Читать книгу Имбирный пряник в варежке - Анастасия Лесунова - Страница 4

В доме Даунингов по случаю сочельника был большой праздник. Гости в нарядных костюмах сидели за длинным праздничным столом, покрытом красной скатертью. Свечи мягко освещали семейный голубой фарфор и блестящие серебряные приборы. Запечённая индейка в середине стола блестела жирной румяной корочкой. Тарелки с рыбой, овощами и закусками заполнили все пространство стола. Гости чокались бокалами, ели и много смеялись. За окном уже давно стемнело, а на улочках зажгли фонари. Шумный праздник и не собирался заканчиваться.

Генри Даунинг – мальчик пяти лет, которого нарядили в костюм гусара, с недоверием относился к праздничным сборищам. С саблей наголо он скакал в пустом зале вокруг рождественской ели в сопровождении славного деревянного коня по кличке Дефорж и длинного мягкого Мистера Зайца.

Ель сверкала золотыми огнями. С мамой и тетушкой Люси они накануне украсили ее пушистые ветви пряниками в виде звёзд и человечков, сахарными тросточками, орехами и печёными апельсиновыми дольками. Нарядная, она была центром праздника и казалась поистине волшебной. Генри не отходил на неё ни на шаг, боясь пропустить то, что взрослые называли «рождественским чудом».

– Какой у тебя уродливый заяц! – воскликнула Эмма – дочка мистера и миссис Браун. Генри вздрогнул. Девочка в алом бархатном платье и высоких белых гольфах зашла в пустующий зал к Генри. В руках ее тоже была плюшевая игрушка. Девочка скривила свой маленький круглый носик и дернула каштановыми кудряшками, перевязанными яркими лентами. Она добавила: – Настоящий плюшевый заяц должен быть мягким, с красивыми длинными ушками и голубыми глазками, как у моего, – вот, – она протянула Генри своего плюшевого зайца. Он выглядел точь-в-точь как с витрины лавки игрушек миссис Уинтер: мягкая белая шубка состояла из идеальных ворсинок. Уши пошиты с подкладкой из нежного шелка. А хвостик! Хвостик из настоящего меха делал его похожим и впрямь на настоящего зайца. Только взгляд выдавал в нем игрушку – стеклянный, холодный с голубым отливом. На шее зайца красовался розовый бант, которым обычно оборачивают праздничные коробки ко дню рождения.

– Это Бекки, зайка из семьи Кэррот, – декларировала Эмма. – Она из благороднейшей семьи. Ее отец – сэр Кэррот, служит королеве в большом прекрасном дворце, – глазки Эммы блестели, в них отражались золотистые огоньки, горящие на рождественской ели. Генри вдруг вспомнил Эллиота – мишку из Венеции. Однажды тетушка Люси привезла племяннику антикварного магазинчика плюшевого мишку в твидовом жакете с золоченными пуговицами.

– Это медведь Эллиот. Придворный короля Карла Восемнадцатого, – гордо заявила тогда тетушка Люси, выпучивая глаза из-под роговых очков.

Шёрстка мишки блестела на свету, а глазки-бусинки были похожи на спелые ягоды черники. Медведь стоил больших денег, и тетушка наказала беречь его «как зеницу ока». Генри поиграл с ним пару дней и поставил на полку, после того, как у него оторвалась пуговка на твидовом жакете.

Генри взглянул ещё раз на своего зайца: длинное худенькое тельце, как у него самого, и лапы, длиннее тела вдвое. Мятые уши с подкладками из тонкой ткани в горох свисали до самого хвостика. Глазки и носик были вышиты чёрными нитками – в них не отражалась ель, не блестели огоньки. На правой лапе слегка разошёлся шов, и оттуда выглядывал маленький кусочек белой набивки. Шёрстка зайца не была пушистой, как у Бекки, но мягкая тёплая ткань приятно лежала в руках. Сколько и хороших, и печальных дней пережил этот заяц. Генри не дал ему имени, он звал его просто Мистер Заяц. Он был ему настоящим верным товарищем. Генри играл с ним уже пятый год. Когда мальчик болел, все солдатики и машинки лежали в сундуке нетронутыми, а Мистер Заяц, с его нелепыми длинными лапами, всегда был рядом с Генри.

– Давай поиграем? – робко спросил Генри.

– Твой заяц не может дружить с Бекки, – заявила Эмма. – Она ведь леди – приближенная к королевскому дворцу, а твой заяц – обычный простак. Посмотри, у него даже имени нет, – она хмыкнула и отвернулась. Под елкой в большой зале стояли коробки, обёрнутые цветной праздничной бумагой. На ели мирно покачивались пряники, орехи, и даже гирлянда из воздушной кукурузы. Эмма подошла к ели, обнимая зайку Бекки, и, обернувшись на дверь, из-за которой доносился смех, музыка, звон бокалов и шелест вечерних нарядов, потянула с ветки румяного пряничного человечка.

– Эй, что ты делаешь! Мама не разрешает трогать украшения с елки до праздника, – воскликнул поражённый Генри. – Так нельзя! Мы так старались, наряжали эту елку.

Ветки подернулись, но пряник поддался и оказался в пухлых руках девочки.

– Никто и не узнает! – ответила она небрежно и откусила сразу половину пряничного человечка. – Это все ерунда. Я так хочу. Моя мама мне все разрешает! – гордо проговорила девочка. – Пойду лучше расскажу стишок, они будут в восторге! – Эмма дожевала пряник, отряхнула крошки с бархатного платья на пол и отправилась ко взрослым, где было шумно и весело.