Читать книгу Как приручить боевого мага? - Анастасия Королева - Страница 4

Илиас Хантер

«Они не собаки, чтобы дрессировать их», – брошенная Софи фраза всё не желала оставлять меня. Точнее, даже не фраза насторожила, а то, как она её сказала – с затаённым страхом, который тщетно пыталась замаскировать злостью.

Страх… От него её светлые глаза стали темнее, зрачки почти затопили всю радужку, и руки… Я видел, что она пыталась скрыть дрожь. А ещё сбившееся дыхание, и сбилось оно у неё отнюдь не от моей неземной красоты, хотя и интерес я её тоже заметил. Только удовлетворение от этого испарилось под натиском треклятого страха.

Сначала мне показалось, что она из тех, кто позволяет садиться детям на шею и готова прощать все их проступки, даже серьёзные, но после этой сцены, понял, что не всё так просто. Точнее, всё совсем непросто уже из-за того, что меня так и не отпустил образ испуганной девицы. Он буквально преследовал меня, то и дело, всплывая в памяти. И я, вместо раздражения, испытывал… жалость? Желание стереть этот страх из её глаз?

«М-да, Илиас, видимо, ты окончательно тронулся умом. Ведь это женщина, такая же, как и все – хитрая, беспринципная, готовая идти по головам, лишь бы получить свою выгоду…»

«Не все», – тут же возразил сам себе. – «Одри* стала исключением, так может и Софи…»

Мысль я не закончил, поднялся из-за стола, за которым сидел уже битый час, и спешно вышел из кабинета. Закрыл дверь на ключ, а потом сбежал и из приюта, несмотря на то, что мой «рабочий» день ещё не закончился.

Домой идти не хотелось. Там было тихо и невыносимо пахло лекарствами. Кажется, у меня даже вся одежда провоняла мазями, которые мне исправно поставляли. Последнее опять же заслуга Одри – она уверяла, что мазь, разработанная специально для меня её наставницей, поможет и мучительная боль пройдёт. Главное, использовать её точно по указанному графику.

График я, конечно же, не соблюдал. И на осмотры в лечебницу не ходил. И не потому, что мне было лень, а потому что… Не помогало. Поначалу я верил, что дело, действительно, в упорстве, но потом понял – будь мои магические потоки в нормальном состоянии, всё было бы отлично. А так, все эти мази и примочки – настоящая глупость.

Словом, домой я не пошёл. Доехал до центральной площади, а там, обведя взглядом толпу горожан, вечно куда-то спешащих, опустился на первую попавшуюся скамью.

По небу плыли низкие серые тучи. Привычная картина для столицы, но вот мне, прослужившему больше пяти лет на южной границе, было тошно от вечно сопливой погоды.

– Скучаешь? – рядом со мной опустился Лестер, выросший будто из-под земли.

– Следишь? – ответил вопросом на вопрос.

Хайд усмехнулся.

– Скажем так, – ушёл от прямого ответа, – мы тебя страхуем.

– Очень смешно, – посмотрев на него, криво усмехнулся. – От кого? От детей?

– Ты недооцениваешь этих паршивцев, – в глазах Лестера клубился холод, хотя при этом он тоже улыбался. Неприятный тип, несмотря на свой опыт, рядом с ним я казался самому себе сопливым мальчишкой.

Отвечать ничего не стал, лишь пожал плечами и отвернулся. Ногу прострелила боль, а мне не хотелось, чтобы он видел, как я кривлюсь от этого.

– Думаю, стоит пожаловаться Мышке на то, что ты не выполняешь все её предписания.

– Она не любит, когда её так называют, – отозвался флегматично, при этом доставая из кармана очередной пузырёк с обезболивающим зельем. Пятым за сегодня.

– Но Одри здесь нет, – усмехнулся Хайд, – как и её рычащего муженька. Да и Мышка ей идёт куда больше.

Спорить не стал, просто потому, что это бесполезно.

Помолчали с минуту.

– Что скажешь? Документы чистые?

На это раз улыбка вышла у меня уже циничной:

– Конечно. Придраться не к чему. Всё проведено так, что не прикопаешься. Но я найду зацепку, просто нужно чуть больше времени.

