Читать книгу Принцесса папарацци - Анастасия Масягина - Страница 4

По дороге домой я купила бутылку мартини.

– О, праздники продолжаются! – обрадовалась Марина. – А я цыплёнка табака приготовила.

– Богато живём!

– Мама немножко денег прислала в честь праздников.

– Мама молодец. Но скоро мы с тобой вообще разбогатеем.

– Да ну! Замуж удачно выйдем?

– Сами заработаем! Меня взяли продюсером в крутейший проект!

– Ну вот что, звезда моя. Мой руки, садись за стол и рассказывай.

И я рассказала подруге обо всем, с аппетитом поедая цыпленка. Второй раз за день курицу ем, между прочим. Но мы, бывшие общажные обитатели, не привередливые. Нам любое мясное блюдо за счастье.

– Ты у меня умничка и со всеми трудностями справишься. По большому счёту, меня смущает только одно, – задумчиво проговорила Маришка, потягивая мартини.

– Что именно?

– Что твоя предшественница пропала без вести.

– Но это только со слов Иры, – поморщилась я. – А она у нас известная сплетница. И вообще, может ей не предлагали это место. Может, она мне просто завидует.

– И всё же я боюсь тебя так отпускать.

– Такой шанс даётся раз в жизни!

– Знаю. Давай просто до начала командировки узнаем как можно больше о той девушке и, по возможности, постараемся выяснить, что с ней случилось.

– То есть проведём собственное расследование? Не слишком ли круто?

– Так нам ведь не впервой, – улыбнулась Марина, явно намекая на слежку за Воропаевым. – Вот выясним, что она жива-здорова, просто послала студию на фиг, и со спокойной душой полетишь. Идёт?

– Идёт, – согласилась я. – С чего начнём?

Дом, где некогда жила Лена Копейкина, оказался обычной хрущёвкой на улице Лёни Голикова. Дверь открыл приятный мужчина лет сорока.

– Здравствуйте, а вы родственник Елены Копейкиной?

– Я её отец. А вы, собственно, кто?

– Меня зовут Ася, – затараторила я. Есть такой журналистский прием: не знаешь, что говорить, говори очень быстро, как цыганка, это гипнотизирует собеседника. – Понимаете, я работаю в компании «Русские продюсеры», там же, где и Лена. И мне предложили поехать на Дальний Восток вместо неё, продюсером. Но одна коллега сказала мне, будто бы Лена пропала там без вести.

Мужчина посмотрел на меня очень грустно. Он был довольно красив: ярко-голубые глаза, широкие скулы, спортивная фигура. Даже ранняя седина совсем его не портила.

– Мне не хотелось бы вдаваться в подробности, но ваше беспокойство вполне объяснимо. Скажу одно: я не думаю, что с Леной случилось что-то плохое. Я практически уверен, что моя дочь просто сбежала. Воспользовалась возможностью.

– Сбежала? Почему? Вы в этом уверены?

– Я сказал всё, что хотел сказать.

Неожиданно из глубины квартиры послышался женский голос:

– Эй, ну кто там пришел?

– Мне надо идти, – заволновался мужчина.

– Подождите, но почему вы так думаете? Почему уверены, что с вашей дочкой все хорошо? Она вам звонила?

Я впала в отчаяние. Нельзя позволить ему уйти! Он единственный, кто может хоть что-то мне объяснить!

– Постойте!

Я ухватила его за майку.

– Отцепитесь вы от меня! Я не собираюсь обсуждать с вами свои семейные проблемы! Чтобы я вас здесь больше не видел!

Он с силой оттолкнул меня и захлопнул дверь. От неожиданности я потеряла равновесие, полетела назад и шмякнулась на перила. Нет, ну есть на свете идиоты. Я же внятно объяснила, кто я и почему интересуюсь Леной. Почему не поговорить спокойно?

Ушибленная нога сильно болела, лифта в доме, естественно, и в помине не было, хлипкое строение вообще обещало не сегодня-завтра рухнуть. Кое-как я выбралась из подъезда и присела на лавочку. Перелома нет, просто сильный ушиб. Если немного посидеть, боль спадёт. Синяк, ясное дело, будет знатный, но ведь на дворе не лето, щеголять в мини-юбке долго не придётся.

