Читать книгу Падший ангел - Анастасия Райнер - Страница 7

Ожоги – это больно

Вашингтонский университет находился в двух милях от дома, в котором я живу уже третий день. Университет являлся самым престижным в городе, там учились в основном дети богатых родителей. Мой отец не смог бы позволить оплатить мне такой университет, учитывая, что у нас куча долгов. Селена не найдя себе богатого мужа, также не смогла бы оплатить моё обучение. И когда бы мне ещё выпала возможность в престижном университете?

Я иду по асфальту, который ещё сохранил вчерашние тёплые лучи солнца. Небольшой район обстроен двухэтажными домами, в основном эта местность безлюдна, все студенты предпочитают приезжать на машине, занимая места на парковке. Трасса находилась в миле от меня. В столь раннее время на дорогах уже появлялись машины. Мне уже становилось не так страшно, когда я слышала колёса, скользящих по асфальтной дороги. Оказавшись около здания университета, я провожу глазами детальный осмотр. Здания имеет множество входов и выходом и выполнено в стиле восемнадцатого века, панорамные окна отражали восход яркого солнца. Перед парадным входом были расположены множество красивых клумб, посаженные цветы выглядели ухоженными. На парковке уже стояли первые машины, марки которые мне даже неизвестны. Выключив музыку и сняв наушники, я побрела к парадной двери, где висела табличка с приветствием. Дышать становится тяжелее, когда на парковку заезжает известная мне машина. Из чёрной «Ауди» выходит Клэр перекинув свои локоны через плечо, она берёт за руку Никсона и они направляются в противоположную сторону от меня. Когда я решила сходить в душ ранним утром чтобы не пересекаться с Никсоном, слышала, как заводиться его машина и выезжает с подъездного места. Он тоже не хотел видеться со мной. Когда мы пересекались на кухне или около прачечной между нами повисало неловкое молчание, перерастающее в напряжение. Мы чужие друг другу люди. Это надо принять как факт. Но как считать человека чужим, если с ним связано столько воспоминаний? Как вычеркнуть человека из своей жизни, если детство вы провели вместе, рука об руку?

Я качаю головой, чтобы выбросить все эти глупые мысли из головы, открываю массивную дверь и захожу в просторный холл. Слишком много народу. Опустив голову, прохожу к нужной аудитории, которая находится в самом конце коридора. Всю информацию о своём факультете, я узнала на сайте, прежде чем поступить в этот университет. Несмотря на то что, моё обучение является платным, я всё равно приложила усилия, чтобы меня приняли. С восьми лет у меня есть тяга к журналистике. Профессия считалось мне самой доступной из всех.

Сажусь на самое нижнее место, потому что оно является самым непримечательным, и осматриваю аудиторию. На стенах висят большие стенды о лучших студентах прошлых годов, а также информация о истории американской журналистики, начиная с годов её возникновения. Люди из года в год выбирают эту профессию, поскольку занимаясь любимым делом, они ещё и покоряют мир, посещая разные страны.

Задумавшись, я не замечаю, как рядом со мной присаживается молодая девушка, положив сумку на стол. Она тяжёло вздыхает и, запустив руки в волосы, начинает массировать голову, чтобы снять напряжение. Когда аудиторию заполняет толпа людей, рассаживаясь на своих местах, я, нервно оглядывая помещение в поисках лишь одного человека. Значит у нас разные факультеты, это к лучшему, потому что не в силах выдерживать его испепеляющий взгляд. Когда девушка поворачивается ко мне лицом, я приоткрываю рот, в удивлении. На правой стороне её лица ожог. Ожог почти на пол лица, который весьма трудно скрыть. Девушка улыбается, видя моё удивление.

– У меня их ещё на теле куча, – обнажив свои белые зубы, говорит она – Меня Элла зовут.

– Хейсли – бездонным голосом произношу я, и не удерживаясь от любопытства, спрашиваю: – Откуда они у тебя?

