Читать книгу Окончательная смерть - Анастасия Власова - Страница 10

Мон давно ушел, но тягостное впечатление осталось. Карл помнил эту скорбь. Помнил, что именно она стала той силой, что превратила их жизнь в этот странный отрывочный бег. Сначала была боль. Была та же пещера, где Май просто лежала на шкурах, отвернувшись к стене, отказываясь от еды, без сна. Мон, сгорбившийся у костра, иногда сердито вытирающий слезы драным и грязным рукавом. И его собственная злость, порождаемая бессилием. А потом они просто стали мстить…

Тогда Карл увидел свой дом в последний раз. И дом, и весь Экс. Таким, каким он его запомнил. Дом, которого больше нет… Карл в это не верил. Пусть прошло время, пусть изменились люди, пусть на улицах, вместо серо-коричневых стен из простого известняка теперь стоят яркие и красивые здания. Но там их озеро. Их горы. И может быть, частичка их леса. Такое не умирает. Земля помнит. И камень. Так говорила Май.

Май… Он отчаянно скучал по ней. До головокружения. Так хотелось еще раз просто увидеть ее лицо, глаза, всегда смотрящие на мир с вызовом и легкой насмешкой. Ее запах совсем не изменился. Все тот же чудесный тонкий букет ароматов знакомых трав. Ее волосы по-прежнему густые и непослушные… Май осталась собой. Как и Мон. А Карл… Он понимал, что с каждым возвращением меняется. В чем-то. Но его преданность этим двоим неизменна. Как и любовь к дому, к Май…

Он заснул, вспоминая Прагу, их маленький дом у реки. Это был длинный и почти спокойный год. И тот вечер. Когда они сидели у костра, жарили мясо, пили вино. Тот вечер, когда он впервые сказал ей о своих чувствах. И их первая ночь…

Карл проснулся около шести вечера, когда ему принесли скудный больничный ужин. Он совсем не был привередлив в еде. За всю его жизнь, им редко удавалось жить комфортно и есть вдоволь. Так что тут не до каприз.

В семь часов дверь палаты широко открылась, и на пороге появился он. … Карл знал, что этого человека зовут Иван. И опасался его прихода. Они дружили с Кириллом еще с университета, уже более 15 лет. Такого не проведешь. Да… Карл умудрился раза три ошибиться и при остальных, а уж тут…

Иван улыбался широко и как-то шкодливо. Он был высоким, плечистым, но удивительно худым. Темно-каштановые волосы были коротко острижены, кожа на вытянутом лице почему-то всегда смуглая, будто парень большую часть жизни провел на Югах. И глаза. Темные, как две оливки, какие всегда подавали за столом в доме отца. Большие, чуть вытянутой формы. В принципе, как и у самого Карла. Как и у их отца…

Узнавание было резким. Оно прокатилось волной, принеся облегчение и …нет, радость, слишком слабое слово. Тут были все те эмоции, какие можно испытать, только когда встречаешь старого и верного друга. Карл улыбнулся в ответ, искреннее и тепло.

– Что? Загораешь тут? – Иван устроился на стуле, где давеча сидел Мон. Карлу очень хотелось прямо сейчас об этом другу и сообщить, но…

– Это очень утомительное занятие, – вместо этого, иронично заметил он. – А ты, говорят, сегодня искал того, кого вряд ли так легко поймать.

– Вообще не реально, – тут же подтвердил напарник, и на его лице появилось жалобное выражение. – По месту прописки не видели уже года два. Телефонов на него не зарегистрировано, банковских карт тоже. Друзей нет, родственников тем более. При такой паранойе не удивительно, что он серийный убийца.

– Все, как я и говорил, – пожал Карл плечами. – Ты ноешь даже тогда, когда это положено делать мне.

– Это кому это ты такое говорил? – тут же с вызовом поинтересовался друг.

– Нашим, – пояснил весело его напарник. – Когда заходили с обязательным визитом.

