэля подальше. Она отошла в самый конец очереди, но по-прежнему слышала слова, адресованные ему. Он отвечал, шутил – она все отчетливо слышала, и желание взглянуть на него было настолько сильным, что она не выдержала и подняла голову.

– Тебе надо показать рану врачу.

Капитан стоял рядом, смотря на девушку слегка прищурив глаза. Когда он успел подойти? Или она так долго смотрела на эти чертовы туфли?

– Я в порядке, врач не нужен, – твердым голосом произнесла Оливия, – моя голова уже привыкла.

Он не улыбался. Девушка видела в его глазах усталость, они были черны, как безлунная ночь.

– Зато я не привык. Это приказ. Сделай милость, исполни его.

Когда мужчины перестанут ей приказывать? Она бы послала его к черту, но язык внезапно перестал ее слушаться. Позлившись этому факту, девушка лишь кивнула, стиснув зубы, наблюдая, как он уходит вперед очереди.

Миновав пограничников, Оливия все еще шла последняя. Впереди нее Нина рассказывала про Сингапур, его достопримечательности и запреты, но девушка едва улавливала слова в шуме аэропорта. Хотелось только одного – доехать до отеля, принять душ, содрав с раны пластырь, и просто лечь на постель, раскинув руки, думая о…

– Тебе сюда, – шелковый голос возле уха вывел Оливию из задумчивости, меняя все планы, – я еще помню про врача.

Даниэль опять внезапно оказался перед ней, указывая рукой на дверь медкабинета. Эта близость напугала ее, заставив вздрогнуть, и он засмеялся:

– Твои рефлексы в порядке.

Спорить не хотелось. Оливия молча открыла дверь и зашла внутрь. К ее удивлению, Даниэль зашел с ней, с порога начиная объяснять человеку в белом халате цель визита. Было странно, но приятно осознавать, что он не просто махнул рукой, а лично решил убедиться в словах Келси.

– Рана не глубокая. – Врач, мужчина средних лет азиатской внешности, осматривал каждый дюйм головы девушки. – Вы не теряли сознание?

– Нет, – ответила Оливия, хотя не была в этом абсолютно уверена.

– Тогда хорошо, – произнес врач, садясь на свое место. – Вам надо хорошенько отдохнуть и, если будут проблемы – тошнота и головокружение, то завтра я не допущу вас к полету. Вы полетите обратно пассажиром, Оливия. Вам понятно? Сегодняшняя ночь решит, работать вам или отдыхать. – Он посмотрел на капитана, стоящего в стороне, и кивнул ему: – Но думаю, что будет все в порядке.

Даниэлю было важно это услышать. Может, со стороны казалось глупым тащить ее из-за царапины к врачу, но тогда эта царапина стала бы и его головной болью. Она уже начала сверлить ему мозг, вытесняя несданный экзамен.

Покинув кабинет, Оливия продолжала молчать, ощущая присутствие Даниэля. И хоть она все еще злилась на него за его чрезмерную заботу – или это была не забота, а просто месть за непослушание? – ей было приятно, что он рядом. Они шли на стоянку, где их уже ждали в автобусе. Впервые молчание между ними стало не золотом, а тяжелым грузом.

– Оливия, – не выдержал Даниэль и остановился. Она обернулась, и взгляд тут же упал на губы, прошептавшие ее имя. Произнесенное им, оно возбуждало ее слух. – Ты ненавидишь меня?

Она смотрела на него, желая забыть последние слова и кричать совсем о другом. Это она ненавидит его?! Это из-за него она оттолкнула Патрика, попросив уйти и больше никогда не возвращаться! В мыслях о нем она провела ночи, терзая себя воспоминаниями о том, что оба поклялись забыть! Из-за него она работала на автопилоте, желая поторопить время! Чтобы три месяца прошли быстрее, и его голос снова коснулся шелком ее слуха.

– Нет.