Элла тянется к чёрной сумке, достав из неё зеркало, смотрится в своё отражение, стараясь скрыть отчаяние.

– Мой дом подожгли, вся моя семья выжила, но ожоги остались на каждом, – тихо прошептала она – На мне их больше всего, потому что я была глупой маленькой девочкой и полезла обратно в горящий дом, чтобы забрать кое- какие вещи. Всё это закончилось ребилетационным центром.

– Мне жаль – сочувственно произношу я

– Если только пластику – пожимает плачами Элла – Но я уже привыкла, поэтому не хочу ничего менять.

Внезапно слышу громкий смех Клэр, и сжимаю руки, так что ногти впиваются в кожу, оставляя следы на ладони.

– И к этому я тоже привыкла – она кивает в сторону Клэр, и я улыбаюсь.

Когда заходит преподаватель в аудитории становится тихо, слышны только его тяжелые шаги. Элла перестаёт смотреть на меня, и смотрит на мужчину, который кладёт свою сумку и начинает записывать что-то на доске. Очень удивительно, что со мной кто-то начала общаться, раньше я общалась только с Эмили. Я никогда не верила в женскую дружбу, потому что её не бывает. Поэтому старалась как можно меньше общаться с девочками. Но Эмили я доверяла. Да и с Эллой у нас, похоже, тоже много общего, меня, как и её очень раздражает Клэр.

***

Я выхожу из просторной аудитории, держа в руках бумаги с конспектами, которые мне нужно в ближайшее время заучить, чтобы сдать зачёт. Во время лекции я осознала, что учиться здесь не так уж сложно, гораздо сложнее поступить, особенно если родители не имеют богатое состояние, и смогут стать спонсором. Смогла ли я поступить сюда самостоятельно? Наверняка смогла бы, если сдала вступительный экзамен на отметку «отлично», и сидела бы за учебниками все каникулы. Поступление сюда это всего лишь испытание в моей жизни, которое я должна преодолеть. У каждого в жизни бывают взлёты и падения, и в этом нет ничего плохого. Я кладу все бумаги в сумку, и боковым зрением замечаю, как в мою сторону направляется Элла. Больше у меня нет отвращения к её шраму на лице, на самом деле он выглядит даже в какой-то степени гармонично, и нисколько не портит её внешность. Элла берёт меня за руку и ведёт в сторону столовой. Мы садимся около большого окна, где открывается вид на фонтан расположенного около главного входа. Элла достаёт контейнер с едой, и пододвигает его мне. В контейнере лежат исключительно фрукты.

– Не люблю, есть то, что здесь готовят, – морщась, говорит Элла, откусив зелёное яблоко. После переезда я не ела уже сутки, поскольку всё навалилось так сразу. Я последовала примеру Эллы и тоже откусила яблоко, и осмотрелась по сторонам. Компании Никсона сидели в противоположной от нас стороне и бурно что-то обсуждали. Так было, непривычно находится всего лишь в десяти метрах от него, когда несколько лет мы жили в тысячи километров друг от друга. Элла проследила за моим взглядом и снова поморщилась.

– Он тебя обидел когда-то? – спросила девушка, указывая на Никсона.

– С чего ты взяла?

– Ты на него смотришь, как будто вы знакомы уже давно, – поясняет Элла – У тебя почему-то во взгляде неподдельный страх..и разочарование.

– Моя мама вышла замуж за его отца, когда я была маленькой – опустив взгляд, проговорила я – Мы были когда-то близки, может быть я даже была влюблена в него, но он убил мою любовь.

Любовь к Никсону делала меня беззащитной и в тоже время сильной. Любовь к нему была противоречива, и я больше никогда не хочу испытывать чувства, которые испытывала к нему. Наши чувства были пропитаны ядом, и мы разрушали не только самих себя, но и других. Когда он посмотрел своим непроницаемым взглядом на меня, я встала из-за стола, и даже не попрощавшись Эллой, выбежала из столовой.