Читать книгу Имбирный пряник в варежке - Анастасия Лесунова - Страница 3

Раннее утро. Первый снег. Хлопья падают с темного неба и ложатся мягким пуховым одеялом. Уральский городок заснул холодной, промозглой и серой осенью, а проснулся зимой – настоящей, волшебной. Искристой первым снежным покровом, который не растает после обеда, когда школьники после уроков начнут лепить первых кривеньких снеговиков. Снег останется лежать до самой весны – до первой апрельской капели.

Кот Фрэнсис, как обычно, всю ночь спал с Ванюшей, свернувшись клубком у его маленьких босых ног. Но в эту ночь он прикрывал чёрный нос лапкой, а значит – начинается холодное время. Время уюта и волшебства.

Аня разбудила тихонько сына, сказав вместо привычного: «Просыпайся, котёнок», нечто совершенно необычное:

– Ваня, Ванечка, просыпайся. Посмотри, за окном настоящее волшебство, – тихо сказала мама.

Ну, кто же станет спать, когда за окном произошло нечто волшебное?

– Волшебствоо? Какое такое волшебство? – мальчик поднялся, потирая по очереди то правый, то левый глаз.

– Пойдём, покажу.

Аня надела мягкие тапки и пошла на кухню, где уже успела налить две чашки ароматного чая.

– Ну, где волшебство-то? – нетерпеливо заявил соня. – Это же просто чай!

Аня подвинула к подоконнику стул и поставила на него сонного Ваню – особенно тёплого после долгого сна под шерстяным одеялом.

И тут он обомлел. За стеклом, холодным, как пломбир на палочке, крупными хлопьями с неба летели снежинки. Весь двор завалило снегом. Да так, что от его идеальной белизны слепило сонные глаза.

– Это снег! – воскликнул мальчик и открыл рот от изумления. Он смотрел на всё это великолепие, не зная, что сказать. На его лице изобразилось удивление и бесконечное счастье. Первый снег – самый волшебный, самый что ни на есть настоящий.

– Значит сегодня можно надеть валенки?

– Да, теперь точно можно, – ответила Аня.

– Ураа! – пропел довольный Ваня и побежал одеваться, так и не прикоснувшись к чаю и шоколадным печеньям, а было совсем на него не похоже.

В этот день он собирался в детский сад быстрее обычного. Сам, без подсказок, надел тёплые штаны, которые предательски шуршали при ходьбе «шть-шть-шть», и вязаный свитер. С особым удовольствием Ванюша влез в новенькие валенки, уже стоящие у дверей. Аня купила их на рынке, где пожилая татарочка продавала широкие верблюжьи шали и шапки из кроличьего пуха. На каждом валенке сбоку буквы – В и Л., чтобы не перепутать свои с чужими, когда возвращаешься с утренней прогулки.

На улице ещё темно, снег скрипел под ногами с каждым шагом «хр-хр-хр».

На ванюшину шапку с помпоном ложились крупные бархатистые снежинки. Он подставлял синюю варежку и разглядывал на ходу рисунок каждой снежинки. Прохожие мамы с ребятами тоже спешили. Вот впереди, на розовом пластиковом снегокате сидит девочка лет пяти. Мама, в черной блестящей шубе тянет самокат, придерживая на плече сумочку.

– Мама, смотри какой крутой самокат! Я тоже такой хочу, – проговорил Ваня, глядя на маму большими голубыми глазами, а потом добавил, – Только не девчачий, – он говорил это очень серьезно. Потому что дело было и впрямь довольно серьезным. – Не девчачий только. Синий или красный.

Аня улыбнулась, а мороз, сковавший щеки, не дал широко растянуться доброй улыбке.

– Ванюша, у тебя уже есть сани, настоящие, – загадочно проговорила она.

– Сани? Какие сани?

– Большие и очень красивые. Когда я была маленькой, твой дедушка меня катал в них каждую зиму, – Аня погрузилась в воспоминания.

Снег за ночь нападал в целые сугробы. Папа, одевшись в темно-коричневую папаху и дубленку, принёс из гаража, пахнущего морозной сыростью, сделанные некогда руками опытного сварщика, алюминиевые сани. Теперь они стояли в коридоре, а снег, тая, каплями стекал с их металлических прутьев. Маленькая Аня, выглядывая из комнаты, наблюдала, как липкий первый настоящий снег превращается под ними в лужицу. По бокам саней серебрились крупные и мелкие вензеля.

