Читать книгу По лазоревому ветру - Анастасия Енодина - Страница 7

Привал устроили неподалёку от речушки. Стражники собрали камни, сложили из них печь, соорудили из веток каркас, на который впоследствии натянули плотную ткань. Получилась вполне сносная полевая баня, в которой сперва побывал принц, а потом и Элейна. Заботливые стражники предусмотрительно захватили с собой чистую одежду для принца, а вот девушке пришлось облачиться в длинную рубашку Лефира на время стирки и сушки своего платья. Из-за этого ей было прохладно, и она старалась не выходить из экипажа, а если приходилось его покидать, то укутываться в плед.

Ни на привале, ни за обедом у костра Лефир ничем не выдал её стражникам, и даже позволил находиться рядом с собой всё это время. Более того, он даже выпил целебный отвар, который она для него приготовила, резонно рассудив, что вот так при всех она не станет его убивать, поскольку жаждой жизни девушка обделена не была. Принц ловил себя на мысли, что, хоть она и являлась его врагом, её общество не было для него тягостным. Ему даже нравилось ловить на себе её изучающий взгляд и самому украдкой изучать её, казавшуюся такой простой и весьма милой девушкой, если бы он познакомился с ней сейчас, и не было бы всего, что было между ними раньше: того, что связывало и отталкивало их друг от друга.

После обеда дождь загнал принца в экипаж. Он был втайне доволен этим: он всё ещё был слишком слаб, но ему не хотелось лишний раз демонстрировать своё состояние подчинённым. Дождь оказался вполне достойным поводом удалиться и завалиться поспать. Элейна последовала за Лефиром, так как в дождь даже плед не спасал её от холода, и как обычно легла напротив принца. Она была даже благодарна ему за то, что он больше не говорил с ней ни о чём, и что благодаря его правильному поведению стражники не видели в ней ничего подозрительного. Девушка тихо сказала молодому человеку:

– Спасибо. Ты принял верное решение.

Он ничего не ответил на это, так как решение действительно было им безоговорочно принято, только вот в правильности этого решения он вовсе не был уверен и потому старался больше не думать ни о нём, ни о девушке, которая теперь постоянно была рядом. Даже слишком рядом, чтобы не думать о ней было простой задачей, тем более, что его рубашка не доходила ей до середины бёдер, и Лефир не мог не замечать её стройных обнажённых ног. И всё же ему удалось уснуть быстро, он даже не успел додумать свои мысли, как мерный стук дождя о крышу и о листья деревьев убаюкали его, и он сам не заметил, как провалился в глубокий сон. Наверно, сказывалось плохое самочувствие, поскольку после заточения в башне прошло ничтожно мало времени, и организму требовался отдых, чтобы восстановить силы. Если бы на тот момент Лефир знал, сколько сил ему вскоре понадобится, то постарался бы спать как можно дольше, но он совершенно не ощущал того, что вокруг него начинают сгущаться тучи и нескоро, очень нескоро он сможет позволить себе вот так просто завалиться в сон и не опасаться каждого шороха.

Элейна тоже не подозревала о скорых переменах в её жизни и искренне верила, что скоро разойдётся с принцем. Ей бы хотелось выяснить у него подробности про чародея, но она понимала, что просто так он ни о чём ей не расскажет, а если расскажет, то есть риск, что соврёт. Так что желание постичь тайны Фогуна было неосуществимым настолько, что девушка даже не намеревалась пытаться. Она подождала, пока наступит ночь и в небе появится яркая звезда Лартус. Девушка выглянула на улицу, провела пальцем по влажной траве и подставила руку ветру. Влажные следы от дождя на пальце приобрели синеватый, лазоревый цвет. Элейна облегчённо вздохнула, улыбнувшись сама себе, и вернулась на своё место напротив спящего принца.