К парадной подошла пожилая женщина. Прямо перед собой она катила коляску для грудничка, но не современную трёхколёсную, а допотопный вариант. Кажется, именно в такой меня возила в детстве мама.

– Давайте я вам помогу! – тут же подскочила я, напрочь забыв о боли.

– Что ты, деточка, спасибо. Сейчас зятю наберу, он спустится. Нам с тобой её на пятый этаж не затащить.

В моей голове что-то щёлкнуло. На пятый этаж? Но ведь именно там живёт папа Лены Копейкиной! Видать, этот изверг женат второй раз, ребёнок маленький. Чего ему о старшей дочери волноваться. Жена небось молодая….

– А ты упала, деточка? – прервала мои размышления бабуля. – Все джинсы грязные!

– Вы знаете Лену Копейкину?

Женщина поразилась.

– Да, это моя внучка. А ты ее откуда знаешь?

– Пожалуйста, помогите, умоляю! Очень нужна ваша помощь! Мне необходимо узнать, что с ней случилось! Мы работали в одной конторе, теперь Лена пропала, и меня отправляют в командировку вместо неё.

– К Олегу ходила? – участливо поинтересовалась бабуля. – Выпытывала небось, а он тебя послал.

– С лестницы спустил, – уточнила я.

– Не желает мой зять про дочку слышать. Как Вера померла… Ну да тут в двух словах не объяснишь. У тебя есть время?

Я усиленно закивала. Про Лену Копейкину я готова слушать сколько угодно. Даже сидя на обледеневшей лавочке, продуваемой всеми ветрами.

– Холодно тут. Давай мы коляску в подъезд закатим, отдам малыша матери, и пойдём в кофейне за углом посидим. Там такие пирожные! Настоящие, ленинградские. Обожаю буше! Каждый раз, как в город приеду, туда отправляюсь. А сегодня у меня такая компания!

Бабуля подмигнула мне, схватила коляску и быстро покатила её к подъезду. Я придержала дверь.

Кафе за углом оказалось кулинарией от знаменитой фабрики «Север», поэтому пирожные здесь действительно были что надо. Пожилые люди болтливы, и очень скоро я знала о Лене Копейкиной практически всё.

Девочка рано лишилась матери. Ей было всего пять, когда Вера, дочь Ольги Семёновны, погибла в автомобильной катастрофе. Надо отдать должное зятю – два года он безропотно воспитывал дочь – заплетал косички, водил в садик, лечил от детских болезней. А однажды и сам заразился от Леночки ветрянкой – достаточно редкий случай среди взрослых людей.

Дочка росла на редкость озорной и непоседливой. Помните «Операцию Ы», фильм Гайдая, который часто показывают во время новогодних праздников? Там Шурик обещает посидеть с больной девочкой: «Я и с Ленкой посижу, и за тестом погляжу». Так вот, это как раз был случай Олега. Маленькую Леночку ни на минуту нельзя было оставить одну.

Через два года Олег женился снова. Молодая мачеха тут же отправила Лену к бабушке, в Токсово. И хотя детей в семье долгое время не было, мачеха категорически запретила Лене бывать у них дома. И постепенно настроила отца против дочери, внушив, что та малолетняя наркоманка и шлюха. Отец поначалу пытался защитить Лену, отстоять свое право видеться с ней, но постепенно сдался. Молодую жену, Альбину, Олег, к несчастью, обожал. Ну а потом она наконец забеременела, и Лена почувствовала себя совсем лишней.

По большому счету, теперь в целом свете она была нужна лишь одному человеку – своей старенькой бабушке. Но денег их маленькой семье отчаянно не хватало. Жалкие крохи – бабушкина пенсия. И совсем смешные деньги – Ленина стипендия. И тут внучке Ольги Семеновны вдруг сказочно повезло. Подвернулась работа на студии известного продюсера Андрея Жуковского. Платить обещали бешеные тысячи долларов. Глаза у Лены загорелись от таких перспектив, уехала она в командировку на Дальний Восток, и с тех пор бабушка ее и не видела.

