Читать книгу Девчонка с Петроградской - Анастасия Андреевна Игнашева - Страница 4

…Он открыл глаза. Удачно. Картинка слегка двоилась и мутилась, но видимость была полная. Уже хорошо. Голова болела. Не просто так, а толчками. Словно кто-то там, внутри, пытался пробить черепушку и вырваться наружу.

«Ой, мама…» – сказал кто-то там, внутри него. Этот кто-то был несчастный и одинокий. Осторожно он попытался сесть. Тело ломило, словно по нему проехался асфальтовый каток. Во рту было сухо и гадостно. А ещё примешивался вкус солёного железа. Это было знакомо. Сидеть было форменным насилием, и он снова лёг. Было тепло. И это было неплохо. Но полежать ему не дали. Плотная стеклянная стена отъехала, и появились двое в синей форме.

– Встать! – оглушительно рявкнул один из них. В голове брызнули ярко-жёлтые осколки. Встать было насилием ещё большим, чем сесть. Но он встал. Его слегка мотало.

– Лицом к стене! – продолжал громыхать синий.

Умом он понимал, что этот синий вовсе не орёт, а говорит нормальным голосом, но слушать это было невыносимо. Слух и душа требовали тишины и покоя. Тело тоже требовало.

– Руки назад!

На него надели силовые браслеты.

– Пошёл!

Коридор, в котором воняло гадостно, утыкался в лестницу. На лестнице курили другие двое в синем. Курить хотелось, но от запаха дыма его стало мутить.

В кабинете было прохладно и светло от деревянных панелей, коими были обиты стены.

– Присаживайтесь. – устало сказал немолодой, в штатском, – Браслеты снимите.

Это уже конвоиру. Тот отключил силовое поле и снял наручники. Немолодой в штатском налил стакан воды и толчком по столу придвинул ему. В стакане шипела таблетка.

– Выпейте.

Едко пахло чем-то цитрусовым. Он выпил и вскоре действительно полегчало. Ненамного. Тело и лицо ещё побаливало. И губы щипало. Немолодой в штатском взял лист бумаги и стал читать:

– «18 октября 208… мною, квартальным надзирателем Василеостровской части города Санкт-Петербурга Базловым Сергеем Валентиновичем и нижними полицейскими чинами Канашкиным Андреем Петровичем и Васильевым Антоном Петровичем при содействии представителей общественности был задержан в нетрезвом виде в баре „Зурбаган“, принадлежащем частному предпринимателю Агиеву молодой человек, отказавшийся назвать своё имя. При задержании оный молодой человек оказал сопротивление, кричал, что он чемпион России по боям без правил, оскорблял словесно и действием сотрудников бара и полицейских…»

Немолодой в штатском прервал чтение и посмотрел на задержанного. Тот молчал и смотрел в окно за его спиной. Там шёл дождь, и мотались мокрые полуголые деревья. Немолодой в штатском проследил его взгляд, вздохнул и продолжил чтение:

– «… Посетители бара под присягой показали, что означенный молодой человек, нарушая тишину и благочиние, пел громко песни и выкрикивал оскорбления, пытаясь затеять ссору с посетителями бара. На требование владельца бара Агиева вести себя тихо, ответил грубой бранью нецензурного характера и угрозами физической расправы, сказав, что он – чемпион России по боям без правил. Потом ударил оного означенного Агиева кулаком в лицо. На помощь Агиеву бросился его родственник и посетители бара, которые вызвали наряд. После задержания оного означенного дебошира, на нём было обнаружено удостоверение личности на имя Лаппалайнена Марку, финна, гражданина России, уроженца города Санкт-Петербурга…»

Немолодой в штатском отложил листок, и устало посмотрел на похмельного задержанного.

– Припоминаешь вчерашнее? – спросил он.

– Смутно. – честно ответил Шакалёнок.

Немолодой вздохнул.

– И?

– Позвонить можно? – спросил вместо ответа Шакалёнок.

Немолодой в штатском тем же толчком, каким придвигал стакан с похмедолом, придвинул ему трубку телефона, снятую с базы.

– Звони.

Большим пальцем тот набрал несколько заветных цифр.

– Полковник Селин. – густо ответила трубка.

– Это я. – ответил Шакалёнок.

– Опять проблемы?

Немолодой в штатском прислушивался с плохо скрываемым интересом. Шакалёнок передал ему трубку. Немолодой взял её и выслушал всё, не переменяясь в лице. Нажал отбой и посмотрел на Шакалёнка. Тот смотрел мимо.

– Свободен. – сквозь зубы процедил немолодой в штатском. Пихнул толчком через стол истрёпанную карточку удостоверения Шакалёнка, отметил пропуск, который вместе с удостоверением Шакалёнок сгрёб со стола, не глядя на него.

На улице было гадостно. Где-то во дворах чадила подожжённая помойка, горелый смрад смешивался с сырым воздухом. Зонта не было, курева тоже. Как, впрочем, и наличных денег. Шакалёнок поднял воротник старой кожаной куртки и побрёл, куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону ближайшего магазина. На счёте должны были оставаться ещё какие-то деньги. Если нет – оставался последний вариант – семья. А с ней у Шакалёнка были сложные отношения. Дома он не жил лет с 14. Из-за отчима. Марку-Шакалёнок так и не мог понять – зачем мать вышла замуж за этого урода. Но мать упорно избегала разговоров на эту тему. А семья, тем временем, разбежалась. Первой ушла Хелга. За ней последовала старшая – Биргита. И теперь дома оставался только Тойво. Брат-близнец. Воспоминание о братце вызвало у Марку острый приступ тошноты. Братья друг друга терпеть не могли лет с 8-ми. Тойво изо всех сил подлизывался к отчиму, стремясь заслужить его расположение, в противоположность Марку.

Людей в гастрономе почти не было. И деньги на счёте, к счастью, ещё были. Он купил бутылку пива, пачку пельменей и нарезной батон. Подумал, взял ещё пачку масла и банку сметаны.

Дома воняло грязными носками и холодным сигаретным пеплом. Марку залез под контрастный душ. Многочисленные ссадины горели от попавшей воды. Из зеркала на него смотрела протокольная рожа с разбитой губой и рассечённой бровью. Уже сидя на кухне в одном полотенце он вспомнил, что не купил сигарет. Идти на улицу не хотелось. Из раздумий на тему – идти, или ну его на фиг, его вырвал сигнал видеофона. Звонил полковник Селин.

– За тобой заедут. – коротко сообщил он, – Чтоб через 15 минут готов был.