***

Хорошо знакомый Лефиру белый конь с таким же до боли знакомым эльфом в седле снова нёсся на него. Принц же, как и обычно, стоял и не мог ни пошевелиться, ни окликнуть наездника, ни позвать на помощь. Паршивое ощущение полной неподвластности своего тела усиливалось тем, что страх сковал его ещё прежде, чем девушка взглянула на него из-за широкой спины своего спасителя и даже прежде, чем он почувствовал горячее дыхание коня прямо у своего лица перед сокрушительным ударом копыт. На этот раз его страх был всепоглощающим, но осознанным. Он во сне пытался понять, почему кошмар снова преследует его, ведь он встретился с Элейной, он даст ей возможность уйти живой, а значит, как ему казалось, он должен быть свободен. Но конь мчался и по-прежнему не смотрел на Лефира. Охваченный ужасом и непониманием, он пытался двинуться с места, хоть и понимал, что эти попытки не увенчаются успехом. Конь был совсем близко, но Элейна так и не выглянула посмотреть на принца. Лефириус закрыл глаза и приготовился получить очередную порцию боли и ужаса от смерти под копытами коня. Но удара не последовало, поскольку конь ушёл немного вбок и пролетел мимо. Лефир открыл глаза и увидел удаляющегося эльфа на коне и Элейну, которая оглянулась на него и посмотрела прямо в глаза лукавым озорным взглядом. Впервые в его снах кожа её не была повреждена огнём, и девушка оказалась прекрасна собой и свежа. А ещё её руки были обнажены, а драное платье совершенно не скрывало ноги. Он невольно залюбовался ею, и вдруг в её взгляде мелькнуло сожаление, после чего она отвернулась, и через мгновение принц почувствовал удавку на своей шее. Кто-то сзади душил его, медленно и неотвратимо. Лефир заметался в цепких руках убийцы, но его силы были несоизмеримо ничтожны. Он чувствовал, как постепенно начинают онемевать его руки и ноги, лишившись кислорода, как он начинает оседать, но убийца не позволяет ему этого сделать, держа удавку на прежнем уровне и не намереваясь опускать вниз. Принц попытался закричать, но даже слабый хрип уже не мог вырваться из его сжатого горла. Внезапно болью обожгло его правую щёку. Причём обожгло наяву, и это быстро выдернуло его из сна.

Лефириус резко открыл глаза и увидел неожиданно близко перед собой встревоженные глаза Элейны. Он ощутил, что кожа на щеке горит, но боль быстро утихала. Девушка залепила ему весьма увесистую пощёчину, от всей души. Но Лефир был благодарен ей за то, что вывела его из сна. Он тяжело сбивчиво дышал, словно удавка и правда была на его шее несколько мгновений ранее, и теперь он никак не мог отдышаться. За окошками экипажа бушевала гроза, лил проливной дождь, и, кроме Элейны, никто не мог слышать его криков. Лефир невольно задумался, долго ли она пыталась вывести его из состояния сна перед тем, как ударить. Он смотрел широко распахнутыми глазами в не менее широко распахнутые глаза девушки, и не мог поверить, что видит в них искреннюю тревогу, беспокойство и страх. Несколько секунд принц не мог оторвать взгляда от её глаз, не мог понять её поведения относительно него, а также пытался угадать, почему сон изменился, но не стал от этого менее кошмарным. Он тонул в испуганных глазах склонившейся над ним девушки и не замечал ничего вокруг.

– Мне больно, – тихо сказала она, но так как он совершенно не понял, к чему это было сказано, она повторила громче и чётче, думая, что он не расслышал: – Мне больно.

Он проследил за её взглядом, и с немалым удивлением обнаружил, что его пальцы сжимают её предплечье так, что костяшки на его пальцах побелели. Он поспешно отдёрнул руку, словно это прикосновение приносило боль ему, а не девушке. Чувствуя, что надо что-то сказать, он попытался как можно быстрее придумать что-нибудь достойное, но все его мысли всё ещё оставались во сне, который теперь так изменился, и это заставляло думать о причинах этих изменений.

– Я не специально, – пробормотал он, растерянно глядя на её руку, на которой остались красные пятна с багровыми полосками – вмятинами от его ногтей.

Элейна растёрла второй рукой надавленное место, и слегка улыбнулась:

– Забудь об этом, – но тут же её лицо снова стало серьёзным, и она спросила: – Что с тобой было?

