Читать книгу Жизнь души - Анастасия Королёва - Страница 7

Последующие несколько месяцев я провел в жестком графике занятий с профессором Манусовым. Мы встречались каждый выходной и иногда по вечерам среди недели, а когда встреч не было, я повторял то, что уже успел усвоить. В таком режиме тренировок студенческие посиделки были сведены к минимуму.

С Варей, тем не менее, мы находили время для встреч. Поначалу я с удовольствием сопровождал ее в различных компаниях и втайне гордился собой, что нахожусь в обществе такой красавицы, но потом стал реже это делать. Мне быстро наскучило проводить время на шумных вечеринках, которые я особо не любил и которые казались мне наполненными пустой и глупой болтовнёй. Видимо, моя занятость Варю совсем не беспокоила, скорее наоборот, ее образ жизни нисколько не поменялся после того, как мы начали встречаться. Она продолжала веселиться с подружками, ходить по магазинам и вечеринкам и даже успевала ездить с компанией в загородные дома отдыха, выезды в которые организовывались в студенческом совете. Несмотря на то что мои ожидания относительно того, что эта девушка сможет стать мне близким человеком, скрасив мою жизнь пока не оправдались, я все же согласился на эту авантюру с помолвкой, снова идя на поводу ее милых манипуляций. Ведь Варе хотелось праздника, а мне хотелось сделать ей приятное!

Я торжественно подарил ей кольцо, которое мы заранее выбрали в ювелирном магазине, за ужином в кафе и сказал, что, скорее всего, официально мы распишемся только после вручения дипломов, а пока организуем помолвку.

В честь нашего праздника, Манусов разрешил мне отдохнуть пару недель на море. И мы с Варей решили рвануть на автомобиле в маленькую бухту на берегу Черного моря, которая казалась мне очень живописной и располагающей к романтическому настроению судя по фотографиям, которые я нашел в книге, изданной по запискам одного путешественника. С учетом того, что водительские права я получил всего год назад и водил только по городу папин старый «опель», я долго уговаривал родителей нас отпустить. Но все завершилось благополучно, ключи от автомобиля я получил, и мог спокойно заняться организацией торжества.

Помолвку мы отметили в студенческой столовой, которую Серега помог мне снять для празднования. Несмотря на пренебрежительно отношение друг к другу, Серега и Варя сработали в унисон, пригласив всех кого знали со студенческой и школьной скамьи. Я был рад тому, что они все организовали сами, и всем тем, кого они пригласили. Ребята веселились до утра: танцевали, пели, пили вино и безудержно хохотали. В большом зале столовой не было свободного места, а я все не мог найти себе компанию. Варя все это время веселилась с подружками, Серега тоже вертелся около них. Так мог со скуки и уснуть, если бы ко мне периодически не подсаживалась Ася, которая тоже не любила шумные вечеринки, и не шептала мне всякие гадости, злобно поглядывая в сторону Сереги. Я не мог понять почему, но ей ужасно не нравилось его поведение.

Как и предугадывал Серега, Ася частенько ходила за ними по пятам во время учебы, заодно и помогала мне с домашним заданием, если я не успевал его приготовить, пока занимался с Манусовым. С Асей мне было комфортно, очень душевно и по-дружески я к ней относился, поэтому в итоге весь вечер мы так и просидели с ней вдвоем, наблюдая за тем, как веселятся другие.

Сразу же на следующее утро после помолвки мы с Варей отправились в дорогу. Проехав чуть меньше половины пути, от подкосившей нас усталости после бурной ночи, мы крепко уснули прямо на передних сидениях автомобиля на обочине трассы Дон. Этот перерыв придал нам бодрости, и мы двинулись дальше.

Вечером следующего дня, спустя сутки после нашего отъезда из Москвы, трасса вывела нас в приморский город Туапсе. Мы повернули на дорогу Джубка—Сочи и поехали вдоль Черноморского побережья в поисках таинственной затерянной бухты. В дороге, постепенно приближаясь к месту назначения, я наслаждался красивейшими пейзажами Краснодарского края. Высокие горы, бесконечные серпантины, гладкое лазурное море – всё это после московских каменных улиц, столь привычных глазу, захватывало дух и потрясало воображение.