Даниэль сам не ожидал от себя такого, думал, что никогда не задаст ей этот вопрос. Но ее молчание – пытка. За три месяца Оливия изменилась. Она была той же, но вместе с тем какой-то другой. Задумчивой. Грустной. Как он. А может, это он изменился так сильно, что все кажется ему другим?

– А ты? – прошептала она, всматриваясь в его глаза, понимая, что скучала по их цвету. Она скучала по всему, что было связано с Даниэлем Фернандесом. Она хотела его снова и снова. Хотела его и боялась себя.

– Нет, – твердым голосом ответил он, не отводя взгляда, пытаясь понять, что вообще они только что сказали друг другу.

Внезапно в памяти всплыл цветочный магазин и среди ярко-красных роз – лишь одна орхидея. Он хотел ее. Желание обладать этим цветком стало наваждением. Если бы они не стояли посреди аэропорта, Даниэль не удержался бы и попробовал его на вкус, но голоса и люди были преградой. И обещание, данное девушке, – все забыть. Помнила ли она о той ночи? Вспоминала хоть раз за все время, что его не было рядом?

Становилось душно. Еще секунда, и нечем будет дышать. Оливия все сильнее сжимала ручку чемодана, заставляя себя чувствовать, что она в реальном мире, а не в своих воспоминаниях.

– Ну наконец-то! – прогремел голос Марка где-то вдалеке. – Мы вас уже заждались.

Все рассыпалось. Оливия расслабленно закрыла глаза, отгоняя ненужные мысли.

Они вновь пошли по длинному коридору рядом друг с другом, и девушка, уставшая столько молчать, наконец произнесла:

– Карим остался доволен полетом?

– Он всегда недоволен. Скорее всего, я не сдал экзамен.

Оливия внезапно остановилась, тормозя Даниэля, ухватившись за рукав его черного пиджака. Пальцы коснулись золотых полос на нем, и она тут же отдернула руку.

– Это я виновата? – Она вспомнила разговор с Каримом во время обеда. Все-таки этот разговор отрицательно повлиял на экзамен.

– Это я виноват, – мотнул головой он, продолжив путь, но девушка вновь догнала его.

– Что было не так, Даниэль?

Он улыбнулся, слыша свое имя:

– Тебе перечислить все мои ошибки?

– Хотя бы самую главную.

– Попал в грозовой фронт, не ушел на второй круг при посадке, хотя все говорило мне, что я посажу самолет в таких условиях без проблем.

– Бог мой… – прошептала Оливия, нахмурив брови. – Но ты посадил самолет достаточно хорошо для такой погоды.

– Нас занесло, самолет при посадке сначала коснулся полосы правой задней стойкой, – он усмехнулся, – потом левой задней, как американские горки. Карим назвал меня «лихачом».

Оливия, видя его улыбку, засмеялась:

– Капитан Даниэль Фернандес Торрес – лихач?

Он кивнул. Такое сравнение не приходило ей в голову. То, что Карим недолюбливает Даниэля, она почувствовала еще в самолете.

– Он тебе завидует.

– Не думаю, – теперь засмеялся Даниэль, – просто я часто отхожу от правил, и его это бесит.

Три месяца назад Оливия, услышав новость о провале Даниэля на экзамене, подпрыгнула бы от счастья. Сейчас прыгать не хотелось, хотелось прижаться к его груди и прошептать:

– Твое время еще наступит, Даниэль. Не все дается легко. Это как полет: иногда на эшелоне встречаются облака, которые вызывают турбулентность. Ты прыгаешь по ухабам, но итог один – ты благополучно приземляешься.

Даниэль удивленно посмотрел на нее, не веря своим ушам. Но девушка лишь пожала плечами, потому что они уже подошли к автобусу, и тихо прошептала:

– Так говорила моя мама отцу, когда у него не все получалось так, как он хотел.

– И что он отвечал ей на это? – так же тихо спросил Даниэль, понимая, что их уже могут услышать.

– Ты вселяешь мне веру в себя, Джина.

