Читать книгу Магистерий. Черный Петер - Анастасия Воскресенская - Страница 10

*  

* *

Под козырьком запертого магазина собралась толпа – ждали трамвая. Лео, перепрыгивая лужи, нырнул под крышу, под бахрому летящих с края капель. К вечеру немного потеплело, и снег с дождем превратился в просто дождь.

Простецы неохотно уплотнились, впуская его в свой круг. В основном тут были мелкие клерки, работники складов, мастерских и трамвайного депо, продавцы из лавок и маленьких магазинов, официантки, работницы ближайших ателье и прачечных – вся та серая масса, что ежедневно, утром и вечером наполняет городские тротуары.

По окончании рабочего дня серая масса набивается в трамвай, который тут называют “Драконом”, и едет домой.

Расселина улицы была темна, только горели редкие окна в домах напротив, да блестели рельсы, дугой уходящие по бульвару. Голые ветви метались, скребли по козырьку, из водосточной трубы на углу магазина извергался пенный поток. Раскачивался фонарь на растяжке, освещая висящую на тех же проводах табличку с трамвайными номерами.

Каждый день, утром и вечером. В снег, в слякоть, в жару, в любую погоду, чтобы два раза в месяц получать тощую пачку бумажек – денежных купюр и талонов на продукты и промтовары. На мыло и сахар. На муку и маргарин. На керосин, кубики низкокачественного абсолюта и торфяные брикеты.

 При оформлении Лео тоже выдали пачку талонов. Денег он еще не заработал, а талоны получил сразу. Комендант вручил ему пакет, где лежали два липких кубика плохо очищенного прессованного абсолюта в пергаментной бумажке – один такой кубик вставляют в дешевые артефакты вроде радиоприемника, фонарика, будильника или зажигалки, а два кубика заставят работать паяльную лампу или артефакторный пробойник. Еще в пакете было жесткое вафельное полотенце, кусок мыла и пара войлочных стелек.

И если у него еще и оставались вишневые сигариллы в серебряном портсигаре, и какой-никакой внешний лоск – модельная, но уже отросшая стрижка, носовые платки, пара дорогих рубашек – то все остальное, включая финансы, было точь-в-точь, как у молодого простеца, не имеющего за душой ничего, кроме диплома Венетского Королевского Университета. То, что Лео видел вокруг, являлось нищетой, убогим мучительным прозябанием, и ему пришлось окунуться в нищету.

Сам напросился, подумал он. Тебя никто не заставлял, Лео Цинис-Гавилан, кровь от крови феи Мелиор из башни Ястреба. Чтобы разобщенные, жестоко прореженные магические семьи воспряли, объединились в могучее государство, первое и единственное в истории государство магов, чтобы носители дара никогда больше не убивали друг друга, чтобы встали плечом к плечу против общих врагов – ради этого Лео готов был на любые испытания.

Государство защищает своих граждан. Именно поэтому Лео здесь. Здесь, чтобы отыскивать и спасать новых граждан Магистерия. Пусть они родились среди простецов – сейчас не время перебирать. Они все нам нужны, кто бы что бы ни говорил.

Испокон веку простецы-малефики принимали на себя первый удар ненависти и преследований, и защитить их было некому. И если магов, живущих в городах, соседи хоть и побаивались, но относились с почтением и уважением, то собственных детей с открывшимся даром считали выродками.

Маги старых династий презирали их, простые люди – боялись и ненавидели. Их всегда было слишком мало, чтобы объединиться. Выжившие – бесправные и гонимые – уходили в криминал, в подполье. Ужасная судьба, если подумать.

Из тьмы и дождя вынырнули два золотых огня, по рельсам масляно мазнуло светом, летящие капли засияли. С треньканьем и перестуком подъехал “Дракон” – два сцепленных вагона, лаково-красных днем, а сейчас темных, будто смолой облитых. Каждый – один спереди, другой сзади – украшены бронзовыми драконовыми головами, тупой нос под кабиной машиниста оборудован железной решеткой, торчащей вперед подобно бороде. Двери раскрылись, толпа из-под крыши разом хлынула на середину улицы, под дождь, торопясь втянуться внутрь.

Внутри тоже было не свободно. Лео протиснулся к сомкнутым противоположным дверям, спустился на ступень, где и остался стоять, прижатый к запотевшим стеклам чужими спинами и животами. Трамвай звякнул, качнулся и тронулся.

В центре каждого вагона стояло по небольшой пожаробезопасной печке, питавшейся все тем же неочищенным абсолютом, но пробраться туда Лео еще ни разу не удалось.  Печки согревали слабенько, пассажиры ворчали, что раньше-де их включали на полную мощность, а теперь все экономят на рабочем люде, все крадут, а что не крадут, то урезать норовят. Но внутри вагонов было гораздо теплее, стекла затянуло пленкой влаги.