– Угу, – немногословно и совершенно неинформативно промычал Лестер.

Вновь замолчали.

– Можно просьбу? – произнёс поспешно, пока не передумал.

– Вполне, – отозвался Хайд, а потом добавил, – только жалованье повысить не проси.

Я усмехнулся:

– Жалованья мне хватает, просто… – запнулся, а после бросил с показным равнодушием: – Сможешь достать личное дело целительницы, которая работает в приюте?

– Подозрительная? – тут же оживился Лестер.

Я же продолжил изображать полнейшее безразличие:

– Есть немного.

Не признаваться же ему, что подозрительного в ней столько же, сколько в беспомощном котёнке? Не хочу, чтобы он придумал себе чего-то лишнего.

– Тогда достану. Вечером кто-нибудь из моих ребят доставит тебе.

– Спасибо, – кивнул.

После этого Хайд поднялся и, не говоря ни слова, растворился в толпе. Будто его здесь и не было.

Софи Вейсс

Выходной прошёл спокойно. Оббежав несколько семей и осмотрев моих подопечных, я заглянула на рынок и… Зачем-то накупила целую гору продуктов. Но и это не всё. Проспав до позднего вечера, я проснулась и отправилась к плите, готовить.

Наваристый суп, запечённые овощи, тушёное мясо, три литра компота и, совсем уж не понятно для чего, пирог с ягодами и гора сырников. Только выставив всё это добро на стол, я будто ото сна очнулась.

Да мне этого и за неделю не съесть! А может даже и за две! Чем я только думала, когда всё это готовила? Впрочем, кажется, вовсе не думала.

Спать я отправилась ближе к утру, всё ещё сетуя на порыв собственной души. Но, что удивительно, проснулась вовремя и даже не опоздала на работу. Правда, зайдя в приют, сразу же столкнулась с Илиасом. Он стоял в компании Лорен с таким лицом, будто… Не знал, как избавиться от назойливой собеседницы. А Лорен умела быть назойливой, уж я это знала наверняка.

Или мне показалось? И он, напротив, рад вниманию нашей преподавательницы? А что? Лорен красива именно той хищной красотой, которую чаще всего предпочитают мужчины. Она не теряется и не смущается, даже если допускает ошибки, и говорить может без перерыва, так что на свидании не придётся беспокоиться о том, что темы для разговора вдруг иссякнут, да и, наверняка, она умеет преподнести себя так, что за ней будут бегать, а не, как я…

Внутри что-то неприятно кольнуло, впрочем, я тут же отмахнулась, что от мыслей этих, что от тошнотворного чувства. Хотела пройти мимо, только поздоровавшись, но директор зачем-то шагнул мне наперерез и после ответного приветствия, произнёс:

– Софи, я жду вас, пройдёмте со мной.

Успела заметить, как Лорен на мгновение сжала губы в тонкую линию, после же вновь улыбнулась, и как ни в чём не бывало, бросила:

– Илиас, тогда я загляну к вам чуть позже, хорошо?

Илиас? Они уже перешли на «ты»? Быстро, однако…

И, не дожидаясь согласия, она пошла прочь, при каждом шаге не забывая вилять бёдрами так, чтобы… Директор уж точно оценил её «рвение».

Пф… Гадость какая…

Когда мы остались одни, мужчина шумно выдохнул и что-то пробормотал, слов я разобрать не смогла, после посмотрел на меня. Странно как-то посмотрел. Слишком внимательно, слишком… Слишком! Я даже понять не могла причину такого пристального внимания. Поэтому, пока он не начал говорить, спросила первая, просто для того, чтобы погасить приближающуюся нервозность:

– Что вы хотели?

Голос не дрогнул, слава всем богам.

Илиас отвернулся на секунду, и я успела заметить, как он скривился, но когда вновь посмотрел на меня, то о его гримасе ничего не напоминало. Показалось? Ну, нет, не совсем же я глупая!

– Вы сегодня повезёте близнецов в лечебницу? – спросил он спокойным голосом, от которого у меня по спине почему-то прокатилась волна жара.

Да ты с ума сходишь, Софи… Возьми уже себя в руки и прекрати рассматривать его, как, как… Мужчину. Он всего лишь директор!

