Читать книгу Мидиан. Книга третья - Анастасия Маслова - Страница 4

Кристиану, безусловно, не нужно было никакого ластика. Он решил оставить Даниэля и Адели наедине, дабы не мешать. Это его эксперимент под названием «игра в добро». Так скучающий и невостребованный художник-декадент желал проявить себя в новой роли.

И он пошёл по серым улицам Мидиана, рассматривая пустые окна мансард с отблесками мёртвого солнца, трещины на стенах, жёлтые лица нищенствующих – безобразное величие упадка. Отличная обстановка, чтоб, затягиваясь сигаретой из неизменного мундштука, подумать о своём сладостно тяжком предназначении непризнанного гения. Здания сменяли друг друга; перекрёстки, аллеи и подворотни вели его всё дальше. И его более и более раздражал вид плакатов и стяжек с неким Андерсом Вуном. Кристиан возненавидел это глянцевое изображение, приторный лоск и вымученную в фоторедакторах идеальность. И тогда он снова вспомнил, что массы предпочитают скрипящую на зубах сахарную ложь вместо того, чтоб вкушать нечто терпкое, горькое, сложное, разнообразное в оттенках и неоднозначное в послевкусии. И он сокрушался, что никогда его талант не распробуют.

Пик негодования пришёлся на ту минуту, когда он выбрался на пустырь, и там, как назло, на огромном щите, сооружённом посередине, размещали рекламу этого вашего Вуна. Лучезарный проповедник находился в окружении своих одухотворенных последователей. Всё выдавало идиллию, счастье, опрятность, океаны позитива, равенство. И лозунг: «Я за единый Мидиан!» Кристиан подошёл ближе и начал всматриваться в эти пластмассовые лица, в эти белоснежные улыбки, лелея свой праведный гнев.

В то время, как его глаза были пригвождены к рекламному щиту, за его спиной его, совершенно неподалёку, на принесённых шезлонгах лежали двое в очках для фильмов 3-D. Они ели попкорн. Один делал это так, как будто не видел пищи несколько дней, что он, возможно, провёл, ползая на коленях по битому стеклу: джинсы были жутко изрезаны. На его косуху с намёком на панковскую ушло столько металлических шипов, цепей и заклёпок, что её можно было сдавать в металлолом и на деньги строить себе белокаменную виллу в четыре этажа с огромным бассейном. У него имелся розовый ирокез. Другой персонаж, доставая попкорн из ведёрка, проводил по соли и маслу пышными чёрными манжетами, выглядывающими из рукавов его плаща. Он был в капюшоне.

Скольд и Рейн специально пришли на это место, чтоб полюбоваться на новый выкидыш пропаганды любимого Андерса Вуна. Они смотрели фильм под названием «Радуйтесь, пока можете, уважаемый Вун, ибо скоро Вас, ублюдка, лишат короны». И всё шло гладко, но явился вон тот бледный тип с высоким цилиндром и загородил обзор.

Рейн раздражённо усмехнулся:

– Очень своевременно встал.

Скольд, провожая взглядом одну девицу (а точнее определённую её часть) в короткой курточке, ответил:

– Пошли тогда с ней познакомимся!

Авилон указал на Кристиана:

– Да я про этого!

Дикс крикнул:

– Вы загораживаете обзор!

Кристиан понял, что реплика адресована ему. Он медленно посмотрел через плечо, уголки его губ поджались брезгливо, когда он увидел, кто обратился к нему. Он не ступил и шагу в сторону, оставшись в прежнем положении. Совсем скоро он понял, что его хватает нечто пахнущее попкорном, уводит в сторону, потом ставит на более предпочтительное место. Художник недоумённо окинул взглядом Скольда, поразившись такой бестактности. Лицо Дикса было добродушным. Де Снор пробормотал:

– Всё в порядке?..

Скольд всплеснул руками, хохоча:

– Нет, конечно же!

Рейн смеялся. Живописец был в ступоре. Он не знал, что в таких ситуациях делают обычные люди. Его кольнула мысль, что он для какого-то отребья оказался самым настоящим шутом, Арлекином. Он обернулся к ним растерянно и беспомощно.

Скольд воскликнул:

– Что?! Мы загораем!

– Пришёл полюбоваться на Андерса! – поддерживал Дикса в издевательстве Авилон.

– Ага! Сектантик!

Теперь всё для де Снора стало понятно. Они приняли его за человека, который с восхищением смотрел на рекламный щит.

Не спеша, с чувством стати, он приблизился к шезлонгам со зрителями и попросил их встать, поскольку он не будет разговаривать так – это не этично. Но скоро он понял, что просить что-то подобное у этой парочки бесполезно. И он с зелёной чёртовой искрой во взоре, от которой Рейну стало жутко, выдал им отчётливо и громко:

– Вам так интересно, почему я рассматриваю щит? Хорошо, я удовлетворю вашу любознательность! Я художник, я занимаюсь искусством. Я пишу портреты и издали чую фальшь! То, что на щите – самый предел лжи. Я любуюсь тем, как падаль подобного рода выставляется на обозрение тысяч, а мои холсты бесславны. Сотни раз хотел бы я плевать на этого… Андерса Вуна, чтоб вы знали! Мало ли кретинов непрестанно врёт, чтоб полюбиться пустоголовому стаду! Он – ряженый клоун, а его поклонники – пустые, ничтожные и поверхностные люди! Приятно было пообщаться! Горячо надеюсь, что больше не увидимся никогда!

Он поправил цилиндр, напоследок показал им, как должен улыбаться Денница, и горделиво ушёл. Его речь эффектно разносилась эхом по пустырю. Её не оставили без внимания помощники Вуна, которые и занимались размещением рекламы. Они перешёптывались. Затем один из них спустился по лестнице и направился попятам за де Снором.

Авилон, снимая 3D-очки, выдал с печалью:

– Это настоящий демон в людском обличии! Ты видел? Жаль, что этот парень без малого труп. Но ценный экспонат! Мы бы подружились с ним. Но, думается, он подписал себе смертный приговор.

Скольд заключил шёпотом, в котором чернел дрожащий кошмар:

– Они придут за ним…

– Аминь.