Когда солнце уже готовилось осветить морскую гладь ярко-алым цветом заката, мы добрались до конечной точки нашего путешествия на машине и остановились в деревне неподалёку от небольшого приморского городка Небуг. Там, договорившись с местным жителем, мы оставили свой автомобиль на территории его маленького цветущего садика и, взяв палатки, рюкзаки с едой и сумки с подстилками, пошли в дикую бухту.

Идти было совсем недолго, около двух километров, но солнце припекало, и мы очень спарились. Пройдя два зелёных холма, поросших низкими и редкими деревьями, дорогу и маленький пролесок, мы остановились у крутого обрыва. Перед нами открылась сказочная красота спокойной глади моря, отливающей фиолетово-алым цветом в лучах заходящего солнца. По обрыву, переливались солнечные желто-розовые блики, освещая глинистый спуск, прореженный то здесь, то там, ярко-зелеными кустиками, с которых периодически слетали громогласные чайки. А в самом низу проглядывался краешек дикого пляжа, который прорезала накатывающая белая полоса прибоя. Легкий соленый морской ветерок обдувал наши уставшие лица, красиво развивая светящиеся в лучах золотом волосы Вари. Мне показалось это место таким родным и знакомым, теплым и нежным, красивым и необъятным! Оно было великолепно! Я понял, что не один любуюсь этой удивительной красотой вечернего лета, у Вари тоже на мгновение перехватило дыхание.

– Как тебе, Варечка? Нравится? – спросил я, почти задыхаясь от восторга.

– Артур! Здесь очень красиво! Но я устала, у меня ноги болят! – капризным тоном ответила она и, сбросив с плеч рюкзак за землю, плюхнулась на него.

– Смотри! – я указал рукой вниз. – Нам надо туда спуститься!

– Ужас! Ну, тогда пошли! Что ж делать! – уныло отозвалась Варя, снова поднимаясь.

И мы осторожно начали сползать по десятиметровому глиняному обрыву, благо он был не такой крутой. В самом конце с высоты метрового выступа я сначала спрыгнул сам, утонув ногами в тёплой мелкой гальке, а потом поймал на руки Варю.

Я нежно поцеловал её в губы и сказал:

– Ну вот и мы добрались! Смотри! Это то самое место, куда я всё это время мечтал привести тебя! – не скрывая гордости собой, объявил я.

– Здесь прикольно! – она сбросила рюкзак и принялась осматривать местность. – Закат, конечно, обалденный! – она махнула рукой в сторону моря и повернулась лицом к заходящему солнцу. Вся ее кожа светилась под его лучами, а белые, обтягивающие шорты, ярко сияли, еще больше оттеняя ее легкий загар.

Подойдя сзади, я обнял её за талию и запутался в волосах, втянув их тонкий аромат, а она положила свои руки сверху моих. Так мы смотрели на закатное солнце, алый свет от которого расстелился вдоль линии горизонта и ярко отражался полосами в потемневшей от наступающих сумерек глади моря, пока Варя резко с заразительным смехом не вырвалась из моих объятий и не повернулась лицом ко мне. Дальше я помню все фрагментарно, я очнулся, когда мы уже безудержно целовали друг друга. Варя была страстна, а я одновременно таял и заводился от её прикосновений. Я обнимал её и с силой прижимал к себе, и каждая клеточка моего тела желала эту девушку. Я ощущал, что она тоже вся трепещет от моих прикосновений и ласк и ждёт меня.

Варя расстегнула мою рубашку, сняла её с меня и погладила моё вспотевшее от долгой дороги и сильного возбуждения тело. Я медленно раздел её, разделся сам и начал целовать каждый кусочек её красивого тела.

Варя провела немного дрожащей ручкой по моим мокрым плечам и тихо предложила:

– Пойдём в море?

– Пойдём, – ответил я.