– Сегодня, – согласно кивнула, одновременно пытаясь бороться со своими мыслями.

– Я поеду с вами, – припечатал мужчина тоном, который не предполагал никаких возражений. Вот только я и не подумала «не» возражать.

– Зачем? – выпалила удивлённо. Потому что, действительно, не понимала, для чего ему это.

– Просто так, – раздражённо бросил директор, а после, будто спохватившись, добавил: – Затем, что приём назначен на поздний вечер, а улицы столицы не очень-то безопасны в это время.

Чушь! Лечебница, в которой трудился Уильям Фокс, находилась в самом центре, и уж там улицы точно были безопасны, но возразить не успела, потому что Илиас на этот раз опередил меня:

– Никаких возражений на это счёт я не принимаю.

И, чтобы я, наверняка, не принялась спорить, развернулся и ушёл. При этом я заметила, что хромает он сегодня куда заметнее. Как бы не «любила» боевых магов, прежде всего, я была целительницей.

– Постойте, – произнесла немного нервно, и поспешила догнать его. – Я, – остановилась рядом, поймав хмурый взгляд, – могу… помочь.

При этом указала на его ногу. Да чуть не отшатнулась, потому что Илиас посмотрел на меня с такой злостью, что я тут же пожалела о своём предложении.

– Не нужно, – процедил он и схватился за ручку двери, что вела в его кабинет. А через секунду с грохотом захлопнул её прямо перед моим носом.

Но в меня будто злой дух вселился. Упрямство взяло верх над здравым смыслом. Я открыла дверь и скомандовала:

– А я всё же помогу, и не смейте мне перечить!

Судя по округлившимся глазам, Илиас не ждал от меня такой прыти. Да что там! Я сама от себя подобного не ожидала!

Но отступать сейчас было бы совсем глупостью, поэтому я спокойно прикрыла дверь и не мешкаясь попросила:

– Присядьте, я посмотрю, – а когда он не двинулся с места, смотря на меня огромными глазами, при этом, кажется, один у него стал подёргиваться, продолжила говорить, лишь бы не дать ему возможности произнести хоть слово: – Ранение давно было? Обезболивающее принимаете? И что говорит целитель, который вас наблюдает? Да вы садитесь, не стойте!

Под конец речи мой голос всё же сорвался, и я с досадой закусила губу. Вот Анна бы не спасовала, даже перед этим недовольным мужланом, я же не смогла выдержать его взгляда.

Конечно же, Илиас не послушался меня. Как стоял около двери, так там и остался. Он дёрганым движением поправил ворот рубашки и хрипло вытолкнул, будто ему было сложно говорить:

– Ранение?

Я еле сдержалась, чтобы не скривиться от недовольства, вместо этого легко бросила:

– Если вы не забыли, то я целительница, и сразу замечаю такие вещи. К тому же, вы бывший боевой маг, а бывшими в вашем возрасте становятся либо по собственному желанию, либо из-за ранения. И первая причина точно не про вас.

Не знаю, зачем я всё это говорила. Словно бесполезная болтовня немного успокаивала меня.

– Почему? – так же хрипло спросил мужчина.

– Потому что… – начала я и замолчала. Говорить о том, что я слишком хорошо знаю о боевых магах и способна делать выводы, означало раскрыть перед ним душу. А я её даже перед бывшим мужем не раскрывала. Так что я, указав на стул, отмахнулась: – Просто подумала так. Садитесь.

Он вновь не сдвинулся с места. Лишь посмотрел на меня иначе – без растерянности, скорее с усмешкой. А следом и по губам его скользнула холодная улыбка.

– Вынужден отказаться от вашей помощи, – голос его был сух и почти лишён эмоций.

Во мне вспыхнуло раздражение, но я погасило его усилием воли, и решила сменить тактику:

– Послушайте, господин директор, я всего лишь сниму вам боль и уйду. Обещаю, никто ничего от меня не узнает, я не из тех, кто любит болтать попусту…

На последней фразе Илиас вздёрнул бровь, и улыбка его стала шире. Я же почувствовала, как за мгновение покрылась румянцем. Да уж, про болтовню я несколько погорячилась, но не объяснять же ему, что такое поведение для меня непривычно. Просто я не знаю, как ещё пробить его упрямство!

