Читать книгу 7 футов под Килем - Анастасия Таммен - Страница 12

Я кипела от негодования и хотела что-нибудь сломать. Как все опять могло пойти по одному месту?

После случая в автобусе я пришла в себя лишь на рассвете следующего дня в больничной палате. Мама спала, свернувшись калачиком, на соседней койке. Папа спал, сидя рядом на стуле, и держал ее за руку. Страх за меня вновь их сблизил. И хотя я обрадовалась за них, в душе кольнула ревность – разве не около меня должен находиться папа?

Лечащий врач поставил диагноз: то, что со мной произошло в автобусе, оказалось панической атакой, а причиной для нее послужило посттравматическое стрессовое расстройство. Врач посоветовал как можно скорее обратиться к психотерапевту. По его словам, подобное состояние без помощи специалиста может затянуться на несколько месяцев, а то и лет.

Наверное, мне должно было стать легче от его объяснения, но все стало только хуже. Мама больше не закрывала глаза на мои ночные бдения и три последующих дня ходила по пятам, подсовывала откуда-то взявшиеся книги по психологии и постоянно спрашивала, все ли в порядке. Папа взял до конца недели отпуск за свой счет и предложил отправиться всей семьей на яхту. И вот мы были тут, и, вместо того чтобы побыть в тишине, мама пригласила к нам Мадлен.

Когда я выбралась к завтраку на палубу, то увидела на диванчике напротив мамы брюнетку в норковой шубке. Она держала чашку большим и указательным пальцем, оттопырив мизинец. Потирая глаза, я не могла взять в толк, кем была наша гостья.

– Доброе утро, – зевая, пробормотала я.

– Здравствуй, Луиза, – кивнула мне гостья.

Откуда она знала мое имя?

– Луиза, помнишь, я рассказывала тебе про Мадлен? – невинно спросила мама.

– Нет?

Я поежилась. Утро выдалось промозглым. Холод пробирался под куртку, не спасали и шарф с шапкой. На столе стоял чайник, три чашки, сахарница и молочник. Я налила себе чай и собралась вернуться в каюту, хотя в животе урчало от голода.

– Муж Мадлен регулярно покупает картины в моей галерее.

– Боюсь, что скоро ему придется купить еще один дом, чтобы обзавестись парочкой новых стен, – мелодично рассмеялась Мадлен.

Меня охватило нехорошее предчувствие. Мама никогда не проводила встречи с клиентами на яхте. Я сделала глоток обжигающе горячего чая, смотря на гостью поверх чашки.

– Мам, а где папа и Колин?

Мама сцепила руки на коленях.

– Пошли прогуляться. Нам с тобой нужно поговорить.

Желудок сжался.

– О чем?

– Мадлен – психолог. Она очень хороший специалист.

Я так крепко сжала свою чашку, что она того и гляди могла треснуть.

– Луизе нужна твоя помощь, – обратилась мама к Мадлен. – После смерти подруги она сама не своя.

Я в ужасе уставилась на маму.

– Не говори обо мне так, будто меня здесь нет! – взвилась я.

Мама вздрогнула, но через силу улыбнулась.

– Не повышай на меня голос, пожалуйста. Я всего лишь пытаюсь объяснить Мадлен твою ситуацию.

Пульс ускорился. Сердце лихорадочно билось в груди.

– Я тебя об этом не просила.

Мадлен успокаивающе подняла руки.

– Тебя никто ни к чему не обязывает, – начала она. – Мы просто поговорим. В работе с психологом нет ничего ужасного. Многие люди обращаются за помощью. Кто-то боится сделать важный шаг, кто-то считает, что не имеет права ошибаться, кто-то не умеет говорить нет.

Мама энергично закивала головой.

– Если не слушаешь меня, прислушайся к Мадлен. Тем более врач сказал, что надо…

– А вам не кажется, что такое я должна решать добровольно, а не вот так вот?! – перебила я и поставила чашку на стол.

– Луиза! – взвизгнула мама. – Я всего лишь хочу подтолкнуть тебя в нужном направлении!

Я не хотела слушать ни ее, ни Мадлен. Кто им дал право вмешиваться в мою жизнь, даже не спросив разрешения? Перебежала по палубе, спрыгнула на пирс, игнорируя ступеньки, и бросилась к берегу, намереваясь доехать на автобусе до дома. Засунула руки в карманы, чтобы защитить их от лютого холода, и поняла, что у меня с собой не было ни телефона, чтобы позвонить папе, ни ключей, чтобы попасть домой. Только десять евро одной бумажкой и пачка одноразовых носовых платков. Чертыхнувшись, я свернула к любимой кофейне «Морской волк», которая находилась в конце гавани. Там продавались самые вкусные круассаны на свете. Ну что ж, прежде чем возвращаться на яхту, можно было бы и позавтракать. Ругаться с мамой на полный желудок наверняка куда приятнее.

Подошла к зданию с панорамными окнами и дернула за ручку стеклянной двери. Лицо опалил жар и окутал запах свежеиспеченного теста. Биение сердца немного замедлилось. Я зашла внутрь вместе со звоном колокольчика. У витрины подняла глаза на продавца и лишилась дара речи. Быть не может! За последние лет десять я бывала тут миллион раз, но Никласа никогда не видела.