Оливия на секунду потупила взгляд, вспомнив отца. Она скучала по нему. Очень сильно. Она любила его, несмотря на то, что, являясь капитаном, он часто командовал. Может быть, поэтому она привыкла все делать наперекор. Тут же ее взгляд коснулся Даниэля, который рукой указал ей на открытую дверь в автобус. Она прошла мимо, слыша шепот возле своего уха:

– Ты вселяешь мне веру в себя, Оливия.

Девушка слегка улыбнулась. Шелк разнесся током по ее телу. Стоя на первой ступеньке автобуса, она на секунду обернулась, заметив такую же улыбку Даниэля.

Дорога до отеля заняла полчаса. Девушка смотрела в окно, рассматривая проносящиеся мимо высокие здания, проезжающие мимо машины, людей, которые не подозревали о том, что стали на секунду центром ее внимания. Вновь и вновь мелькали знаки запретов. Запрет на жевание жвачки, запрет на рыбалку, запрет на бег, запрет на хождение босиком. Город-государство, где запретов больше, чем жителей. Она не смогла бы жить в Сингапуре.

Смех в салоне отвлек ее от мыслей об этом странном городе и заставил переключить внимание на разговор Марка и Келси. Они решили отправиться гулять по маленькой стране всем экипажем.

– Запрет на отлов мышей, – засмеялась Нина, тыча пальцем в окно.

– Запрет на хождение по улицам в голом виде? – Джуан буквально навалился на стекло. – Как жаль, как раз хотел пройтись голым.

Все засмеялись, и Оливия, улыбаясь, посмотрела на Даниэля, сидящего рядом с Марком сбоку от нее. Он крутил в руках телефон, видимо, желая сфотографировать весь этот бред.

От вида телефона в его руках Оливия занервничала и тут же отвернулась.

– Уважаемый экипаж, – громко произнес Марк, – прошу вашего внимания!

Все умолкли, и стало непривычно тихо, лишь тарахтящий мотор нарушал идеальную тишину.

– У нас есть время, чтобы прогуляться по самому необычному месту на планете – Сингапуру. Вы со мной согласны?

Вновь возгласы, и мотор автобуса уже не слышно.

– Отлично! Капитан отпускает нас, поэтому, кто идет – жду вас в холле гостиницы через час.

Впервые за четыре месяца работы им выдалась возможность увидеть хоть одну страну, в которую они прилетели. Оливия уже готова была бежать по улицам города и нарушать запреты, но резкая боль в голове напомнила о себе, и девушка, поморщившись, коснулась пальцами виска.

– Ты никуда не идешь, – произнес Даниэль, наблюдавший за ее радостью, а потом болью, – выполняй распоряжение врача.

– Ты, случайно, не служил в армии? – разозлилась она. – Отдаешь приказы как войску. Я не собираюсь просидеть в отеле весь вечер, зная, как прекрасно вы все вместе проводите время.

– Я тоже не иду, Оливия. Мне надо готовиться к завтрашнему полету. Ты будешь отдыхать, я буду работать. Это тебя устроит?

Грустными глазами девушка обвела счастливые лица экипажа. Она завидовала им и ненавидела себя за то, что ударилась. Пыталась ненавидеть Даниэля за его решение, но почему-то не смогла.

– Я все равно не люблю запреты, – тихо сказала она, – мне постоянно хочется их нарушать.

Даниэль улыбнулся и, слегка наклонившись к девушке, прошептал:

– Я тоже, поэтому нас не берут.

Она надеялась, что это шутка, но доля правды в ней все-таки была. Девушка поймала себя на мысли, что рада остаться с ним в отеле. Но ее до чертиков пугала эта близость. Надо попросить номер на несколько этажей выше от него, желательно в другом отеле, на другой улице и в другой стране или лучше всего – на другой части света. Так она не сойдет с ума от желания, возникающего при мысли об этом мужчине.