– Я… – начала вновь, но он, отойдя от шока из-за моего напора, взмахнул рукой и спокойно произнёс:

– Нет.

Я по глазам поняла, что спорить с ним сейчас бесполезно. И чтобы я ни говорила, какие бы доводы не приводила… Он не услышит меня.

– Хорошо-о-о, – выдохнула медленно, – если вам понадобиться моя помощь, то вы знаете, где меня найти.

Не драться же с ним, в самом деле. Это уже мало будет походить на помощь, хотя, если усыпить его и…

– Даже не думайте об этом, – бросил Илиас так, словно я высказало своё предположение вслух.

– Простите? – краснея пуще прежнего, переспросила его.

– У вас всё буквально на лбу написано, – мужчина, наконец, сделал шаг вперёд, оказываясь ко мне ближе. – Лечить меня насильно не нужно, я большой мальчик, и сам умею справляться со своими проблемами.

Вот тут пришёл мой черёд вздёргивать бровь:

– Большие мальчики, это те, кто не боится целителей, вы же ведёте себя так, будто вы одного возраста с Реми и Рианом. Хотя… – сделала вид, что задумалась, – даже они знают, что когда болит – нужно идти к целителю.

Илиас на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, то произнёс:

– Пусть так, но в вашей помощи я не нуждаюсь.

Почему-то его слова задели меня, хотя сказал он их тем же тоном, что и до этого. Просто… Он имел в виду, что не доверяет мне? Не верит в то, что я могу ему помочь? Или… Что? Боится показать слабость? Да я же…

– Идите, Софи, доктор Грасс уже, наверное, заждался вас, – произнёс он, мягко выставляя меня. И я пошла, потому что вся моя решимость растворилась.

Только у двери остановилась, и, не поворачиваясь, произнесла:

– Если передумаете – приходите.

Закрыв дверь за своей спиной, я ещё несколько минут постояла, пытаясь привести свои мысли в порядок. И избавиться от румянца, который так и жёг лицо. Но ни того, ни другого сделать у меня не получилось. Пришлось идти в кабинет так. Где доктор Грасс с ходу спросил:

– Что с вами, милая? Вы заболели? У вас жаг?

Я, приложив усилие, беззаботно отмахнулась:

– Нет-нет, всё хорошо, просто… – запнулась, пытаясь подобрать оправдание. – Немного переволновалась.

– Да? – старик недоверчиво выгнул бровь.

– Да, – подтвердила и добавила: – Это личное, не обращайте внимание.

Такой ответ его удовлетворил, и доктор принялся собираться домой. Ещё несколько минут, и я осталась одна. Только в этот момент смогла выдохнуть. До чего сложно общаться с такими, как Илиас – упрямыми, непробиваемыми… болванами.

Илиас Хантер

Лестер сдержал обещание – уже в сумерках раздался стук в дверь квартирки, которую я снимал. Жить в своём доме, опять же ради конспирации, мне было запрещено. Пришлось перебраться на окраину.

За дверью стоял парень, чьё лицо надёжно скрывал широкий капюшон чёрного плаща и заклинание отвода глаз. Он протянул мне пухлый конверт, сухо обронив:

– Вам доставка.

Я так же сухо поблагодарил его и вернулся в комнату, где всё это время снова и снова просматривал документы по приюту. Мне было важно понять хотя бы в каком направлении искать, не могли же они всё предусмотреть? Должны были остаться огрехи! Но ничего не находилось. И это раздражало, а ещё боль, что накатывала волнами, то заставляя дёргаться, то замирать, боясь сделать даже вздох. Обезболивающее совершенно не помогало, что раздражало ещё больше.

Но, несмотря на отвратительное самочувствие, я тут же отложил документы по приюту и вскрыл конверт, где на небольшой записке было выведено размашистым почерком:

«А она хорошенькая».

С трудом сдержался, чтобы не садануть кулаком по столу. Три простых слова оказались способны вывести меня из равновесия, впрочем, покладистым характером я никогда и не обладал. А уж после ранения, по словам бывших сослуживцев, так и вовсе стал похож на старую брюзгу. Но что поделать? Уж какой есть.