Он вздрогнул от этого вопроса, потому что об этом имел право спрашивать кто угодно, кроме неё, ведь именно она была причиной и виновницей его многолетних страданий. Его голос прозвучал холодно и резко, как в первую их встречу в его замке:

– А то ты не знаешь! – он посмотрел в её всё ещё встревоженные глаза, отметил, как искренне она сопереживает ему, успел подумать, что либо она очень хорошо притворяется, либо он не прав, и она не имеет отношения к природе его кошмара, а, следовательно, не стоило так резко реагировать на её вопрос. Но девушка не обиделась, поняв его фразу по-своему.

– Приснилось что-то жуткое, да? – догадалась она и поспешила исправиться: – Прости, я могла не спрашивать, это и так понятно. Часто с тобой такое?

– Не важно, – ответил он.

Она заметила, что ему никак не удаётся выровнять дыхание, он бледен и растерян, а, значит, сон ещё не отпустил его сознание. Она мягко дотронулась до его холодных пальцев и предложила:

– Мне побыть рядом?

Он резко выдернул свою руку из-под её, испугавшись того, что ему бы хотелось ответить «да», а также того, что он начинает терять свою уверенную неприязнь к ней, и в его душу снова начинают прокрадываться мысли, похожие на те, что терзали его почти пять лет.

– Мне ничего от тебя не нужно: ни жалости, ни сочувствия, ни ласки! – несколько грубо заявил он.

Девушка ответила, но не сразу – переждала, когда стихнет раскат грома, который не позволил бы собеседнику услышать её.

– Боишься попасть под мои чары и быть порабощённым? – она невесело усмехнулась. – Я не причиню тебе зла, я просто предложила побыть рядом, пока ты не успокоишься.

Он не услышал или не захотел услышать её слова и задал вопрос своим привычным уверенным тоном, требующим ответа:

– Ты была напугана. Это действительно так страшно смотрится?

– Да, – кивнула она. – Ты кричал и метался во сне. Я никак не могла тебя добудиться… и…

– Боялась, что я превращусь в чудовище и разорву тебя на куски? – спросил он, так как однажды слышал такое мнение от ночевавшей с ним дамы.

– Нет… – растерянно и удивлённо ответила она, будто её удивляло, как такая глупость могла прийти ему в голову. – Боялась, что ты… умрёшь…

– Потому что в моей смерти обвинили бы тебя и казнили? – уточнил он, так как ему хотелось найти причину её волнения за него, и он не желал допускать мысли о её благих помыслах.

Она посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что ненависть снова оживает где-то внутри её. Ей стало ужасно противно от мысли, что она чуть было ни стала хорошо относиться к этому по-прежнему не верящему ни единому её слову человеку.

– Если тебе будет проще, если я отвечу «да», то, считай, что именно так я и ответила, – она перебралась на свою сторону и отвернулась от него, обиженно пыхтя.

Лефир был этому рад. Он старался забыть о сне и вообще о произошедшем, но всё равно думал об этом весь остаток дня. Он был молчалив не только с Элейной в этот вечер. Когда дождь закончился и стражникам путём долгих усилий удалось развести костёр, принц сидел молча и ни словом ни с кем не обмолвился за время ужина. Стражники тревожно поглядывали на него, но вопросов не задавали. Когда принц удалился в карету, Элейна ещё немного посидела у костра. Чтобы стражники не беспокоились за Лефириуса, отправляясь спать, она сказала им:

– Он начинает всё вспоминать. Это ужасные, чудовищные воспоминания… Но он справится. Я помогу ему это пережить.

Стражники понимающе закивали, и Элейна, сгорбившись якобы от невесёлых мыслей, поплелась к экипажу. Она знала, что каждый стражник провожает её взглядом, и старалась выглядеть соответственно сложившейся ситуации.

Она тихо пробралась в свою часть, завернулась в плед и бросила взгляд на принца. Он не спал, но и не обращал на неё ни малейшего внимания. Элейна не стала отворачиваться к стене и смотрела на мужчину, пока не уснула. А вот Лефир этой ночью не мог уснуть. Не то выспался днём, не то его кошмар спровоцировал боязнь заснуть и снова окунуться в него. Принц лежал и смотрел на узкую полосу неба в просвете между стенкой и занавеской. Лежал и слушал, как у противоположной стенки ровно дышит спящая Элейна, как где-то далеко ухает сова и скрипят на ветру старые высокие деревья. Ближе к полуночи на фоне просвета стали мелькать бесшумные фигуры стражников, и Лефир подумал, что на них кто-то собирается напасть, но никаких свидетельствующих об этом звуков слышно не было. Фигуры продолжали мелькать, и одна из них приблизилась к окошку. Принц быстро закрыл глаза, а когда решился немного приоткрыть веки, сквозь частокол полуопущенных ресниц была снова видна лишь полоска ночного неба через неплотно занавешенное окошко.