«В таких же санях Дед Мороз везёт подарки хорошим ребятам», – думала Аня, когда папа вёз ее, одетую в шубу на рыбьем меху «под далматинца», в волшебных санях на ледяные горки. Она вытаскивала руку в толстой двойной варежке на снег и чертила длинную снежную линию. На коленях у неё лежала деревянная ледянка, которая, наверняка, опять сломается на кочке на две половинки. Впереди мама и папа о чем-то увлечённо говорили. С замершим, в ожидании огней сердцем, Аня всматривалась к серые рёбра домов. Где-то здесь, уже совсем близко, стояла огромная ёлка с круглыми разноцветными гирляндами. И дом Деда Мороза, и высокие ледяные горки, с которых катались большие ребята.

– Аня! Руку положи в санки, а то пешком пойдёшь! – серьезно сказал папа.

Холодная варежка поддалась строгому голосу, и в ту же секунду предновогодние огни отразились в Аниных больших голубых глазах. Красота!

– А теперь в них будешь кататься ты, – проговорила Аня, возвратясь из глубин воспоминаний детства. Они зашли с Ваней в садик.

– Я? Ну ничего себе! Ура, – он даже подпрыгнул от радости.

Ванюша чмокнул маму в морозную румяную щеку, когда она стояла в дверях садика в заснеженной шапке, и сказал:

– До вечера, мама, – а напоследок добавил, – А вечером мы будем в новых санках кататься?

– Конечно, Ванюша, обязательно, – Аня улыбнулась и остановилась на пару секунд, хоть и спешила к первому уроку. Ребята в группе играли и бегали, как маленькие снежинки. Они были увлечены своими занятиями.

Аня вышла на мороз из тёплого, пахнущего молочной кашей садика. Надела варежки, поправила на плече тяжелую сумку и пошла к школе. Снег скрипел под ее высокими сапогами. Анна Андреевна торопилась к первому уроку. Открыла кабинет, включила свет, и темная учебная комната осветилась желтоватым светом. Первый урок – литература в 6 классе, и Пушкин, с его лихими лицейскими годами.

К вечеру Юра, ворча, привез из гаража сани. Алюминиевые завитки на чуть поблекли, но все еще выглядели так, будто из волшебной истории про Дедушку Мороза.

– Зачем нам это старьё? – хмурился Юра. Подарок из прошлого занял половину салона в машине. – Они тяжелые, в магазин не зайдёшь с ними, места много занимают. Современные снегокаты намного удобнее. А ещё лучше – электромотоцикл или квадрик.

– Ну, как зачем? Это же раритет! Память о прошлом, – уверенно спорила Аня. – Ни у кого таких нет. Ты только посмотри, какие они.. настоящие. Кругом один пластик, всё какое-то ненадежное, недолговечное. Ширпотреб, одним словом. А это – история.

– Ну, вот сама и будешь таскать тогда свою историю, – хмурился, но нёс санки Юра.

Вечером Анна Андреевна с чувством детской радости пошла забирать Ванюшку домой. Уже стемнело, один за другим зажигались фонари. Ребята гуляли на площадке – лепили снеговика и кидались снежками, пока одна воспитательница разговаривала с другой.

– Ваня, мама пришла, – крикнула она мальчику.

– Мама, смотри какая у снеговика шапля! – кричал довольный Ваня, надевая на голову снеговику ведерко.

Аня посмеялась и обняла заснеженного Ванюшку. Шапка у него съехала, нос и щеки покраснели, а улыбка расползлась по лицу. Когда Ваня увидел за спиной у мамы сани, он подпрыгнул и проговорил:

– Санки! Я в них поеду домой?

– Да, конечно. Залезай на борт, – ответила сквозь улыбку Аня.

– Ванюша, какие у тебя красивые сани, – воскликнула воспитательница, – Сейчас смотришь, один пластик вокруг, а тут такая красота, – обратилась она к Анне Андреевне.

– Это ещё из моего детства, – ее наполняла гордость.

Ваня удобно уселся в сани и они отправились домой. Вновь пошёл снег. В этот раз мелкий, как крупа. В отблеске фонарей – начинающаяся метель. Аня тянула сани с Ванюшей за собой, и они плавно скользили по свежему снегу. Он смотрел по сторонам на зажигающиеся желтоватые огни в пятиэтажных хрущевках, на старушку, которая выгуливала собаку, похожую на булку свежеиспеченного хлеба, на людей, спешащих по домам с пакетами из местных супермаркетов. Он вытащил руку в синей варежке из санок и начертил полосу по кромке снега. Снежинки налипли на неё, пробороздив успевшие налететь за декабрь сугробы.

– Ваня! Верни руку обратно, – проговорила строго мама, обернувшись к сыну. Он смотрел на неё и улыбался.