Но Лестер будто нажал на какую-то невидимую кнопку. Внутри всё вскипело, забурлило, и даже боль отошла на второй план.

Хорошенькая? Конечно! Но только от осознания, что кто-то ещё может позволить себе произнести подобное в адрес Софи, я… Был готов крушить всё вокруг. Или выпить… Впрочем, последнее мне было противопоказано, да и Одри стрясла с меня клятву о том, что я больше не буду злоупотреблять горячительными напитками. Сам не знаю, почему согласился дать её. Просто с этой невыносимой целительницей было проще согласиться, чем перечить ей.

Чтобы взять себя в руки, пришлось пару минут сидеть с закрытыми глазами. После швырнул записку под стопку с документами, и открыл-таки личное дело одной вредной девицы.

Там оказалось много интересного. Например, что Софи, оказывается, двадцать пять лет, хотя я бы не дал ей больше двадцати, но, куда интереснее оказалась графа о семейном положении, которую я зачем-то нашёл глазами сразу после возраста. Там значилось – разведена.

Я несколько раз перечитал, чтобы понять смысл простого по своей сути слова. Разведена… Разведена!

А у нас с ней, оказывается, много общего…

Вернувшись к началу первой страницы, нашёл ещё один ответ на свой вопрос – мать Софи умерла рано, и девочку воспитывал отец. Бывший боевой маг. Списанный со службы из-за многочисленных выговоров от начальства. А списывали у нас по такой статье крайне редко, что говорило о Луисе Вейссе совсем не в его пользу.

Дальше шла выписка из академии. Софи, чему я совсем не удивился, училась отлично, и окончила обучение с наивысшими отметками. После академии трудилась в королевской лечебнице, весьма успешно трудилась, должен сказать. После же… Уволилась по собственному желанию и поступила на работу в этот приют. Где не только платили в пять раз меньше, но и не было никакого карьерного роста.

Не могла же такая амбициозная девушка, как Софи, бросить всё только ради того, чтобы помогать местным паршивцам? Не могла же? Или… могла? Стоило вспомнить Одри, и я тут же пришёл к выводу, что талантливые целительницы – самые непредсказуемые люди из всех, кого я когда-либо знал.

На последней странице личного дела имелось две фотокарточки – одна в академической форме, а другая, судя по указанной на обороте дате, при поступлении на работу в приют. Между ними была настолько ощутимая разница, что я даже не сразу понял, что на первой карточке тоже Софи.

В академии она была совсем другой. Широкая улыбка на губах и сияющий блеск в глаза. Сейчас она тоже улыбалась, но иначе, а взгляд так и вовсе потух. В нём больше было ни блеска, ни сияния, ни жизнерадостности. Нет, всё же блеск в её глазах появлялся, но только тогда, когда она злилась. А это совсем не делало её похожей на ту Софи, какой она была в студенческие годы.

В итоге, над делом я просидел до глубокой ночи. Перечитывал его раз за разом, пытаясь отыскать в сухих формулировках куда больше, чем там было написано. Но, увы, ничего нового не находилось.

Утром самочувствие у меня было ещё отвратительнее, чем вечером. Нога ныла и дёргала, ни на секунду не давая забыть о себе, ещё и Лорен эта прицепилась, так что когда я увидел Софи, то… Пожалуй, такой радости при виде женщины я не испытывал никогда. Впрочем, радость быстро испарилась.

Сам не понял, как она оказалась в кабинете, буквально требуя от меня сесть и позволить ей помочь мне. В какой-то момент во мне промелькнуло глупое мальчишеское желание поддаться её напору, дать ей унять эту изматывающую боль, но… Я поступил точно так же, как поступал всегда – выпроводил её, не позволив увидеть меня слабым и беспомощным. Пресловутая гордость взыграла. Одно дело Одри и многочисленные целители, которые колдовали надо мной в течение двух месяцев, и другое дело – Софи.

Для чего мне было так важно показаться для неё сильным и независимым? Пожалуй, на этот вопрос я и сам не знал ответа.

Впрочем, о своём поступке я пожалел сразу же, как только за девушкой захлопнулась дверь. Но… Я, конечно же, не пошёл за ней.