Лефир был встревожен поведением стражников, и потому решил всё проверить. Он осторожно выбрался из-под шерстяного колючего пледа, и бесшумно открыл дверцу экипажа. Оглядевшись, он понял, что лагерь пуст. Лошади, вещи, спальные мешки – всё лежало на положенных местах, но людей не было. Лефир увидел, или даже скорее, почувствовал, как кто-то удаляется от лагеря в заросли молодого леса, и неслышно последовал за ним. Сердце принца бешено колотилось, но неведомое доселе чувство вело его вслед за стражником, коим оказался преследуемый. Никогда прежде Лефиру не приходилось выслеживать кого-то, никогда прежде он даже не бывал один в ночном лесу, и потому его нервы были натянуты до предела. Он держался на максимально далёком расстоянии, боясь, что его заметят, сам не понимая, почему он должен бояться быть замеченным собственными стражниками. Но то ли интуиция, то ли пережитые в заточении дни отложили на него свой отпечаток: неизвестно, что именно останавливало его от варианта просто подойти и спросить, в чём дело. Ветви деревьев сплетались наверху, создавая узорчатый ажурный потолок, и свет луны и далёких звёзд практически не проходил сквозь него. Вскоре стражник вывел принца на освещённую костром поляну, вокруг которой сидело множество людей, среди которых были и стражники, и те, кого Лефир видел впервые.

– Это, наконец, всё? – спросил чей-то басистый раздраженный голос, и кто-то из стражников ответил:

– Да, все в сборе.

– Хорошо, – смягчился басистый голос. – Итак, время на раздумья у вас было. Раз вы все явились сюда не с боем, следует полагать, ваш ответ «да»?

– Верно, – ответил начальник стражи. – Но нам нужны гарантии, что после этого нас не казнят. Кто заказчик?

Басистый голос залился диким хохотом, после чего ответил:

– Этого я вам не сказал бы, даже если бы сам знал. Гарантии вам нужны? Вы получите втрое больше каждый, чем рассчитывали получить за живого принца на всех – этого вам мало?

– Что толку от денег, если нас казнят, как предателей? – заметил один стражник.

– Верно говорит, – поддержал его другой. – Как мы можем доверять вам? Вам же первым выгодно сдать нас королю, чтобы поделить нашу долю между собой!

– Вы пришли сюда, на переговоры. Это значит лишь то, что жизнь вашего принца легко продаётся! – он задумался над своими словами, и, видимо, нашёл их красивыми, и потому повторил: – Да, жизнь принца легко продаётся, но моё слово – никогда! Я сказал, что вы получите втрое больше, чем каждый из вас получил бы, доставь вы его живым, и я сдержу своё слово. Подозрения не лягут на вас – как только минуем поселение, мы инсценируем набег, вы пострадаете немного, но следы насилия не позволят обвинить вас в предательстве. Незначительные раны по сравнению с богатством – ничто, не так ли? Принц будет убит, и как только я предъявлю его тело посреднику заказчика, его труп будет подброшен в замок. Вы получите свои деньги, или будь я проклят до девятого колена!

Лефир почувствовал, что колени его подкашиваются, и он беззвучно осел на подушку из мягкого мха. Его начинала бить дрожь. Принц смотрел сквозь листву на людей, сидящих у костра, и ему хотелось выть от такого неожиданного предательства. Самым ужасным было не то, что его так просто предать, а то, что есть кто-то, кто готов очень дорого заплатить за его смерть. Ещё в башне Фогуна он перематывал в памяти все события, из-за которых у него могли бы быть недоброжелатели, но он не находил ничего, за что можно было бы зацепиться, кроме ведьмы. Но у неё было много возможностей убить его, и, даже зная, насколько она жестока, он не мог поверить, что наёмники и баснословные деньги – происки Элейны. Он не мог поверить, что она готова отдать всё, лишь бы причинить ему страдания. Лефир смотрел, но уже не слушал, как люди на поляне обсуждают детали предстоящей операции. Он пытался придумать, что ему теперь делать. Он всё ещё нуждался в целебных травах, и по-прежнему был слаб и безоружен. Принц пытался мыслить логически, но понимал, что далеко ему не уйти, даже если отправиться в бега прямо сейчас. Тем более, теперь опасаться стоило каждого встречного – любой мог знать о награде за него и пожелать получить её.

