Читать книгу Падший ангел - Анастасия Райнер - Страница 11

Я вышла из аудитории и быстрым шагом направилась в столовую. Обычно каждый день мы ходим вместе с Эллой, сейчас же я самая первая вышла из аудитории. У меня нет желание, с ней никуда идти, и даже общаться. Я слышу, как она окликает меня и идёт следом за мной. Но не останавливаюсь.

– Да подожди же ты, – она хватает меня за локоть и разворачивает к себе – В чём проблема?

Я вижу, как она хмуриться, и её шрам сужается. Я напрягаюсь, смотря в её невинные глаза. Первый раз, когда я её увидела, мне она напомнила Эмили. Я ошибалась. Эмили бы так не поступила. Но в тоже время она не знала как мне больно существовать рядом с Никсоном.

– Не трогай меня! – произношу и отдёргиваю руку, она смотрит на меня непонимающим взглядом.

– Я всего лишь хотела тебе предложить, чтобы ты переночевала у меня, сама же говорила, что не можешь спать дома, – она делает глубокий вдох – А мне не помешала бы компания.

– Элла мы с тобой не подруги и никогда ими не станем, – довольно грубо говорю я, её глаза в этот момент ещё сильнее расширяются – Спасибо за предложение, но я откажусь не хочу, чтобы, когда Никсон пришёл ты снова сбежала.

В уголках её глаз собираются слёзы. Похоже, я перегнула палку, но этого и добивалась. Лучше со мной не связываться.

– Я тебя поняла, – твёрдо произносит Элла, но при этом её голос дрожит – Можешь не переживать, я больше к тебе не подойду.

Она разворачивается и медленно идёт по коридору, затем скрывается за углом. Я смотрю ей вслед. Теперь, все понимают, почему у меня подруг? Я не верю в женскую дружбу. И на лекции это было доказательством, Элла испугалась. Может и я была с ней жестока, но именно когда с тобой жестоки, это и делает тебя сильным.

Я захожу в столовую, но аппетит совсем пропал. В глазах всё плывёт, и я сажусь за первый попавшийся столик. Достаю свои конспекты и выделяю маркерами важную информацию. Элла сказала что так намного удобнее учить.

– Здесь занято – рявкает девушка, этот противный голос мне до боли знаком. Я поворачиваюсь и смотрю на изящную блондинку. Клэр сидит на коленях Никсона и хмуриться.

– И кто здесь сидит? – равнодушным голосом спрашиваю я.

– Здесь… – я вижу, как она запинается. И, смотря на неё, усмехаюсь, ей стоило сначала придумать, а потом уже говорить.

– Можешь не придумывать я всё равно ухожу, – поднимаюсь и последний раз кидаю на неё безразличный взгляд, на секунду встречаюсь взглядом с Никсоном, он ухмыляется и оглядывает меня с головы до ног.

Я вижу, что Клэр из еды взяла себе только салат, вспоминаю слова Эллы, я напоследок говорю:

– А еда здесь и вправду отстой, – и больше не глядя на них, я покидаю столовую. Они стоят друг друга. Интересно Клэр ведёт специально себя так глупо или она такая и есть? Скорее всего, второе.

****

Несколько часов я сижу в просторной библиотеке, которая находиться в университете. И бью пальцами по клавиатуры ноутбука, стараясь закончить реферат как можно быстрее.

Библиотека это самое тихое место, здесь почти никого нет уже кроме охранника. Он часто кидает на меня любопытный взгляд, после чего переводит взгляд на часы. Время уже позднее, и библиотека скоро должна закрыться, а ещё даже половины работы не сделала. Придётся возвращаться сюда завтра.

Когда охранник ко мне подходит с просьбой покинуть библиотеку чтобы не злить его я сразу кладу ноутбук в сумку, и выхожу. Слышу, как он закрывает дверь.

Я выхожу из университета, на улице уже слишком темно. Достаю из кармана телефон и вижу несколько пропущенных от Сары. Я набираю её номер, на что следуют только гудки. Набираю ещё раз, но она не отвечает. Хмурюсь, когда вижу сообщение, которое пришло несколько секунд назад:

Хейсли, мы уехали с Тессой на время, в холодильнике есть вся еда. Не скучай.