– О, да! – усмехнулся Иван. – Наслышан. По их мнению, тебя тут обкололи болеутоляющими до такого состояния, что у тебя крыша поехала. Так что они твоим сказкам обо мне просто не поверят.

– Чем же я их так поразил? – вопрос был не праздным. Карл хотел знать, насколько сильно коллеги Кирилла отреагировали на его ошибки.

– Ну, то, что ты курить бросил, это мелочи, – друг еще пытался держать веселый тон, но было понятно, что ситуация его нервирует. – И твои вдруг открывшиеся знания в медицине. Хотя это было сильно. Но самым масштабным потрясением стали гранаты.

Карл позволил себе усмехнуться. Играть дальше он не собирался.

– Принес? – в его тоне слышались требовательные нотки.

Друг раскрыл пакет-майку, висящую на его запястье.

– Конечно, – сообщил он чуть ворчливо. – Ты, кстати, в курсе, сколько они здесь стоят?

Это «здесь» решило все… Карл принял у него первый крупный фрукт. Не такой красивый, с помятостями, не ярко красный, а розовый с чуть заметными крапинками на кожуре.

– То, что надо, – почти ликующе сообщил он, и посмотрел на друга. – Ты всегда умел их выбирать. Там, дома. В нашей кладовой за кухней, куда мы ходили ловить пауков. Помнишь, Джако?

Друг, вернее, брат, замер. На какой-то еле заметный миг. Потом поднял голову от пакета, забыв про второй гранат. Сначала был взгляд. Цепкий, даже немного злой. Потом его лицо разгладилось, будто по нему прошла волна облегчения. Улыбка стала шире. Какой-то даже ликующей.

– Карле, – произнес Джако, как и всегда растягивая звуки в имени брата. – Ты вернулся.

Он привстал, потянулся вперед. Они с Карлом неуклюже обнялись. Потом Джако прошел к двери и аккуратно повернул ключ в замке.

– Это может выглядеть странным, – заметил ему брат. – Там сестричка бойкая. Разволнуется.

– Но нам много времени и не надо, – отозвался Джако с какой-то странной беспечностью.

– Что-то ты в этот раз поздно, Карле, – продолжил он. – Я начал бояться, что ты вообще ничего не вспомнишь. Но теперь все в порядке.

– Не совсем, – честно признался Карл. – На самом деле, я еще помню очень мало. Так, урывками. И пытаюсь все сложить воедино.

– Как всегда торопишься, – с каким-то еле заметным злорадством заметил Джако. – Но в этом ты весь. А первой, конечно, была Май? Ты всегда сначала вспоминаешь ее.

Карл уже хотел возразить, но почему-то промолчал. Что-то было не так. Во всем этом.

– Это же она спасла тебя вчера ночью? – почти требовательно спросил брат. – Успела, значит.

– Как и всегда, – осторожно заметил Карл. Все это вызывало в нем беспокойство.– Май…она совсем не изменилась. Ты ее видел уже?

– Пока только издали, – тон брата становился все более холодным, взгляд…решительным и жестким. – Но теперь точно успею и повидаться и поболтать вдоволь.

Он вытащил из заплечной кобуры свой табельный, снял оружие с предохранителя и направил пистолет на Карла.

Это был странный момент. Карл не испугался. Скорее, он был разочарован. Или обижен. Боли предательства еще не было. Все же, он вспомнил брата буквально пять минут назад. Но… Ведь он доверял ему. Всегда. Когда был Кириллом. И когда – Карлом. И он, и Май, и Мон… Была злость. Привычная. Даже привычно усталая. Ведь они раньше часто ссорились с братом. И пусть Джако старше, Карл часто брал над ним верх.