После этих слов я увлёк её в тёплое, журчащее белыми небольшими волнами море и не в силах больше себя сдерживать прижал её к себе. Лучи заходящего солнца продолжали играть в её волосах и струиться по мягкой ровной коже её тела уже более глубокими и темно-оранжевыми оттенками, вода словно легкое невесомое покрывало, то отливала от нас, то подходила вновь, закрывая нас по пояс. Мы полностью отдались чувствам и слились с самой природой, так что ничего больше нас не останавливало. Она была моя! Все мои эмоции были очень остры, я был на вершине блаженства!

Последующие дни нашего отдыха пролетели с наслаждением и совершенно незаметно. Мы только и делали, что купались, смеялись, вспоминали помолвку, друзей, предавались любви, вечерами я читал, Варя готовила. Это были самые незабываемые, легкие и трепетные две недели нашей совместной с Варей жизни!

В те дни я очень старался сделать всё, что мог, чтобы ей было хорошо. Варя принимала мои ухаживания, видно было, что ей нравилось, когда я делаю комплименты ее необыкновенной природной красоте, умению вкусно готовить, да и просто тому, что она находится все время рядом. Временами она все же не спешила обходить острые углы и смягчать наши размолвки по бытовым вопросам. Я заметил, что когда она начинала скучать, то придиралась по пустякам, провоцируя меня на эмоциональные выплески, но тогда мне было так хорошо, что ругаться я совсем не хотел, смягчая любой негатив. От этого Варя быстро успокаивалась и мы прожили это время очень мирно.

По приезду в Москву, бодрый и отдохнувший, я сразу же продолжил занятия с Манусовым.

Профессор частенько в то время отмечал мои уникальные способности, он утверждал, что я осваиваю всё очень быстро. Однако в этом он также видел и некоторую опасность, так как больше всего он боялся, что я начну тренироваться в его отсутствие и не успею быстро распознать момент, если кто-то захочет «залезть» в моё тело. Поэтому я пообещал, что в его отсутствие «выходить» не буду. Я восхищался познаниями профессора и его преподавательским талантом, поэтому впитывал новую информацию как губка.

На мой взгляд, методика профессора Горина не была трудновоспроизводимой, хотя Манусов говорил, что она не просто сложна, а практически невыполнима для человека, не обладающего экстрасенсорными способностями. Каждый может достигнуть каких-то результатов при условии работы над развитием своих способностей, но очень немногим дана возможность добраться до конца, а именно: выйти из тела.

Требовалось последовательно проходить тренинги, в основе которых были тибетские и йогические практики включающие выполнение определённых асан и дыхательных упражнений, которые были разработаны ещё в прошлом веке. Весь тренинг состоял из нескольких этапов развития способностей выхода из тела. На первом этапе мы работали с физическим телом и учились правильно дышать. Позы-асаны укрепляли тело, без хорошего состояния которого выход был бы крайне затруднён, а дыхание и его задержки способствовали развитию способности к медитации. На втором этапе мы перешли к медитациям. Они открывали возможность отключения от внешнего мира при полной концентрации всего тела, которое при этом находилось в высшей степени напряжённости, принимая какую-либо позу, а сознание было погружено вовнутрь. Так я тянул различные мышцы, принимал неудобные асаны, учился в них дышать и медитировать.

Для достижения результата следующего этапа – покидания тела, трудность заключалась лишь в том, чтобы постараться, будучи ещё внутри собственного тела, отделить от него сознание: разорвать связь, ощутить собственную энергетику, не отождествляя себя только с телом.

Многому из того, что объяснял мне Манусов, несколько лет назад обучил меня папа, поэтому занятия мне давались легко. В основном мы проводили тренинги, повторяя ранее пройденный мною материал.

Сам процесс выхода из тела тоже не вызвал у меня серьезных затруднений. Необходимо было сконцентрировать отделившееся сознание в верхней части головы, где находился, как выражался профессор, энергетический центр головного мозга, связывающий человека с космосом. Словно сквозь маленькое отверстие в голове, я протискивался наружу. Происходило это за долю секунды, но я чувствовал, как выхожу постепенно: сначала голова, потом туловище и руки, затем таз и ноги. Выход можно было считать состоявшимся, когда я полностью видел и осознавал, что моя оболочка лежит возле меня неподвижно, а я сам, чувствуя безграничную свободу и лёгкость, способен передвигаться, куда захочу.