Это сообщение пришло от Сары. Уехали? Серьёзно? Она даже не сказала мне ничего, про то, что они уедут. Это сообщение не даёт мне ровным счётом ничего. На время? Это интересно насколько, мне так хочется её про всё расспросить, но теперь она вне зоне доступа сети. Выключен телефон.

Я отрываю взгляд от телефона и просто смотрю вдаль. Кто так делает? Даже не предупредив, они уехали. Неужели это так сложно сказать, куда и насколько?

– С вами всё в порядке? – мужской голос возвращает меня реальность. Передо мной стоит охранник, который выпроводил меня из библиотеки. Я вдруг понимаю, что до сих пор стою около университета, вокруг ни души.

– Всё хорошо, – быстро киваю, он смотрит на меня с подозрением. Но я не обращая внимание, начинаю идти к дороге.

Добираюсь до дома быстро. Я очень зла на Сару, ну вот почему она мне ничего не сказала? Я замедляю шаг, когда вижу, что в гостиной горит свет. Когда вижу машину Никсона, всё встаёт на свои места. Как же он не мог не приехать и не поиздеваться надо мной. Я сразу хочу развернуться и уйти, но не делаю этого.

Захожу в дом, и вижу, он сидит, на диване откинувшись на спинку и руках у него стакан с виски. Как только он видит меня на губах, появляется улыбка, чем-то схожая с дьявольской улыбкой.

Я прохожу мимо него, не обращая внимание, сделав вид, что забыла про его существование.

– Делаешь вид, что меня здесь нет? – спрашивает Никсон, подойдя ко мне почти вплотную. От него пахнет алкоголем, но это запах совсем не противен, наоборот очень приятен. Я судорожно вздыхаю, меня совсем не пугает эта близость. Он не может нарушить мои границы, моё личное пространство.

– Зачем ты приехал? – с любопытством спрашиваю я, и кладу ему руки на грудь отталкивая.

– Не к тебе, – быстро отвечает Никсон, и отходит от меня, возвращаясь на диван – Ты поговорила со своей матерью?

– Я не знаю, где она, – пожимаю плечами, и слышу, как он смеётся.

– Ты такая же, как и она.

– Впрочем, это не важно, забыли, – его выражение лицо снова становиться серьёзным, Никсон снова встаёт и направляется в мою сторону – Слышал, что через неделю проходит гонка, участвуют всего двое. Рискнёшь?

Никсон наклоняется ко мне, настолько близко, что теперь я чувствую его горячее дыхание. Моё сердце гулко билось в груди. Он снова лишает меня рассудка, и так продолжать дальше просто не может.

– Только ты и я? Или боишься? – он игриво вскидывает бровь, и смотрит мне в глаза, словно гипнотизирует.

– Ничего я не боюсь, я буду участвовать, – твёрдо отвечаю, и вижу, как на его губах снова появляется улыбка, от которой девушки все тают. Но только не я.

– Знал, что ты согласишься, не привыкла показывать себя слабой, – спокойно отвечает он, и на мгновенье в доме наступает тишина. Мы просто стоим рядом и смотрим друг другу в глаза, пытаясь отыскать что-то. Но что? Чувства? Эмоции? К сожалению или к счастью ни того ни того я не вижу в его глазах.

– Если выиграешь, то тебе заплатят не маленькую сумму, и ты можешь уехать отсюда, я думаю, ты мечтаешь об этом, – говорит Никсон и неожиданно переводит взгляд на мои губы.

– Это, скорее всего твоя мечта, чтобы я уехала, – я обхожу его и сажусь на диван, не отрывая взгляда от Никсона.

– Может быть, – пожимает плечами он, ставит стакан на стеклянный столик, который стоит рядом с диваном и направляется к двери – Но мне, почему-то начинает казаться, что эта мечта неосуществима.

И после его слов слышу громкий хлопок двери, и сразу наступает тишина. Я поняла смысл его слов, он думает, я проиграю. Хоть я и не совсем опытный гонщик, буду тренироваться для того чтобы победить. Для того чтобы наконец обрести свободу.