Бывший зять клялся, что сделал все возможное для того, чтобы разыскать дочь, но Ольга Семеновна уверена: Альбина ничего не дала ему предпринять. Жене Олега только выгодно, чтобы Лена не вернулась. Тогда квартира полностью ей и сыну достанется. Дом-то старый скоро снесут, и жилье дадут новое, приличное.

И все же зять не бросил бывшую тещу, не дал помереть от голода. Предложил ей нянчить своего новорожденного сына за небольшую зарплату. Так что теперь Ольга Семеновна состояла прислугой при Альбине. А что делать? На пенсию ведь не прожить.

От Лены не было ни слуху ни духу. Несчастная бабушка все это время обивала пороги студии, но знаменитый продюсер так и не пожелал с ней встретиться. И, в конце концов, запретил охранникам пускать старушку даже во двор.

И все-таки она верила: внучка жива, и как только сумеет, вернется к старенькой бабушке, которая ее вырастила. Потому что если не верить в это, тогда Ольге Семеновне и жить-то незачем.

И вдруг, неожиданно для самой себя, я услышала свой голос:

– Послушайте… Я скоро буду на Дальнем Востоке. И постараюсь узнать, что произошло с Леной.

Тридцать первого декабря мы с Мариной по доброй традиции отправились в общежитие. Наши бывшие соседи устроили самый настоящий новогодний стол и не где-нибудь, а на крыше восемнадцатиэтажного корпуса. Администрация общежития, похоже, была не в курсе этого импровизированного банкета. А может, просто делала вид?

Попасть на крышу можно было только просочившись в дырку между перилами и решеткой. Поэтому все гости на празднике были очень стройными.

Стол накрыли по излюбленному общежитскому правилу – с каждого участника мероприятия по блюду. Мы принесли драники и молочный коктейль.

Трансляцию обращения президента удалось посмотреть на экране смартфона.

– Наверное, это последний Новый год, который мы встречаем здесь, – сказала Марина после боя курантов, когда первокурсники запускали петарды.

– Думаю, если что, нам и в следующем году здесь будут рады, – улыбнулась я, потягивая шампанское. – Не все знакомые еще успеют выпуститься.

– Просто я так чувствую, – прошептала подруга.

И как в воду глядела.

Мне выдали аванс за немецкий проект, и я нежданно-негаданно отправилась на каникулы домой. Родителям решила ничего не говорить заранее – пусть будет сюрприз. Я люблю родной город всей душой и часто, особенно когда кажется, что стать телезвездой мне совсем не светит, представляю, что вернусь сюда. Я люблю сравнивать города с мужчинами.

Вот Питер – холеный и породистый красавец, с блестящим образованием и безупречными манерами. Если честно, он ко мне пока равнодушен и редко балует мимолетной улыбкой. Но мне нравится мечтать, что когда-нибудь мы составим блестящую пару.

Калининград, он совсем другой. Он не смотрит свысока. Он скорее похож на старого друга в потертых, но брендовых джинсах и в старых кроссовках, которые не выкидывает только потому, что в них вы вместе прошли сто дорог. Он привычный, близкий сердцу и очень уютный. И тебя мучает совесть за то, что ты в который раз кидаешься покорять ледяные сердца неприступных красавцев вместо того, чтобы просто остаться рядом с тем, кто не раз делом доказал свою преданность. Может быть… Может, когда-нибудь ты наконец повзрослеешь, поумнеешь, наберешься опыта, набьешь шишек. Ты станешь мудрой, Ася. И тогда, может быть, ты вернешься. И вы уже не расстанетесь.

Каждый раз, попадая в родной город, я испытываю невероятное облегчение. Я кляну себя на чем свет стоит за то, что вообще решила отсюда уехать, и теперь бьюсь лбом о закрытую дверь.

Но так хочется чего-то добиться в жизни. Стать знаменитой журналисткой. Поэтому, немного передохнув, я снова отправляюсь в дальний путь.

Мама визжала от восторга, когда увидела меня на пороге. Мы с ней болтали ночи напролет и спали в одной кровати, как подружки.

Папа давал мне наставления. Рассказывал, как вести себя, чтобы завоевать авторитет среди коллег и добиться благосклонности начальства. Например, он посоветовал мне привезти подарки руководителям студии.

– Интересно, что может подарить девочка, только недавно покинувшая общагу, людям, у которых все есть? – хмыкнула я.