Впервые, когда я увидел своё тело со стороны, решил, что оно похоже на манекен: такое же бледное и неподвижное, – только чуть заметные движения грудной клетки говорили о том, что в теле теплится жизнь.

«Как же интересно наблюдать за собой со стороны!» – думал я, не в силах оторвать от себя взгляда. Но вскоре все же отвлёкся от созерцания собственного тела, когда окончательно осознал, что могу теперь летать где захочу. Чувство лёгкости моментально захватило всё моё сознание, мне казалось, что меня разорвёт от желания насладиться им в полной мере.

За мгновение я сливался с воздухом. Было ощущение, что каждая частичка моей души теперь часть Вселенной. Когда я становился невидимым, неуловимым, меня обуревало чувство всепоглощающего восторга происходящим. Я перемещался по комнате, и меня не притягивало вниз! Как хорошо парить и не падать! Мою душу переполняло дурманящее чувство свободы.

Меня тянуло вырваться из комнаты, в которой я находился, взметнуться ввысь. Но я не мог: должен был постоянно видеть своё тело и не мог его покинуть, пока не научусь ставить заслон. Долго находиться в закрытом помещении было невыносимо, поэтому я спешил вернуться в тело, чтобы не поддаться этому жгучему желанию «улететь».

Я возвращался через то же воображаемое отверстие, и для того, чтобы прийти в себя, мне нужно было около трёх минут. Ощущения схожи с пробуждением ото сна: постепенно тело набирает силу, открываются слипшиеся веки. Возникают первые желания: подвигать руками, ногами, встать, пройтись, организм на автомате проверяет, не утратил ли он своих функций, всё ли в норме. После такого «пробуждения» не хочется спать, не чувствуется усталость. Манусов говорил, что так будет, пока я не стану покидать тело надолго. Если я смогу перемещаться далеко и проводить там больше времени, то по возвращении усталость будет гораздо сильнее чувствоваться.

– Ангел! – позвал я как-то во сне после очередного выхода из тела. – Скажи мне, почему там так хорошо? Я никогда не испытывал ничего подобного.

Он подошёл вплотную ко мне и сказал, смотря на меня сверху вниз:

– Люди называют это ощущение «полёт души». Обычный человек может сравнить это с прыжком с парашютом: когда летит в небесах над землёй, испытывая бесконечное чувство лёгкости. Только его полёт ограничен временем и опасностью разбиться, если он вовремя не откроет парашют, а у тебя этой опасности нет. Ты свободен и можешь наслаждаться чувством бесшумного полёта над кронами деревьев, крышами домов. Птицы так летают над землёй. Человека гнетёт постоянное чувство притяжения к земле, он не может от неё оторваться и поэтому всегда стремится взлететь, и как только у него это получается, он наконец-то осознаёт, как же это хорошо. Это твои первые ощущения, скоро ты к ним привыкнешь, но чувство лёгкости не покинет тебя никогда, ты всегда будешь им наслаждаться.

– Именно поэтому мне так хочется вырваться и улететь? – спросил я, глядя ему в глаза.

– Да, поэтому. Ты ещё молод, не загружен никакими вымышленными проблемами, поэтому тебе легко ощутить эту свободу в полной мере и насладиться ею. Ты сможешь летать далеко, туда, куда захочешь. Но будь осторожен, не увлекайся, – предостерёг он меня.

– Манусов не даст мне увлечься, я-то знаю.

– Это ради твоей безопасности, он отвечает за тебя.

– А почему, когда «выхожу», я не вижу тебя, ангел?

– Я в другом месте, я для тебя невидим.

– Ох… Но я буду видеть тебя во сне. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя очень люблю, – сказал он и исчез, растворившись в воздухе.