Чувствую, как снотворное начинает действовать, я сворачиваюсь калачиком на мягком кожаном диване и чувствую, как по телу разливается боль от его слов. Мне обидно больше всего то, что он не хочет даже слышать обо мне, я конечно не набиваюсь ему в друзья, но всё равно в душе зарождается обида. Я совсем не горю желанием участвовать в этой гонке. Выбора у меня, похоже, нет.

Я рада, что не забыла выпить снотворное, потому что меня быстро поглощает тьма. Рада, что всю ночь мне не придётся снова думать об ошибках своего прошлого.

После того как Никсон стал часто пропадать с друзьями, видела я его только перед сном. Несмотря на то, что мы весь день не виделись, он всё равно приходил ко мне, раньше я чувствовала при общении с ним комфорт. Мне нравилось проводить с ним время, он был моим единственным другом. Сейчас я уже ни в чём не уверена, кто мы друг другу.

Тогда на пляже он признался мне в своих чувствах, а я просто молчала, и отводила взгляд. В тот момент я потеряла дар речи. Он не общался со мной днём, проходил мимо не говорил не доброе утро или не спрашивал как у меня прошёл день.

Зато приходил ночью, я засыпала в его объятиях, он что-то шептал мне на ухо, я засыпала от его мягкого голоса. Теперь я вечно задаюсь вопросом кто мы теперь друг другу?

Я сидела напротив окна в комнате, придерживая одной рукой мольберт, другой рукой держала в руках карандаш, пытаясь обрисовать всё, что я вижу. Я до безумия любила рисовать, в рисунок я вкладывала все свои эмоции, и чувства. Услышав позади себя, я обернулась. Увидев в дверях Никсона, снова отвернулась, продолжая рисовать. Только уже у меня дрожали руки. Мы не разговаривали два дня, он даже не приходил ночью.

– Хейсли, – тихим голосом прошептал мне на ухо Никсон, я почувствовала его пламенное дыхание на своей кожи. Он садиться рядом со мной и прожигает меня взглядом. Я, молча, продолжаю рисовать. Казалось, проходит вечность, только Никсон не уходит.

– Почему ты не приходил? – выпаливаю я на одном дыхании, и поворачиваю голову в его сторону. Никсон спокойно смотрит в мои глаза.

– Думал, мы на пляже всё решили – хриплым голосом отвечает он, когда мы смотрим, друг другу в глаза, вокруг весь мир словно исчезает. Я глубоко вздыхаю и откладываю карандаш.

– Я приходил к тебе, когда ты спала, – признаётся Никсон, и каждый мускул в моём теле напрягается. – Ты на пляже дала явно понять, что нам не стоит…..

– Если я тебе не ответила, то это не значит что мы должны перестать общаться – яростно произношу я, и встаю со стула. Никсон встаёт следом, я чувствую, как он подходит ко мне, моя спина касается его груди, и я невольно вздрагиваю. Мне хочется прижаться к нему сильнее, почувствовать его тепло. Но я не двигаюсь, продолжая взглядом сверлить стену.

– Останься сегодня, – слишком тихо говорю, но Никсон всё слышит. Он берёт меня за руку и тянет к кровати, спустя несколько секунд я ложусь, он ложиться следом рядом со мной. Никсон обвивает мою талию руками, прижимая меня к себе. Внутри всё затрепетало, от знакомого чувства. Он начинает рассказывать, что случилось с ним за последние дни и в некоторых моментах я даже смеюсь. И понимаю, как же мне этого не хватало, рядом с ним я живу не будущем, а настоящим. Рядом с ним я чувствую себя по-настоящему живой.