– Что-то не слишком дорогое, но стильное и запоминающееся.

– Я поняла, – вдруг осенило меня. – Янтарь.

– Почему бы и нет, – одобрил отец. – Значит, едем завтра в Янтарный за подарками?

На следующий день мы купили чудесного слона с янтарной попоной для Андрея Жуковского, инкрустированное янтарем зеркало для красавицы-Наташи, янтарную лягушку с монетой в зубах для коммерческого директора Ларисы Игоревны. Самый дорогой подарок, инкрустированный портсигар, я, по совету папы, купила вредному Городнюку. За то, что он меня терпел и не уволил и до того, как мне улыбнулась удача.

А потом мы долго гуляли по берегу моря. И нас обоих нисколько не смущал пробирающий до костей балтийский ветер.

Сразу после праздников я активно занялась подготовкой к дальневосточному проекту. Андреевская помогала мне во всем, я отчаянно приставала к ней с вопросами, и время от времени удавалось вытянуть какую-нибудь интересную информацию.

– Наташ, а проект давно начался?

– Полгода уже работаем. А всего он рассчитан на два года.

– А другие пять продюсеров, они кто?

– В основном, русские девушки, живущие в Германии, у которых оба языка в совершенстве.

– Так как же так вышло, что не нашлось ещё одной, шестой?

– Так, дорогая. Мы с тобой вчера уже об этом говорили. Считай, что тебе просто повезло. Ты мне веришь? Мы из тебя крутейшего продюсера сделаем!

Я вздохнула. По-немецки помню лишь приветствия и фразу «Ву из ди банк», что означает: «Не подскажите, где банк?» Английский на среднем уровне. Никакой там спецшколы или хотя бы стажировки в Штатах.

Я решила, что полечу в эту командировку несмотря ни на что. Потому что терять мне нечего. А пока продолжала снимать сюжеты о нелегкой жизни коров и страусов зимний период.

После обеда позвонила Наташа.

– В шестнадцать ноль-ноль зайди к Андрею Игоревичу.

Сердце ёкнуло. Неужели всё отменяется? Такого стремительного падения с небес на землю я просто не переживу.

На этот раз Андрей Игоревич был одет в элегантный костюм самого большого размера, идеально, впрочем, сидевший на его тучной фигуре. Волосы причёсаны, румяная физиономия гладко выбрита. Совсем другой человек, честное слово!

– Садись, – велел он. – Ну, как идёт подготовка к командировке?

– Полным ходом! Читаю книги о живой природе Приморья, повторяю английские времена, – отрапортовала я.

– Это хорошо. У меня для тебя будет ещё одно ответственное задание.

– Внимательно слушаю.

– Насколько мне известно, твой отец не последний человек в военно-морском флоте.

Мне стало приятно. Надо же, оказывается, шеф интересовался моей биографией.

– Это так.

– Ты можешь попросить отца, чтобы нашей камчатской группе разрешили съёмку на военно-морской базе?

Вот это поворот.

– Но Андрей Игоревич, вы ведь говорили, что немцы снимают сериал о дикой природе.

– Хм. Но они же сотрудники телеканала. Им тоже хочется привезти на студию побольше материала. А мы, в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы они остались довольны. Мы их русские продюсеры. Тебе Городнюк говорил, чтобы ты по пять сюжетов из каждого колхоза привозила?

– Говорил.

– Ну вот и с немцев требуют стендап Макса Хьюмана на фоне подводной лодки. Твой папа сможет это организовать?

Я вздохнула.

– Это не так-то просто. Туда наши-то съёмочные группы не всегда пускают. Давайте не будем гадать. Я позвоню папе и сообщу вам о результатах.

– Позвони сейчас, будь добра, – потребовал Жуковский.

– Хорошо, – обречённо кивнула я. Очень надеялась отложить этот непростой разговор до вечера. – Но можно мне хотя бы уединиться?

– Это можно, – милостиво согласился Андрей Игоревич. – Но через полчаса жду тебя у себя в кабинете.

На моё счастье, папа взял трубку почти сразу.