Сквозь толпу продралась тетка-кондуктор, с огромной сумкой из искусственной кожи, увешанная бумажными рулончиками.

– Оплачиваем проезд! Не зеваем! Оплачиваем проезд!

Голос у нее был сорванный, как у вороны. Лео выгреб из кармана мелочь и приобрел обрывок бумажной ленты с циферками. Его требовалось сохранить до конца поездки.

– Эй, ты, в кепке! – кондукторша шустро проталкивалась дальше. – Ты чего отворачиваешься? Чего морду-то воротишь? Плати давай за проезд, я тут каждого помню, кто заплатил, ты на Лавровой вошел!

Нельзя сказать, что у Лео совсем не было опыта жизни среди простецов – как-никак он закончил магистратуру в Королевском Университете, получил диплом историка – для миссий во благо Магистерия требовались не только документы об образовании, которые можно и подделать, но практические знания, умение ориентироваться в человеческом социуме, умение общаться с простецами так, чтобы не выдать себя. Такие умения никакой волшбой не создашь.

Лео думал, что хорошо подготовился, но это было не так. Есть большая разница, когда, с одной стороны, ты пару раз в неделю посещаешь аудитории одного из самых престижных университетов империи, общаешься с профессорами и академиками, а в однокашниках имеешь, кроме отпрысков этих профессоров и академиков, еще и отпрысков остальной элиты, а с другой стороны, ты постоянно, без выходных, не высовывая носа, не смея коснуться магии, должен жить и преподавать в рабочих районах города, слава богу, не в трущобах.

Профессора и академики жили очень неплохо. Из окон Университета не видно было, с каким трудом и как медленно город вытаскивает себя из войны. В какой скудости и серости живет.

И как закрутили гайки Инквизиция и Магический Надзор.

– Мост Герцогини Аннабель! – каркнула кондукторша где-то в гуще пассажиров, – следующая – площадь Полнолуния и Северный вокзал! Кто выходит, поторопитесь!

Инквизитор. В самых худших предположениях ни Лео, ни Беласко и помыслить не могли, что придется работать бок о бок с инквизитором. Одна надежда, что тот быстро найдет артефакт и убийцу, и уберется из школы поскорее. Лео с радостью помог бы ему – если бы хоть что-то понимал в расследованиях.

Но если этот каталунец унюхает своим хищным носом ведьму среди учеников, то никакое расследование не отвлечет его от охоты. И, в отличии от Лео, инквизитор может весь класс прогнать через дистингер, не дожидаясь Дефиниций, если хотя бы заподозрит что-нибудь. Да что там говорить, он и самого Лео может раскусить, если заинтересуется. А он точно будет копать, кто таков этот Лео Грис, устроившийся в школу за две недели до убийств и умудрившийся засветиться, оба раза обнаружив тела.

По идее, с Лео Грисом все гладко, даже Инквизиция не докопается. У семейства Грис, марсельских фабрикантов и владельцев обширной сети парфюмерных магазинов, действительно одного из сыновей зовут Леон, а что семейство это является потомственными фактотумами семьи Гавилан, никто не пронюхал даже во время войны, в последние годы они никак не были задействованы. И два года личного студенчества Лео в Королевском Университете тоже очень украшает легенду. Так что если только сам Лео не проколется…

– Площадь Полнолуния, Северный вокзал! Следующая остановка – квартал Сиреневый!

Лео, хватаясь за свисающие кожаные петли, начал пробираться к выходу. Трамвай шел по окраинам старой столицы, которые так и остались окраинами, когда центр города переместился в сторону Артемизии, летней королевской резиденции. Теперь Артемизией называлась вся новая столица. Через мост Герцогини Аннабель проложили ветку к новому центру, но туда ходит другой трамвай, который так и прозвали “Аннабель” из-за медальонов с женским профилем, украшающих красные лаковые бока. А “Дракон” как возил рабочий люд по окраинам, так и до сих пор возит.

Лео, вместе с парой десятков пассажиров выбрался из теплого нутра “Дракона” в сырую тьму. Дождь, слава Ястребу, закончился, только с проводов и черных веток время от времени капало. Редкие желтоватые фонари окружали кольца туманного сияния, в воздухе висела морось.

Он шагал вдоль путей, стараясь не наступать в лужи, под которыми скрывались ямы. Здесь брусчатка была совсем попорчена, и только вдоль рельс ее латали и подсыпали в выбоины гравий. Обочины утопали в грязи, и тротуары отсутствовали. Свернул в безымянный переулок, где было совсем темно. Достав из кармана зажигалку, Лео чиркнул кремешком – огонек на мгновение вспыхнул и погас.

Лео остановился. Поморгал, перестраивая зрение. Раньше он этого себе не позволял, но раньше зажигалка работала. Влезть по щиколотку в грязь и испортить штиблеты и брюки очень не хотелось.