Я иду в темноте по длинной лестнице, которая ведёт в подвал. Начинаю кашлять от огромного слоя пыли, у меня с детства была аллергия на пыль. Похоже, в этом повале давно никто не был. Достаю телефон и включаю фонарик, он сразу освещает тёмную дверь впереди. Ускорив шаг, я в один миг оказываюсь около неё. Без понятия, зачем я сюда пошла, когда жила в этом доме частенько сюда спускалась. Отпираю дверь, которая лёгкостью открывается. Нахожу включатель, и загорается маленькая лампочка, освещая маленький островок пространства. Подвал забит разным хламом, я осматриваю каждую частичку и взглядом натыкаюсь на кровать, которая раньше стояла в моей комнате. На ней я спала, когда мне было лет восемь. Прохожу вглубь комнаты, и снова начинаю кашлять от большого количества пыли. Мне становиться тяжело дышать, словно в закрытой банке. Внезапно вижу мольберт, мой мольберт. И подхожу ближе, беря в руки холсты с рисунками. Их здесь множества. Раньше я целыми днями могла рисовать, могла рисовать всё, что мне придёт в голову. Я так давно не брала карандаш в руки, что уже не помню, что значит рисовать. Скорее это было всего мимолётное хобби. Если это так можно назвать.

– Что-то ищешь? – раздаётся позади мужской голос, я спокойно оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Никсоном.

– Почему вы их оставили? – сразу спрашиваю я, поднимая один из рисунков, не став расспрашивать про то зачем он пришёл.

Я вижу, как Никсон напрягается и отводит взгляд.

– Селена, после твоего уезда, всё переносила в подвал, она решила их оставить, – Никсон снова смотрит на меня, и я вижу, как его взгляд наполняется злость, ненавистью. Он ненавидит мою мать, ну и меня тоже.

Я кидаю на него тоже взгляд полной ненависти.

Никсон ухмыляется и делает несколько шагов вперёд, и буквально спустя секунду я уже стою, прижата к холодной и пыльной стене. Его выражение лица было таким самонадеянным, что меня сразу охватила ярость.

– Ответь мне всего на один вопрос, – приблизившись, шепчет мне на ухо он – Какие чувства ты сейчас испытываешь? Именно в этот момент?

Я распахиваю глаза, от его вопроса, мне хочется оттолкнуть его, и убежать с этого подвала. Однако я этого не делаю.

– Злость – яростно отвечаю, Никсон усмехается, глядя мне прямо в глаза.

– Ещё. – он кладёт руки по обе стороны от моей голове и наклоняется ещё ближе – Давай Хейсли, скажи мне какие чувства ты испытываешь, когда мы так близко. Мы ведь можем стать ещё ближе.

От его последних слов, по коже проходит крупная дрожь. Это всего игра, Никсон играет со мной. Как кошка с мышкой. Только я не стану его добычей. Не хочу подпускать его близко, как несколько лет назад.

– Я ненавижу тебя, – цежу сквозь зубы я, и со всей силы его отталкиваю. Никсон обольстительно улыбается, отчего ещё больше вызывает во мне гнев.

– Это взаимно, – не переставая улыбаться, произносит Никсон. – Надеюсь, ты не забыла, что скоро гонка. У меня новые условия. Позже тебе сообщу.

После этих слов он выходит из комнаты, и я слышу, как он поднимается по лестнице. Когда шаги стихают, лампа в комнате тухнет. Скорее всего, лампа перегорела, поскольку до сих пор стою у стены, скатываюсь по ней и сажусь на холодный кафель, обнимая себя руками. И слёзы начинают скатываться по щёкам, их столько много что я могла затопить ими весь подвал. Я привыкла жить самостоятельно, хоть и жила с отцом. Всегда вытаскивала его из очередного долга. Но сейчас я впервые чувствую одиночество, настолько сильное, что хочется снова увидеть маму, которую я всеми способами избегала. Никогда не чувствовала по-настоящему тёплые мамины объятия. Моей матери представилась возможность избавиться от меня, это она и сделала. Скинула всю ответственность на отца, которому я вообще не нужна. Я никогда не считала себя слабой. Слабые люди могут расплакаться где угодно, даже на людях, в надежде, что их пожалеют. А сильные плачут всегда в одиночестве, они никогда не покажут свои слёзы. Мир жесток, люди тоже жестоки. Не факт что тебя могут пожалеть, могут снова сломить тебя, или ещё хуже растоптать душу.