Карл не стал делать резких движений. Бесполезно. Комната слишком мала. Прятаться негде, да и точно не успеет. Помощи тоже как-то не предвидится. Ладно, стоит тогда просто узнать: за что? Карл видел, как Джако ждет этого вопроса. Предвкушает его. Брат всегда был таким. Они часто ссорились именно из-за вот этой раздражающей манеры Джако кидать какое-то обвинение или вызов, и ждать, когда младший братишка начнет выспрашивать, в чем на этот раз его вина. Карл перестал играть по этим правилам, когда ему было семь лет.

– Знаешь, – наигранно доверительно сообщил он брату. – Во всем этом твоем плане, Джако, есть один нюанс…ошибка. Нет, провал! Катастрофический провал, – он специально тянул время, стараясь разозлить бывшего напарника еще сильнее. Все равно помирать, так хоть оттянется за его счет. – Приходить убивать меня из собственного табельного, это как-то совсем глупо.

– Ты снова пытаешься доказать свое превосходство передо мной! – вот это разозлило его по-настоящему. Как в детстве. – Но все это не имеет значения!

– Ты готов сесть за мое убийство? – осведомился глумливо Карл. – Нет, я в целом, непротив. Твое дело. Но почему все так топорно! Мог бы пожить.

– Поживу! – Джако вдруг снова расплылся в улыбке. – Долго это не продлится. Без тебя в этот раз Энрика убьет Май. Даже, скорее, Мон. Пока она будет оплакивать тебя. Мы, как всегда, исчезнем. А в следующий раз … тебя не будет! И она будет моей!

Карл удерживал на лице выражение вежливо-насмешливого любопытства. А сам старался быстро переварить полученную информацию. И новую порцию воспоминаний. Энрик… Тот, кто всегда в тени… Теперь Карл знал его имя, и… Нет, наверное, этого слишком мало. Потому что все, что сейчас всплывало в памяти, это худой долговязый подросток с каким-то невыразительным лицом.. Почему-то очень бледный для их климата. Зато с роскошной шевелюрой. С тонкими пальцами, которые в другую эпоху могли бы стать пальцами музыканта. Тогда этому мальчишке было всего шестнадцать. Как Мону. Но… Этого мало!

– Ок, – Карл решил вытянуть из ситуации по максимуму. – Ты хочешь, чтобы Май стала твоей. Я даже не удивлен. В этой истории все хотят женщин. Причем, именно тех, которых не могут получить. Это ясно. …

– Не ясно, – тут же завелся Джако. – Ничего тебе не ясно. Как и всегда, высокомерный ублюдок.

– Ну, во-первых, у меня-то семья полная, перед богом и людьми, как говорят, – продолжал практически издеваться Карл. – А во-вторых, даже если и ублюдок, то явно еще и удачливый. Иначе ты бы тут не размахивал пистолетом.

А в голове снова мелькали воспоминания. На этот раз такие дорогие и теплые. Наконец-то, Карл вспомнил лицо матери. Такое родное, теплое. Она не была так уж красива по общепринятым меркам, но для своего сына она была прекрасна. Высокая, с пышными формами, с открытым лицом такой формы, какую сейчас называют «сердечком», с четкими чертами лица, но почему-то негрубыми, а удивительно женственными, и такими добрыми светлыми глазами. Не голубыми, нет. В их краю такое – редкость. Но глаза матери были, как мед с лугов. Как янтарь. И с веселыми зеленоватыми прожилками. Они всегда улыбались, когда смотрели на сына.

– А ведь в чем-то ты прав, Карле, – вдруг успокоился Джако. Он перехватил пистолет, чуть склонил голову, рассматривая брата. – Думаешь, почему я не убил тебя раньше? Хотя бы и неделю назад? Я хотел, чтобы ты все вспомнил. И в том числе свою удачливость. Ведь это мало кому так везет, получить сразу и самую красивую девчонку в Эксе, и самую сильную ведьму. Да и отец всегда выделял тебя. Хотя я и старший.

– Отец вообще никого и никогда не выделял, – чуть холодновато напомнил ему Карл.