Незаметно пришедшая по следам принца Элейна стояла позади него. Незамеченная принцем, она тоже слышала разговор стражников с людьми у костра, и её сердце неожиданно сжалось от сострадания к Лефиру. Он так ошибался насчёт неё, и, хоть она и понимала, что после её визитов к нему в башню, она не сможет доказать ему обратное, ей очень хотелось, чтобы он знал, что она не настолько жестока к нему, как могло показаться, что она простила его ещё тогда, уносясь с эльфом, и что последние четыре года она и не вспоминала о нём. Ей захотелось плакать. От обиды за себя и за принца, этого ничего не понимающего в магии и такого неопытного в жизни, но всё же сильного человека. Принц, как казалось ей, вёл себя достойно в башне чародея, не говоря тому ни слова. Это впечатлило даже Фогуна. Элейна не хотела бы, чтобы эти продажные стражники оборвали жизнь принца за жалкие деньги. Она не желала смерти Лефириусу раньше, и не желала её и сейчас.

Принц ощутимо вздрогнул, когда её рука легла на его плечо. Ему показалось, что сердце в этот момент остановилось, и больше уже не будет стучать у него в груди. Но запах сирени, исходивший от обладательницы руки, заставил его немного успокоиться. Он сам не понял, почему запах Элейны подействовал на него так, но он перестал дрожать и страх покинул его душу. Принц хотел просто спросить, зачем такие сложности; просто услышать, наконец, от неё правду о том, что всё происходящее – часть её плана. Обернувшись, он встретился с её блестящими влажными глазами. На долю секунды он задался вопросом, что же вызвало её слёзы на этот раз, но, убедившись, что плакать она не собирается, счёл лучшим спросить то, что так его мучило. Он даже открыл рот, но девушка приложила палец к его губам. Её руки дрожали, а пальцы были холодными. Явно не от холода – ночь стояла тёплая, к тому же на девушке была её недавно выстиранная одежда, причём сухая. Это напомнило ему о том, что перед ним ведьма, и о том, что магией она пользоваться умеет, хотя бы для сушки ткани. Однако она была напугана, и её страх казался неподдельным. Принц подумал, что уже ничего не понимает, но лучше вернуться в экипаж и подумать обо всём там. Лефир мотнул головой в сторону лошадей и стал тихо пробираться в их сторону. Элейна почувствовала себя совершенно одинокой, брошенной в смятении и тоске, и некому было выдернуть её из этого состоянии, потому что Фогун, единственный, кто мог это сделать легко и как бы между прочим, был мёртв.

– Дай мне руку… пожалуйста, – попросила она неожиданно искренне, и принц, не раздумывая, протянул ей свою ладонь.

Она нащупала её своими холодными пальцами и крепко сжала, прекратив дрожать. В этот момент Лефириус почувствовал себя необычайно сильным и храбрым рядом с перепуганной девушкой, но быстро напомнил себе, кто она. Он продолжил путь, и вскоре они уже забирались в тёмное нутро экипажа. Принц высвободил руку и лёг, отвернувшись к стенке.

– Мне жаль, – сочувственно сказала девушка. – Очень жаль, что они готовы так с тобой поступить.

Внезапно Лефир резко метнулся в её сторону, оказался рядом с ней и больно схватил руками её запястья, прижимая к полу:

– Это ты, не так ли? Ты заставила их сказать всё это! Ты отправилась со мной не для того, чтобы спасти себя, а чтобы уничтожить меня, как того хотел бы твой Фогун! – он шипел ей в лицо, и в тусклом свете луны, пробивающимся сквозь неплотно закрытые занавески, наблюдал, как её глаза расширяются и наполняются едва покинувшем их страхом, становясь невыносимо похожими на тот взгляд, что он запомнил у себя в замке.