У стойки регистрации в отеле девушку подбадривали Нина и Мирем, в один голос утверждавшие, что Сингапур – не то место, где можно расслабиться, гуляя. Оливия кивала, в душе смеясь над причинами, придуманными для ее успокоения. Незаметный для других ее взгляд был устремлен на мужчину в форме капитана. Он получал ключ от номера, расписываясь в журнале регистрации, и Оливия, увидев цифры, пожелала тут же стереть их из памяти. Они были слишком просты, чтобы забыть. Три, восемь, ноль. Цифры его самолета.

Как по заказу всевышнего девушке вручили ключ с разницей в одну цифру. Зачем она встала в очередь за Даниэлем?

Крепко сжимая ключ в руке, она направилась к лифту, который был рассчитан на две персоны и кнопку вызова которого первым нажал капитан.

– Третий этаж, – произнес Даниэль, и двери захлопнулись. Оливия вздрогнула, оставшись один на один с тем, с кем меньше всего ожидала. – Я пока не собираюсь спать, поэтому, если почувствуешь недомогание, можешь прийти.

Он не знал, зачем сказал это. Оливия Паркер, даже если будет умирать, никогда не придет за помощью. Но находиться рядом с девушкой, которая не дает покоя его телу и мыслям, оказалось невыносимо.

– Можешь не переживать, я чувствую себя превосходно.

Такого ответа он и ждал.

Двери лифта открылись, и Оливия быстро прошла к своему номеру, слыша, как сзади Даниэль так же быстро пытается уйти, вставляя ключ в замок. Его номер находился напротив ее. Так близко, что захотелось разделить отель на две части, разломив пополам.

Рука девушки дрогнула, чуть не выронив ключи. Но, преодолев барьер из обычной деревянной двери, она зашла внутрь и захлопнула ее слишком быстро, не желая больше думать. В одном самолете, в одном отеле, на одном этаже им было тесно. Ее тело горело, мозг плавился. Голову не покидала одна-единственная мысль – напротив ее номера, через узкий коридор, находился тот, кого она хотела.

Даниэль оставил чемодан в прихожей, на ходу снял зажим в виде золотого самолета и развязал галстук, который сдавливал горло. Скинув пиджак, быстро расстегнул пуговицы на рубашке. Ему была нужна холодная вода. Как можно больше тонн холодной воды на его горячую голову.

Он встал под холодный душ, сразу ощущая покалывание на коже. Так и надо его проклятому телу за то, что оно заставляло его испытывать.

Холодная вода привела его в чувство. Но лучше чувствовать зябкость на коже, чем пожар внутри. Он хотел тушить пламя и жар до тех пор, пока те не покроются льдом.

Совсем замерзнув, он наконец отключил душ, не спеша выходить из душевой кабины. Вода ледяными каплями стекала с его тела и завершала охлаждение, заставляя Даниэля мучиться. Последняя капля прекратила эту пытку, делая сознание ясным, а голову холодной. Теперь его мысли понеслись в обычном русле проблем, связанных с работой. Он не сдал экзамен, и стоило кинуть все силы, чтобы исправить эту ошибку.

Выйдя из ванны, Даниэль оделся, решив не застегивать пуговицы на рубашке, чтобы не согреваться, и включил ноутбук, но стук в дверь заставил тело покрыться мелкой испариной. Он помнил свои слова, сказанные Оливии, – она могла прийти, если почувствует недомогание. И хотя маловероятно, что она окажется в его комнате, в глубине своего сознания он все-таки ждал ее.

Даниэль открыл дверь и, увидев на пороге Марка, испытал легкое разочарование.

– Мы уходим в город, может, ты передумаешь и пойдешь с нами?

– Я сегодня достаточно нарушил законов, не хочу связываться еще и с полицией.

Марк засмеялся, махнул рукой и пошел к лифту:

– Увидимся на завтраке.

Усмехнувшись, Даниэль закрыл дверь. Его так измотали последние два месяца, что он просто хотел остаться наедине с собой. Дома это плохо удавалось – он разрешил Марку жить в нем, пока не найдется покупатель. Он надеялся, что это случится очень скоро. Люди, приходившие смотреть виллу, были недовольны лишь ценой. Но найдется человек, который с радостью выложит за него кругленькую сумму. Даниэль был в этом уверен.