Темнота выцвела, стали видны контуры улицы, стены домов. Небо, стиснутое крышами, превратилось в белесый зигзаг.

Избыток канденция все равно требуется куда-то стравливать, совсем перекрыть его – все равно что перестать дышать. Слава феям, избыток и манипуляции с ним не фиксировались детекторами, работу с избытком отслеживали только пресловутые дистингеры, спасибо за них дорогому Дагде Гиллеану.

Как правило, маги подпитывали этим избытком какое-нибудь фоновое заклинание, очень часто это заклинание шарма. Канденций Лео подпитывал кисмет – фоновую удачу. Но сейчас Лео перераспределил часть, улучшив ночное зрение. Удача – это хорошо, но все же хотелось бы видеть, куда наступаешь.

Перепрыгнув очередную лужу, Лео ступил в подворотню, и остановился. Впереди, у арки, что открывалась во двор, серая на сером, маячила фигура. Крохотный алый огонек тлел у ее рта. Человек подпирал стену, но на шаги Лео встрепенулся и выпрямился, прислушиваясь.

– Закурить не найдется? – хрипло поинтересовались сзади.

Вспыхнул фонарик – курильщик направил луч на Лео, и тот зажмурился, закрываясь рукой.

– Ишь ты, какой чистенький, – сказали сзади, – так поделишься папироской?

– Опустите фонарь, – яркий свет жег глаза даже сквозь пальцы, – поделюсь, отчего не поделиться.

Луч света переместился на стену в разводах плесени. Лео окружили четверо простецов – двое парней возраста самого Лео, двое помладше, видимо, едва прошедшие Дефиниции.

– На всех не хватит, – предупредил Лео, доставая из кармана серебряный портсигар.

– Дай-ка, – парень с фонариком выхватил портсигар, раскрыл, хмыкнул, – ишь ты, пижонские папироски. Пахнут как пирожные!

– Дай нюхнуть, – потянулся стоящий справа.

Парень с фонариком выдрал зубами сигариллу и отдал портсигар приятелю. Столпившись над добычей, молодые простецы быстро расхватали сигариллы и пустили по рукам зажигалку. Тот, кто просил закурить, повертел опустевший портсигар.

– Красивая штучка. Серебряная, с узорчиками. Годится.

Защелкнул и положил в карман.

– Эй, – возмутился Лео, – это мой портсигар!

– Мне ж курева не досталось, – ухмыльнулся парень в редкие усики, – ты друганов моих угостил, а я как же? Мне без гостинчика уйти? Я ж плакать буду!

Парни заржали. Лео пожал плечами:

– Ладно, бери, если он тебе понравился. Только не плачь, сырости и так хватает.

Насколько опасна ситуация, думал он, пока грабители искренне веселились. Есть ли угроза жизни? Пора ли применить что-нибудь посерьезнее слов или еще рано?

– Ну, потешил, пижон, – простец с усиками похлопал его по плечу, – люблю, когда у людей чувство юмора есть. Давай, вытряхивай карманы, и разойдемся по-мирному.

– А если не вытряхну?

– Лучше вытряхивай, – петушиным голосом выкрикнул один из подростков, – а то ж мы тебя так пощекочем, сам из штанов выпрыгнешь!

Сделал движение рукой, и на пальцах у него крутнулся нож.

– Зарежете, если не вытряхну? – уточнил Лео.

– Крысь, ну ты что, правда, – усатый покачал головой, – что ты сразу шалить. Мы тут интеллигентно разговариваем, по понятиям. Крысь у нас немножко нервный, – объяснил он Лео, – и нетерпеливый. Все ему сразу вынь да положь.

– Я, честно говоря, тоже не расположен к беседе, – сказал Лео, – поэтому и спрашиваю. Если я не выверну карманы, то что вы предпримете? Убьете меня?

– Он издевается! – взвизгнул Крысь.

– Погоди, Крысь. И нож свой убери. Слушай сюда, пижон. Убивать мы тебя не будем, конечно, мы не мокрушники. Но отметелим знатно, мордаху твою смазливую начистим. Сам смотри, надо ли тебе портрет перекроить, чтоб с бабками расстаться, или так отдашь?

– То есть, в любом случае, деньги вы заберете, – Лео вздохнул. Несколько крон из его кошелька не стоили разбитого лица и сломанного носа, нос и так еле держался, – хорошо, тогда забирайте. Это все, других денег нет.

Он достал из внутреннего кармана портмоне, раскрыл его и вытащил тонкую пачку банкнот – все, что осталось от денег, выданных Беласко на жизнь до первой зарплаты. Ничего, переживу. Угрозы жизни нет, а вот угроза зубам, глазам и носу есть.