– У меня к тебе огромная просьба, – сразу сказала я. – Понимаешь, мне предложили работу моей мечты, а потом у руководства возникла ко мне просьба. Напрямую она с проектом не связана, но думаю, что это может повлиять.

Папа выслушал меня, ничего не сказал и пообещал дать ответ вечером. Жуковский велел явиться утром к нему с ответом.

Вечером в сотый раз пересматривали с Маришкой сериал «Доктор Хаус», а Серж мирно дремал в стареньком кресле.

Нас прервал звонок от папы.

– Я вынужден тебя разочаровать, – сказал он. – Съёмку организовать не получится. Объект секретный. Ну никак.

– Но пап!!! – чуть не заплакала я. – А вдруг меня теперь не возьмут в проект?

– Если ценят как профессионала, возьмут, никуда не денутся. А если нет – зачем тебе нужен такой проект? Тогда получается, тебя только из-за папы и взяли.

Я вдруг совершенно спокойно поняла, что он, как всегда, прав. Была в нашей жизни одна история, после которой я дала себе слово не донимать папу абсурдными просьбами. Этот случай я вспоминаю со смешанным чувством стыда (за свои капризы) и восторга (от осознания того, что я папе всё-таки дороже всего на свете).

Мне было тогда пятнадцать. Я училась в десятом классе самого крутого в городе лицея, жила в историческом центре безумно красивого Калининграда, почти напротив областной Думы, в доме, похожем на замок, в комнате, о которой мечтает любая девочка-подросток.

У меня была всего одна проблема – мне казалось, что меня никто на этом свете не любит. Никому я не нужна. Что мама не понимала меня никогда, что друзья перестали меня понимать, что брат ещё слишком мал, чтобы понять, что Игорь, первая любовь, думает, что любит меня, а на самом деле это он только думает (кто был подростком, тот поймёт, как же сильно мне хотелось шагнуть вниз с подоконника одного из этих чудесных арочных окошек). Собственно, от этого шага удерживало только одно. Я подозревала, что один человек всё-таки расстроится. Мой папа.

Про моего папу ходили легенды. Говорили, что он страшно строгий. Что я хожу у него по струнке. Что он запрещает мне носить мини-юбки. Что он ненавидит моего лучшего друга (собственно. распространению этих легенд я активно способствовала, потому что любила джинсы и одиночество). На самом деле он обожал меня и потакал всем капризам. Только он был страшно занят. Я это уважала.

Но однажды у меня возникла проблема. Серьёзная. Неразрешимая. У меня не было контурных карт. И я понятия не имела, где их достать. В магазинах все были какие-то не такие. И я позвонила папе.

Наверное, было совещание. Или, может быть, военный совет. Или очередное ЧП. Точно не знаю, но что-то явно стряслось.

– Мне нужны контурные карты. Особенные. Такие, белые с синим…

– И что?

Я опешила.

– Как что? Мне нужны контурные карты…

– Я должен бросить флот и искать тебе контурные карты?

– Так, значит, флот для тебя важнее, чем я?!

– Дурочка, ну что тебе сказать…

Нет, он, оказывается, сомневается.

– Ничего не говори. И так всё ясно!

Я бросила трубку. Я рыдала. Навзрыд.

Это началось давно-о… Он даже рождение моё пропусти-ил. Он был в по-о-хо-о-де. На Кубе-е…

Самый лучший мужчина на свете волнуется за флот больше, чем за любимого ребёнка. Ну и зачем дальше жить? Если даже он меня не любит.

Через десять минут во дворе раздался знакомый сигнал. Мне было плевать на сигналы. На всё плевать. Я самозабвенно плакала. После десятого гудка я всё же нехотя побрела к окну. Рядом со служебной «Волгой» стоял папа. Мы ехали за контурными картами.

Утром я робко постучала в дверь кабинета генерального продюсера. Маловероятно, что он меня уволит – аванс-то уже выдал, но то, что шеф будет разочарован – это уж точно.

Он молча выслушал меня. Я внимательно следила за его реакцией. И внезапно поняла одну вещь: Андрей Игоревич и не рассчитывал, что получится. Он знал, что мне откажут. И дал заведомо невыполнимое задание. Зачем? Проверка на стрессоустойчивость? Если так, нужно вести себя как можно спокойнее и придерживаться делового тона.