Отца он тоже вспомнил. Высокого, ширококостного. Именно в него братья пошли ростом и фигурой. У отца были темные курчавые волосы. Снова очень обычные для тех мест. И почти круглое лицо. Которое наследовал старший. Карл больше пошел в мать, с ее четкими чертами, и высокими скулами. Но никто из детей не унаследовал холодный характер отца. Нет, он любил детей. Но в силу своей чопорности, никогда не показывал своих чувств. Он давал им все, что положено. Воспитание, кое-какое образование, место в деле. Но не любовь и тепло.

– И все же, тебе всегда давалось больше, – не сдавался Джако. – Ладно, отец. Но… И тогда в Эксе, все смотрели только на тебя, и мои друзья сразу становились твоими. В учебе тебе все давалось легко. Май и Мон. Они тоже выбрали тебя. Особенно, Май. Даже Энрик и тот считается с тобой, боится тебя. Даже тогда боялся. В поединках побеждал ты, хотя именно я был лучшим воином. Счет поручали тебе, переговоры тоже.

– Потому что ты всегда давал волю эмоциям, и пропускал простейшие удары, – напомнил Карл. – А счет… Надо было меньше проводить времени с этими самыми друзьями в таверне. Что до Мона и Май… Тут ты тоже никогда не рвался вперед. Ни в одно из наших возвращений ты даже не пытался убить Энрика. И кстати, с чего бы это при таком раскладе ему тебя бояться?

– Да все и всегда давалось тебе, – будто и не слыша его продолжал брат. – Каждый раз! В Париже ты был аристократом, когда я почему-то обычным мясником. Когда мы вошли в Польшу ты был уже лейтенантом, а я только обычным старшиной. Даже здесь, ты майор, а я только капитан.

– Это смешно, Джако, – Карл начал раздражаться. – В Париже я был чумным доктором. И пахал, как проклятый. Второй раз, из-за моего якобы происхождения нас чуть не растерзала толпа. Великая Отечественная… что-то я не думаю, что тебе хотелось поднимать людей за собой в каждую атаку. И вообще, что тебе не хватало, брат? Я же все и всегда делил с тобой!

– А я не хочу, чтобы со мной делились, – он потрясал пистолетом, похоже, забыв, что оружие снято с предохранителя. Карл подумал, как бы этот придурок не ранил бы себя. – Я хочу всем владеть один. Понимаешь? Мне не нужен брат. Тогда в Эксе… Знаешь, я только один раз был счастлив. Когда стоял там на пощади и смотрел на смерть Леони и ее родителей. Ты этого лишался! Навсегда! И я так верил, что в этот момент там, в лесу наемники Энрика смогут убить тебя… Но не вышло. Жаль…

Он чуть успокоился.

– Я вписался во все это, чтобы найти возможность убить тебя, – снова холодно и жестко сообщил Джако. – Там, когда вы первый раз убили его. Когда поняли, что он проклят и возродится. Тогда я стоял рядом с вами и давал эту чертову клятву на крови. Чтобы просто дождаться момента!

Вот оно! Вот ради этого стоило слушать все это! Карл с трудом сохранил лицо. Он вспомнил. Вспомнил все того же подростка, лежащего на земле. Прямо в пыли улицы Экса. Чуть скорчившегося и жалкого. Из живота Энрика торчал меч. Его, Карла, любимый клинок. Вспомнил Май. Еще совсем молоденькую. Ведь тогда ей было всего четырнадцать. Вспомнил, как она чуть поморщилась, проливая на рану убитого свою кровь. Как следом это сделал Мон, и сам Карл. И да, четвертым был Джако. Потом Май говорила какие-то слова, шепотом, речитативом. Заклятье на крови. Карл мало что понимал, он только очень боялся за нее. Потому что магия отнимала у нее все силы. Когда Май закончила обряд, то просто потеряла сознание. Карл успел подхватить ее и… И все. В следующий раз он очнулся во Флоренции недалеко от дома алхимика.