Она снова задрожала и не ответила ничего. Принц напугал её. Может, он и не был сейчас сильнее её, но она всё равно испугалась его неожиданного выпада. Вздохнув, мужчина отпустил её и откатился к стене, ненавидя себя за всё на свете. Элейна была не при чём. Он видел, как она лгала, как умело её голос проникал в самое сердце с той интонацией, с какой ей было нужно. Но эти зелёные глаза ещё ни разу не обманывали его, и сейчас он был уверен, что она не знала о предательстве стражников до этой ночи. Стараясь отбросить все лишние мысли, он пытался придумать, как выпутаться из создавшейся паутины неприятностей с вновь нависшим над ним страхом смерти. Надо сказать, за время, проведённое в башне, этот страх стал ему таким привычным, что теперь это даже помогало ему: он не паниковал, не питал ложных надежд, не искал виновных в своих напастях – он просто продумывал свои действия. Выход был один: всё-таки попытаться бежать. Как можно быстрее, и как можно дальше. Но при этом успеть вернуться в столицу раньше стражников. Да и будут ли они вообще возвращаться ни с чем к королю? От раздумий его отвлёк голос Элейны, тихий и робкий:

– Я… не желаю тебе смерти, – призналась она, поворачиваясь к нему и приподнимаясь на локте. – И вообще, у меня нет ненависти к тебе… разве что самую малость была, но теперь нет и её…

Лефир тоже повернулся к ней и, внимательно вглядываясь в её темный силуэт, ответил:

– Ты солгала моим стражникам! Ты была рада видеть, как я страдаю в вашей проклятой башне… – он хотел ещё припомнить о своём кошмаре, но подумал, что и такого списка вполне достаточно, чтобы его следующие слова прозвучали убедительно: – Я не верю тебе… – он вздохнул почти печально, потому что ему бы действительно очень хотелось верить ей.

– Послушай меня хоть на этот раз, – девушка жалобно посмотрела на него. – Ты переоцениваешь мою магию… Я не могу манипулировать людьми, я не…

– Это ты меня послушай, – перебил он. – Я не договорил. Да, я не верю тебе, но ситуация такова, что нам придётся подыграть друг другу, чтобы уйти живыми.

Она подумала, что вообще-то лично ей ничего не угрожает, если она никуда не будет уходить, и даже почётное место при дворе, сочувствие и понимание ей обеспечены. Её точно оставят в качестве живого свидетеля чудовищного нападения и убийства принца. Не то, чтобы это всё казалось ей заманчивым, но всё же хотелось, чтобы Лефир понимал, что фактически просит её о помощи. Она приблизилась к нему и уверенно посмотрела на принца, намереваясь высказать ему всё, но встретилась взглядом с его усталыми встревоженными глазами, и услышала его голос, в котором не слышалась просьба, но лишь признание своего поражения:

– Подыграй мне. Однажды я не дал уйти тебе, и поверь, все эти годы жалел об этом. «Подумай о себе» – ты так мне советовала тогда, в Оуиле, и сейчас я советую это тебе. На своём горьком опыте. Дай мне уйти. Если тебя интересует выгода… Стражники не станут брать тебя в долю, а я заплачу столько, сколько у меня есть во дворце. Это немало.

Он замолк, опасаясь, что ведьма сейчас рассмеётся ему в лицо, заявит, что её помощь нельзя купить или припомнит ему во всех красках, как он однажды почти не убил её. Но Элейна сама была немало напугана происходящим, и, возможно, по этой, а может, по какой-то другой, более благовидной причине, она не стала делать и говорить ничего из того, чего опасался Лефир.

Она ласково улыбнулась ему: пожалуй, его слова были лучше просьб и уговоров. Конечно, сейчас он был готов пойти на союз с врагом и отдать все свои деньги за помощь. Девушка подумала о том, что такая ситуация бы порадовала Фогуна. Потом посмотрела на Лефира, и подумала о том, как сейчас тянутся для него секунды ожидания её ответа. Элейна тихо спросила:

– Какой план?