– Ну что ж, нет так нет, – резюмировал Жуковский, когда ему наконец надоело слушать мои объяснения. – У меня есть к тебе еще один разговор.

– Я вас внимательно слушаю.

Впервые в жизни я почувствовала, как потеют ладони. Что меня ждет? Очередная невыполнимая миссия?

– Это касается Хенри Микса, руководителя съемочной группы, в которой ты будешь работать линейным продюсером. Кстати, он же руководит всем немецким проектом. Дело в том, Ася, что Хенри безусловно профессионал экстра-класса, но очень тяжелый человек.

Я перевела дух. Всего-то! Это он с Данилой Воропаевым не знаком.

В нише, за спиной шефа, на самом видном месте, красовался янтарный слон. Какой все-таки у меня мудрый папа!

– Ася, ты меня слушаешь?

– Да-да, конечно, – я мгновенно переключилась со слона на шефа. – Во-первых, Хенри – миллионер. Он получил в наследство столько денег, что мог бы вообще не работать. Во-вторых, он крупный ученый, мировая величина в биологии. Как ты понимаешь, он мог бы спокойно преподавать в университете. Но вместо этого он колесит по всему миру, снимая фильмы о дикой природе.

– Пока не вижу ничего страшного, – оптимистично улыбнулась я. – О такой жизни можно только мечтать.

– Это еще не все. Хенри… как бы это сказать… представитель нетрадиционной сексуальной ориентации. Он выглядит, как брутальный мужчина, но при этом капризен, как женщина.

– Тоже неплохо, зато приставать не будет, – нашлась я.

– Приставать не будет, но придирками изведет. Он не прощает продюсерам даже мелких ошибок. А ты, по сути, вообще не продюсер. Тебе только предстоит им стать.

– Тогда почему вы выбрали меня?

– Потому что за время существования проекта я вынужден был уволить четверых продюсеров, которые не сработались с Хенри, – признался Жуковский. – Пока его устроила только Наталья, но ее, как ты понимаешь, на всех не хватит. Вот почему мы очень на тебя надеемся.

– Я буду стараться.

– Главное помни: что бы он ни делал и не говорил – ты не имеешь права дерзить. Выслушай его пожелания и разбейся в лепешку, чтобы их выполнить. И вот еще что – выбей у себя на лбу фразу: «Хенри, мы все решим».

– А если выполнить его пожелания будет невозможно?

– Это твоя работа. Но даже если ты с ней справишься, не жди от него похвалы. Когда я был у него дома во Франкфурте, а у Хенри, знаешь ли, огромный дом с собственным зоопарком, он пообещал бросить меня в вольер и скормить своему леопарду.

Генеральный продюсер нашей студии обладал тучной фигурой. Жестокая шутка.

Подведем итог. Значит, четверых уволили, всемогущего Жуковского чуть не съели, а Лена Копейкина вообще неизвестно где. Ну что ж, теперь, по крайней мере, все ясно. Работа отнюдь не подарок.

В обеденный перерыв Ира снова подсела ко мне в столовой.

– Ну, как, поживаешь? Как новая должность?

– Пока нормально, но вот сегодня узнала шокирующие подробности о будущем начальнике. Боюсь теперь облажаться.

– Ты ведь в бригаде Хенри?

Я кивнула.

– Повезло тебе! Он гений. И красавчик. Ты только не влюбись в него, как Полинка, а то точно уволит.

– Повезло??? Жуковский сказал, он обещал скормить его леопарду.

– Но не скормил! Что за детский сад! Жуковский по сто раз на дню любовницу свою убить обещает. Не убил ведь пока, как видишь?

– Я не знакома с любовницей Жуковского, – хмыкнула я.

– А по-моему, вы с ней в последнее время неразлучны.

– Так это правда?! Ну конечно. Ты ведь в курсе, что Андреевская – это красивый псевдоним, взятый в честь любимого мужчины? А так она Наталья Козина. Правда, не слишком благозвучно?

Подобные слухи доходили до меня на факультете. Но я и подумать не могла, что это правда. А почему, собственно? Я ведь влюбилась в главного редактора журнала «Тачка» Данилу Воропаева? Так отчего Наташа не может любить Жуковского?