Когда мы перешли к финальному этапу, наши занятия стали проходить в другом формате. Суть их состояла в том, что если раньше я должен был полностью собраться, сконцентрировать всю свою энергетику для того, чтобы отделиться от тела и покинуть его, то теперь передо мной стояла совершенно новая задача: научиться разделяться. Я должен был отделить маленький кусочек себя, чтобы оставить его с телом, как бы закрывая воображаемое отверстие в голове этой частичкой своей энергии. Этот процесс поначалу сопровождался нескончаемыми мучениями: было ощущение, что я отрываю с мясом кусок собственного тела, но при этом должен оставаться физически полноценным, выполнять все функции здорового человека. Это был заслон. Я учился его ставить для того, чтобы никакая другая душа не попала в тело в мое отсутствие. В энергетическом плане моя неполноценность выражалась в том, что, оставив частичку себя с телом, я стал забывать то, что видел там, когда возвращался, чего ранее со мной никогда не случалось. Манусов уверял, что в процессе тренировок память вернётся и я всегда буду помнить, что и как там делал.

Более трех лет я потратил на то, чтобы безболезненно ставить заслон, доводя эту процедуру до автоматизма, и тренировать память: трансформировать потоки полученной информации в нужные части головного мозга, чтобы всегда всё помнить. Наконец, Манусов стал позволять мне «летать». Я часами находился вне своего тела, и это доставляло мне огромное удовольствие. За долю секунды я покидал комнату, вылетая в затворённое окно, не замечая никаких преград. Стены домов, закрытые двери и окна, густой лес, горы – ничто не могло преградить мне путь, я проходил все препятствия насквозь или облетал вокруг. Как мне заблагорассудится!

А небо! Я мог лететь так высоко, как только хотел! Имей я больше времени и отсутствие какого-либо контроля, я бы мог улететь в космос и оттуда наслаждаться видом нашей планеты. Однако времени было не так много, да и Манусов не разрешал слишком отдаляться, но мне было чем насладиться: с высоты птичьего полёта я наблюдал за своим городом. Сверху Москва казалась не такой живой и многолюдной, как внизу. Дома, дома, вокруг одни дома! Величественно и красиво выглядел её центр, окружённый постройками окраин. А ночью, в свете уличных фонарей его сияние было видно за несколько километров. Извергающиеся дневные потоки жизненной энергии в вечернее время становились всё слабее, пока окончательно не стихали до нового восхода солнца. Ночное время я любил больше всего: город становился тише, как будто дремал, периодически вздрагивая и пробуждаясь от какого-нибудь резкого шума. Потом его дыхание снова замедлялось. Можно было любоваться истинной красотой Москвы, созданной руками человека в разные исторические эпохи. Я хватался за пик самой высокой в городе Останкинской башни, или просто зависал в небе и наблюдал… рассматривал…

В один из таких дней, совсем неожиданно для меня, произошло то, что изменило всю мою дальнейшую жизнь.

Ранней весной, в один из тихих, слегка ветреных вечеров, перед возвращением в тело после очередного своего полёта, неожиданно краем глаза я заметил какой-то посторонний, совершенно непохожий на уличный, свет, промелькнувший недалеко от меня. Я резко обернулся и увидел, как этот свет стал с молниеносной скоростью отдаляться, пока совсем не исчез вдалеке. Я рванул за ним. Наконец опять его увидел: он становился всё ближе и ближе. Вскоре я его догнал. Уже приблизился настолько, что смог разглядеть очертания человека, от которого струился этот свет. Когда я его окликнул, человек стал замедлять свои движения. Я явно был быстрее, даже если бы он не остановился, вскоре я всё равно смог бы его догнать.

Я подлетел ближе и увидел её!

Это была девушка, на вид – около двадцати лет. Её русые, чуть волнистые волосы спадали на хрупкие плечи, обрамляя бледное, овальное лицо. Под светлым облегающим платьем её тело казалось очень тонким. Большие голубые глаза испуганно смотрели на меня. В напряжении она слегка сдвинула брови.

– Ты следила за мной? – задал я вопрос, не зная, слышит ли она меня.

– Я не следила, поверь. Я просто… – её тоненький голос задрожал, и она вся сжалась.

– Что? – наступал я.

Она молчала.

– Ты меня боишься? – догадался я.

Она кивнула.

– Пойми, я не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь, кто ты и почему оказалась рядом со мной. Не бойся, говори как есть, я не причиню тебе вреда. – Успокоил я ее.