– Джако, ты совсем не меняешься, – устало заметил Карл. – Столько лишних слов… Ты остался, чтобы убить меня. Но почему тогда тянул так долго? Только не надо говорить, что не было другой возможности.

Брат вызывал в нем раздражение и какое-то неприятное, почти брезгливое чувство жалости. Как это часто бывало раньше. Что-то в Джако всегда было не так. Карл подумал, что ему как-то не хочется умирать от руки такого человека.

– Дело не в возможности, – увлекшись, брат почти совсем опустил оружие. – Дело в другом. Ты даже не заметил этого, да? Тебя ранят из раза в раз. Это часть вашей обычной схемы. И каждый раз Май бежит тебя спасать и трясется над тобой. А сколько раз ты сам вытаскивал Мона из передряг и штопал его раны? И ты даже не заметил, что ни разу такого не было, чтобы кто-то из вас умирал. А этого никак нельзя допустить. Потому что мы смертны, Карл. Все мы вчетвером. Если кто-то из нас умрет, это будет конечная смерть. Чего вы так желаете Энрику, хотя раз из раза не можете достичь. Мне понадобилось время, чтобы уточнить аккуратно именно этот нюанс. И вот теперь мне реально наплевать, что случится со мной, после того, как я разнесу тебе выстрелом голову. Я подожду, и в следующий раз буду с ними вместо тебя. Но ты не воскреснешь.

Карл понимал, что сказанное сейчас братом более чем ценно. Но вот так не вовремя… Надо сначала спасти самого себя, а уж потом думать. Если останется чем.

– Отлично, -наигранно равнодушно заявил он. – И сколько еще ты собираешься трепаться? Ты машешь оружием, толкаешь речи. Ты в своем обычном репертуаре, Джако. А ведь все дело в том, что тебе просто не хватает мужества убить брата.

И Карл уставился ему в глаза. Четко, холодно и с вызовом. Джако поднял оружие, вытянул руку с пистолетом вперед. И замер. Кард подумал, что оказался прав. Брату не так-то просто убить. Ведь он никогда и не убивал. Джако поднял вторую руку, вцепился ею в рукоять пистолета. Так точнее. С двух рук. Кард продолжал играть и с ним в гляделки. Он знал одно: в последний момент, перед выстрелом, на который брат все-таки решится, Джако зажмурится. Тогда есть шанс.

В палате висело молчание, атмосфера была напряженной, если не сказать гнетущей. Карл боялся, что не выдержит первым. И тогда он просто решил поторопить события.

– С тобой одни проблемы, брат, – язвительно сообщил он. – Давай по команде, а то вообще не решишься. Пли!

Джако вскрикнул от злости. И… выстрел прозвучал. Только у двери. Кто-то снаружи вынес пулей замок. Брат дернулся. Пистолет чуть отклонился в сторону. Карл использовал этот момент, что бы просто запустить в брата подушкой.

Когда летящий предмет взмыл в воздух, Джако все же тоже выстрелил. Просто по инерции, не ожидая какого-либо нападения или вообще движения. Подушку разорвало, перья облаком зависли перед лицом несостоявшегося убийцы. Карл, пользуясь случаем, скатился с кровати. План был прост: добраться до стула и долбануть им брата. Возможно, при этом, он все же схлопочет пулю, в какую-нибудь из важных частей тела. Но они в больнице. Шанс на спасение велик.

Пока он полз до стула, Джако успел в слепую всадить в кровать еще две пули. А потом кто-то от открывшейся настежь двери выстрелил в самого Джако. Брат вскрикнул от боли, но именно в этот момент Карл добрался до стула и каким-то образом умудрился метнуть предмет мебели в свихнувшегося родственника. И даже попал. Потому что Джако рухнул вместе со стулом вниз все в том же безумном хороводе перьев.

– Полный сюрреализм, – устало прокомментировал все это Карл, тяжело поднимаясь с пола.

– Полный дебилизм, – раздраженно поправил его Павел Семенович, убирая оружие.