Принц вздохнул, словно какой-то сложный этап был пройден, и слегка усмехнулся:

– План основывается на том, что ты наплела им про нас, – успел пояснить он прежде, чем в окошке замелькала тень первого возвратившегося стражника.

Лефир приложил палец к губам и, перекатившись вплотную к девушке, забрался под плед. Элейна настороженно следила за мелькающими тенями за окошком. Принц просунул свою руку ей под шею, предлагая устроиться у него на плече. Она посмотрела на него удивлённо и тихо прошептала:

– Это и есть твой план?

Он кивнул:

– Пусть думают, что мы вместе. Это позволит нам не вызвать подозрений своим побегом – никого не удивит, если мы захотим уединиться, – его шёпот стал почти неслышным, и, увидев приближающуюся к экипажу тень, он шепнул: – Обними меня.

Она, немного поколебавшись, всё-таки уткнулась носом в плечо принца, положила руку ему на грудь, и он накрыл её своей теплой ладонью. Хорошо, что они помылись. Особенно принц, а то до этого несло от него и вправду отвратительно. Закрыв глаза, чтобы не видеть тени стражников, Элейна вдыхала запах принца, к которому изрядно примешивался запах его пота. Она вспомнила, как однажды кто-то говорил ей, что «своего» мужчину можно узнать именно так: если запах его пота не раздражает. Эта мысль не понравилась девушке, потому что запах Лефира ей совершенно не мешал, он был вполне естественным и отлично подходил своему обладателю. Девушка, задумавшись, непроизвольно начала вычерчивать пальцем на груди принца восьмёрки и завитки. Тело Лефира отозвалось на эти действия сладостным трепетом, волна лёгкой дрожи прошла по нему, отзываясь теплом внизу живота, и он с силой сжал руку девушки. От боли она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Не делай так, – сухо сказал он.

– Прости, – растерянно прошептала она, краснея. И, чтобы скрыть смущение, спросила первое, что пришло в голову: – Тебе неприятно?

– Просто не делай так, – так же сухо ответил он, ослабляя хватку, но оставляя свою ладонь, как прежде, лежащей на её руке.

– Спокойной ночи… принц, – тихо сказала она, устраиваясь на его плече поудобнее и готовясь уснуть.

Меньше всего сейчас Лефиру хотелось вспоминать, что он принц. Что он тот, за чью голову дают какую-то немыслимую сумму денег, тот, преданность которому имеет свою, весьма конкретную цену.

– Спокойной ночи, ведьма, – беззлобно ответил он, чувствуя её ровное тёплое дыхание на своём плече и понимая, что она уже спит. А жаль, он как раз полагал, что было бы уместно спросить её имя, которое так и оставалось ему неизвестным.

Он невольно подумал о том, как же давно ему не приходилось засыпать в чьих-либо объятьях: с появлением в его жизни повторяющегося ночного кошмара, количество желающих провести с ним ночь стало гораздо меньше, а потом и вовсе сошло на нет, ибо никому не хотелось просыпаться от душераздирающего крика рядом с дрожащим человеком со смертельным ужасом и болью в глазах, а именно таким был принц в минуту пробуждения от ненавистного сна. Женщин у него было много, но все предпочитали оставлять его спящим в одиночестве, так что он почти и забыл, как это: когда кто-то посапывает на плече и можно уснуть, пригревшись у женского тела.

Но несмотря на это, Лефир долго не мог заснуть. Думать о спящей рядом девушке было нельзя по понятным причинам, а думать о чём-либо другом оказалось довольно печально. В его голову просачивались самые неприятные мысли, о которых он запрещал себе думать, чтобы не впасть в панику. Воображение вырисовывало ему разнообразные планы по спасению и тут же предоставляло красочные картинки провала каждого, казалось бы, удачно рассчитанного действия. Постепенно он стал замечать, что мысли уже не подчиняются его разуму и идут каким-то своим бессвязным путём, перекидываясь с одного предмета на другой, а иной раз немыслимо долго крутясь вокруг какой-то мелочи. Лефириус засыпал. Он отчётливо понимал это, но не противился, понимая, что как бы ни было опасно спать в карете, окружённой врагами, и как бы ни хотелось снова видеть кошмар, всё равно отдых перед предстоящим побегом был необходим.