– Я просто наблюдала за тобой, – тихо ответила она.

– То есть следила, как я и думал?

– Нет, я наблюдала, – упрямо сказала девушка. – Следят обычно с какой-то целью, а мне просто стало интересно, и я наблюдала, так же как ты рассматриваешь город, так и я рассматривала тебя.

– Я полагаю, ты уже не в первый раз за мной вот так наблюдаешь, раз знаешь, что я люблю город рассматривать?

– Не в первый, – она виновато склонила голову, и мне показалось, что была немного смущена.

Внезапно я ощутил, что от неё исходит тепло. Такое мягкое и еле уловимое, так нежно гармонирующее со слабым светом, окружающим её облик. Инстинктивно я приблизился к ней.

– Понятно, – сказал я строго. – И чем же я так привлёк твоё внимание?

– Мне был интересен процесс твоего обучения, я много нового для себя почерпнула.

– Ого! Не знал, что за мной постоянно наблюдают! – я был очень удивлён. – То есть ты хочешь сказать, что наблюдала весь процесс моего обучения с самого начала?!

– Нет, впервые я заметила тебя в небе, ты летал и осматривался по сторонам недалеко от дома профессора Манусова.

– Ты и его знаешь?! – воскликнул я.

– Ты его так называл в разговорах, – ответила девушка и опустила глаза от смущения.

– Так! И что потом? – настойчиво спросил я.

– Мне захотелось узнать, кто ты. И я полетела за тобой… – она затихла ненадолго, опустив голову, но вскоре продолжила. – Я увидела, как ты влетел в его квартиру…, подлетел к своему телу и вошёл в него, потом вы начали обсуждать…, что ты видел, куда летал. Вот и всё!

– Ну, хорошо. И как давно это было?

– Несколько недель назад, – ответила она, – твой профессор часто рассказывал тебе, какие занятия ты должен выполнять до и после полётов, как лучше медитировать, в какое время лучше выходить из тела, как точнее ставить заслон и многое другое. Ты слушал его, и я слушала, мне было интересно. – Ответила она искренне.

– Это называется, подслушивала, а не слушала, – заметил я.

– Да, ты прав, я не должна была этого делать, но я не смогла удержаться, прости меня. Я рада, на самом деле, что призналась тебе во всём, мне так будет намного легче!

– Я даже не знаю, что и думать! – я действительно был в смятении. – И много таких, помимо тебя, вот так могли следить за мной?

– Что ты! Кроме меня, здесь никого больше не было. Ты же знаешь, что выходить из тела – уникальная способность. Не каждому дана!

– Но тебе дана же. Значит, и ещё кто-то может так же.

– Может. Однако только я никого больше, кроме тебя, не встречала, – как-то уклончиво ответила она и добавила: – я делала всё, чтобы ты меня не обнаружил. Сегодня я была неосторожна, я думала, что сегодня вижу тебя в последний раз, потому что обучение вы закончили, а остальное меня не интересует. Возможно подлетела слишком близко, чтобы условно попрощаться. – Она улыбнулась.

– Как же ты собиралась прощаться, если мы даже незнакомы? – ухмыльнулся я.

– Хотела посмотреть на тебя в последний раз. – Тихо сказала она.

Полминуты я молчал, рассматривая девушку. Она уже перестала меня бояться и спокойно смотрела, не отводя взгляда, её голубые глаза гипнотизировали своей глубиной.

– Кто ты? – настойчиво спросил я.

– Не думаю, что тебе это интересно, тем более что… – защебетала она.

– Ответь мне, кто ты, мне интересно, – перебил я её. – Как твое имя?

– Меня зовут Соня.

– А моё имя ты знаешь?

– Тебя зовут Артур. – Тихо произнесла она.

– Да уж, странное знакомство, Соня, – пробубнил я, – я немного шокирован. Не каждый день узнаёшь, что за тобой постоянно наблюдают, – я постарался, чтобы мой голос прозвучал дружелюбно, и натянул улыбку.

– Постоянно – это громко сказано, – заулыбалась Соня. – Я видела несколько твоих тренировок, только и всего.