– Кофе? – деловито спросил он, потом окинул меня критическим взглядом и покачал головой. – Или лучше ромашковый чай?

Я вопросительно изогнула брови.

– Ты такая красная, будто сейчас пар из ушей повалит.

Я фыркнула.

– Большой латте с карамельным сиропом. И круассан!

Я развернулась и потопала к любимому месту. Маленький круглый деревянный столик стоял прямо перед панорамным окном с видом на гавань. Усевшись боком к окну в большое кресло, обитое бархатом болотного цвета, я кинула шарф и шапку на соседнее кресло. Тепло кофейни еще не согрело меня, и куртку я решила не снимать.

Я пыталась смотреть на яхты, но мой взгляд неизменно возвращался к Никласу. Что заставило его работать здесь по выходным? Его джинсы и толстовка были самыми обычными, разве что кроссовки порядком поистрепались, но это же внешнее. Я ничего толком не знала про него. Ну, за исключением того, что он занял шкафчик Эммы и терпеть не мог литературу.

Никлас не мельтешил, поливая молочную пенку карамельным сиропом. Его движения были уверенными и плавными. Я начала успокаиваться и втайне даже получать удовольствие, наблюдая за ним.

Он подхватил кружку и тарелку с круассаном и пошел к моему столику.

– Милости прошу, – с легким поклоном сказал он, словно был моим дворецким. – Если понадоблюсь, я за прилавком.

Никлас развернулся, и мне вдруг захотелось, чтобы он остался. Рядом с ним я могла отвлечься от проблем. Я оглядела пустую кофейню и спросила:

– Не присоединишься ко мне?

Он осмотрелся по сторонам. На его лице было написано сомнение.

– Я готова поделиться круассаном, – добавила я, разламывая его пополам.

– Ох, ну если так, то тогда конечно.

С легкой улыбкой на губах он сел напротив меня. Я разломила и протянула ему половинку теплого круассана. Нерешительно он взял ее и покрутил в руках. Почему, когда я приглашала его, мне не пришло в голову, что у нас нет общих тем для разговора? Не про погоду же нам говорить, честное слово!

– Плохой день? – спросил Никлас напрямик.

– Месяц, – криво улыбнулась я.

Темная прядка упала ему на лоб, и мне ужасно захотелось поправить ее.

– Хочешь поговорить об этом? Ну знаешь, как с водителем такси или безымянным барменом?

– Я же знаю твое имя! – улыбнулась я.

– Но не полное.

– М-м-м… Дай угадаю… – Я потерла большим и указательным пальцем подбородок. – Никлас Не-верю-в-вашу-дурацкую-любовь Райнхард?

Он подмигнул мне и откусил от круассана. Я последовала его примеру. Тесто хрустело во рту, шоколадная начинка разливалась сладостью на языке. Настоящее наслаждение. Я прикрыла глаза от удовольствия. А когда вновь открыла, заметила странное выражение на лице Ника. Он как завороженный смотрел на мои губы.

Когда я непонимающе пожала плечами, Ник протянул руку и, пробормотав себе под нос: «у тебя тут…», осторожно смахнул крошки с моей верхней губы подушечкой большого пальца. Прикосновение было едва заметным, но меня окатило волной тепла. Щеки запылали.

– Спасибо, – смутилась я.

Отпрянуть или податься вперед, безмолвно прося о ласке?

Колокольчик над дверью оповестил о новом посетителе, и я вздохнула с облегчением. Мы с Ником оказались слишком близко друг к другу, а сама я бы не смогла отодвинуться.

– Сейчас вернусь, – неожиданно осипшим голосом сказал он, не отводя от меня взгляда.

Я кивнула, подперла подбородок ладонью и наблюдала, как Никлас наливает кофе для морщинистого старичка в синем двубортном пиджаке – а потом надевает защитные перчатки, чтобы без особых усилий вытащить из печи позади прилавка противень с порцией свежих багетов. Ник заполнял собой пространство, притягивал мой взгляд. Он сдул прядку со лба, и я непроизвольно улыбнулась. Захотелось зарыться пальцами в его волосы и узнать, мягкие ли они на ощупь, а потом провести ладонями по его шее до широких плеч. Ник был ужасно привлекательным.

Боже, о чем я думаю?

Я подлетела к прилавку и, не дожидаясь, пока расплатится старичок, спросила:

– Сколько с меня?

Ник повернулся и стянул большие рукавицы.

– Я тебя угощаю, – сказал он.

– Не нужно! Это не свидание!

Я торопливо вытащила помятые десять евро из кармана куртки и кинула на прилавок. Никлас помрачнел, но к деньгам не притронулся.

– Сдачу оставь себе на чай, – бросила я и выскочила на улицу.

Мне нужно было убраться как можно дальше от кофейни, от вкусных круассанов. И от Ника, рядом с которым мне вдруг стало хорошо.

– Луиза! – окликнул он меня.

Я ринулась прочь от него по вымощенной серым камнем мостовой.

– Да постой же!

Даже не запыхавшись, он обогнал меня и остановился напротив. На лице ни единой эмоции, в карих глазах холод, от которого у меня мурашки побежали по спине.

– Ты забыла шарф и шапку, – спокойно сказал Никлас и протянул мне мои вещи.