Оливия, стоя в ванной комнате, смотрела на себя в зеркало. Она содрала пластырь, который доктор поменял на новый, вместе с волосами, стиснув зубы от боли. Но ей больше не хотелось быть жертвой.

Закутанная в белое махровое полотенце, она легла на кровать, раскинув руки в стороны, наслаждаясь отдыхом и тишиной. Лишь шум кондиционера напоминал ей, что она в реальном мире. Надо было встать и одеться, и, пересилив себя, по-прежнему лежа, Оливия просунула руку в чемодан, вытаскивая оттуда черный кружевной бюстгальтер со вставками из натурального шелка.

– О нет, – простонала девушка, садясь на кровать. Она теребила его в руках, не зная, зачем взяла. Но ответ пришел сам, вновь обдавая жаром тело. Она хотела Даниэля Фернандеса и думала об этом перед рейсом.

Она думает о нем слишком часто, ее уже выворачивает от мыслей о нем. Что сделать, чтобы перестать желать его и думать о нем, вспоминая ту ночь?!

Оливия встала с кровати, прошла от окна к двери, в руках сжимая шелковую ткань. Сейчас есть повод ненавидеть Даниэля Фернандеса, но желание его обнять все-таки преобладало. Можно ворваться к нему в номер и высказать все, что накипело внутри за эти три месяца. Можно обвинить его во всем этом. Можно все. Но желание никуда не уйдет. Она будет хотеть его в самолете, в автобусе, в аэропорту, в гостиницах, в Риме, в Сингапуре, в Дубае, в Лондоне, по всему миру, на небе и на земле. Этот мужчина, видимо, обладает магией, заставляя тело скучать по нему.

А ее тело скучало. Оно ныло, и его ломало, где-то внутри что-то загоралось, щекоча внизу живот. И Оливия не выдержала, понимая, что выход только один.

Она одевалась с одной-единственной мыслью: сейчас она пойдет к Даниэлю. Сделает это. Остальное – не ее проблемы. Пусть сам решает. Он может разозлиться и выгнать ее, указать на дверь, но так даже лучше. Может быть, хоть ему удалось сохранить рассудок. Оливия очень надеялась на это.

Очутившись возле его двери, девушка перестала дышать, слышала, как бушует внутри кровь. Ее рука повисла в воздухе, не рискуя постучать. Секунды превратились в часы, но хотелось продлевать это время еще и еще. Там, за этой дверью, ее ждала неизвестность, которая не могла не пугать. Но желание очутиться внутри оказалось сильнее, и ее рука коснулась двери.

Сердце замерло и больше не билось… Девушка закусила губу, услышав, как замок щелкнул, и дверь открылась. Ее глаза цвета небесной глади встретились с черным эспрессо, заставив Оливию продолжить начатое. Молча она зашла внутрь, руками коснулась холодной стены, прижалась к ней спиной, слушая тишину, но слыша лишь гулкий стук сердца. Оно стучало где-то вдалеке, приглушая дыхание девушки, и резко жар языком провел по ее телу. Закрыв глаза, чтобы не выдать себя, она почувствовала теплое дыхание возле своей щеки. Что это, сон? Видение? Воображение опять играет с ней?

Губы Даниэля нежно коснулись шелковой кожи возле ее уха, и Оливия выдохнула, боясь открыть глаза. Она двумя руками провела по его груди, понимая, что расстегнутая рубашка открывает доступ к его телу, и скинула ее, уже ощущая его губы на своих.

Тепло его тела… Стук его сердца… Его руки… Их дыхание… Ее стон… Платье скользнуло вниз, унося за собой проблемы этого мира. И шепот в губы:

– Я скучала, Даниэль.

Он подхватил ее на руки, желая так сильно, как прежде никого не желал. Наваждение стало явью. Он отказался от будущего ради нее. Орхидея победила.

– Я скучал, Оливия.