– Только и всего?!

– Знаю, знаю, любому человеку будет не по себе, когда он неожиданно узнает, что за ним наблюдают.

«Какая очаровательная улыбка! И чуткий, нежный взгляд!» – промелькнуло у меня в голове. На секунду я поддался желанию приблизиться к ней еще и почувствовать действительно ли от нее исходит тепло, но быстро одумался, от чего сильно смутился.

Похоже, Соня поняла моё замешательство и улыбнулась, а я почувствовал неловкость, стоя перед ней без майки и в домашних штанах.

– Мне немного неудобно за мой домашний вид. – Тихо сказал я.

– Ничего, – с улыбкой произнесла она и смущённо опустила глаза. – Я не в первый раз тебя так вижу.

Это заявление уже не показалось мне странным. Я начал внимательно её разглядывать. Она была худенькая, но не тощая, а скорее хрупкая. Маленькие ручки, ножки, тонкая талия подчёркивали её необыкновенную женственность. Свои длинные, спускающиеся ниже плеч волосы она периодически заправляла за уши. Похоже, делала это автоматически, так как они и так у неё были всё время заправлены. Улыбка у нее была утонченной, но в глазах иногда загорался задорный огонек.

Заметив мой заинтересованный взгляд, она спросила:

– Что ты так смотришь на меня, Артур?

– Я думаю о том, как с тобой поступить, – признался я.

– Что ты имеешь в виду?

– Мой долг – рассказать о тебе. Манусов непременно спросит меня, куда летал и что видел. А я не хочу пока ему о тебе говорить, – почему-то сказал я, хотя понимал, что был обязан доложить о ней. – Я хочу увидеть тебя снова. Скажи, ты можешь ещё раз встретиться со мной здесь, в небе? Так будет безопаснее.

– Сегодня я думала, что последний раз тебя вижу! – снова напомнила она.

Но я почувствовал, что ей и самой не хотелось расставаться. Почему-то она говорила об этом с грустью.

– Однако ты хотела бы увидеть меня снова? – я решил подойти к вопросу с другой стороны. Мне не хотелось отпускать её вот так, просто.

– Хотела бы, – тихо ответила она.

– И я хочу увидеть тебя снова. Так, если мы собираемся встретиться ещё раз, ты поменяешь свои планы? – чуть настойчивее спросил я.

– Хорошо, я поменяю, – ответила она и улыбнулась.

– Завтра вечером, когда я вылечу из тела, а будет это около восьми часов, я сразу же полечу на крышу и буду ждать тебя там, – сказал я, перейдя к делу.

– Хорошо, тогда завтра увидимся, – спокойно и так же деловито ответила она. – До свидания, Артур.

– До завтра, Соня, – я улыбнулся ей на прощанье. Не знаю почему, но я хотел оставить о себе хорошее впечатление, хотел ей понравиться.

Почему-то я безоговорочно поверил ей, искренность взгляда и произнесённых слов заставили не сомневаться в правдивости её обещания. С высоты прожитых лет, я, безусловно, осознал, как опрометчиво поступал, отпуская её, не спросив даже фамилии. Я не имел никакого права делать это, должен был сразу выяснить, кто она, почему находится здесь, и передать эту информацию Манусову, а он бы впоследствии сам решил, что с ней делать. Однако тогда я думал лишь о том, что при таком раскладе судьба Сони будет зависеть от профессора, а я хотел сам разобраться в ситуации, включая мальчишескую доблесть. «Профессор даст задание, возможно, даже не мне, выяснить про нее информацию. Меня могут даже не посвятить в ход расследования!» – для меня эта мысль была тогда невыносима, поэтому я принял решение, что Манусов в тот вечер ничего о Соне не узнает до тех пор, пока я сам не разберусь в том, кто она такая и почему находится в небе. Мне необходимо было всё обдумать, поэтому не оставалось ничего другого, кроме как довериться Соне и отпустить её.

Я развернулся и помчался к своему телу. Долетев до окна, решил посмотреть, в какую сторону исчезает Соня, но её уже не было.

Через секунду я уже был в собственном теле и приходил в себя.