– Негусто, – разочаровался усатый.

– И кошелечек давай, – сварливо потребовал парень с фонариком, – новый, кожаный, денег стоит. Откуда у тебя такие вещи, пацанчик? Может, и ботинки с тебя снять?

Посветил фонариком вниз, на забрызганные водой брюки Лео.

– Не, ботинки хреновые, – подытожил усатый, – к тому же расклеились вон. Ладно, гуляй, свободен. Потрошить не будем, раз ты такой понятливый. Не попадайся больше.

– Я живу тут, – сказал Лео, – вот прямо тут, за аркой подъезд.

– А-а, ну, тогда до встречи. Считай, купил себе проход на месяц.

Лео не слишком расстроился. Если будет совсем туго, он попросит денег у Дис. А немного мелочи на трамвай у него в кармане осталось. Хотя портсигара, подарка приятеля-однокашника, все же было жалко.

В темном, как пропасть, подъезде воняло застоявшимся табачным дымом и прогорклой кислятиной – у здешних жильцов была омерзительная привычка выставлять мусорные ведра на лестничную клетку, и без того заляпанную бог знает чем. Слабенький свет пробивался из полуоткрытой двери в техническое помещение, где стоял единственный на весь подъезд бойлер с кипятком. Днем тут всегда толпились женщины и крутились дети, но сейчас никого уже не было.

Откуда-то сверху доносилась музыка – жильцы любили врубить радио на полную мощность. Ночное видение Лео пока оставил, чтобы не влететь в чужое мусорное ведро, и не хвататься за липкие перила. Не забыть бы купить фонарик… бездна, на что же теперь его купить?

На третьем этаже в дверях распахнутой квартиры стоял сосед и курил, стряхивая пепел мимо ведра. Желтенький свет из комнаты обрисовывал его громоздкую фигуру, покатые плечи, поблескивал на ранней лысине. У него был широченный щетинистый подбородок и цепкий холодный взгляд.

Заметив Лео, он расплылся в щербатой улыбке – двух зубов справа не хватало.

– Доброго вечерочка!

– И вам добрый вечер, – вежливо ответил Лео.

Сосед ему не нравился. Очень не нравился, до оторопи, хотя ничего плохого Лео от него не видел. Но и утром, и вечером этот тип торчал в дверях своей квартиры на третьем этаже, курил и здоровался с Лео. И смотрел на него взглядом аллигатора при этом. Особенно неприятно было поворачиваться к нему спиной, чтобы подняться на свой этаж. Лео стиснул зубы и прошел мимо, чувствуя, как на загривке у него поднялись дыбом все волоски.

Еще один пролет, и пятый этаж, под самой крышей, где всего две квартиры. Одна пустая, другая – квартира Лео.

Квартира состояла из одной комнаты, где едва помещалась кровать с железной сеткой, стол, стул и раковина с латунным краном. Туалет был общий с соседней квартирой, но так как она пустовала, Лео мог по-барски пользоваться им единолично.

Он зажег тусклую лампу, развесил на спинке стула тяжелое от влаги пальто, разулся, и, стоя в мокрых носках, осмотрел штиблеты. Неужели расклеились, как сказал грабитель? Налипшая грязь мешала рассмотреть. Лео повернул вентиль крана, но из недр донеслось только перханье и сип – воду опять отключили. Ее часто отключали на ночь и в середине дня. Внизу вода должна быть, заодно неплохо наполнить кипятком чайник, выпить горяченького… Лео пошарил в карманах в поисках монетки. До школы можно и пешком дойти, если встать пораньше.

Он снова обулся – ух и мерзко же натягивать мокрую обувь на замерзшие мокрые ноги! – подхватил пустой чайник и уже взялся за ручку двери, как снизу донесся женский вопль.

Лео уже пару раз слышал крики, ругань и грохот за стенами – похоже, соседи по подъезду часто ссорились, но делали они это за закрытыми дверьми. Сегодня крики раздавались с лестницы, и Лео, поморщившись, подумал – стоит ли идти в разгар скандала? Это жизнь простецов, и Лео не имеет к ней никакого отношения. Он тут вынужденно, временно, и вообще скоро съедет… еще этот, с третьего, так и торчит, небось в дверях, бррр!

Лео решительно вернулся в комнату и поставил пустой чайник на холодный примус. Что стоило быть немного предусмотрительнее и с утра налить в чайник воды? Знал же, что вечером воду отключают!

Бездна с ним, с кипятком. Он и так согреется. Если согреть на пару-тройку градусов воздух в комнате, то и знобить перестанет, и одежда к утру подсохнет. Избытка канденция как раз на это хватит… все равно же его надо куда-то употребить! А удачи на сегодня уже достаточно. Хватит на сегодня удачи.

Женщина на лестнице продолжала голосить, послышались удары – кто-то, кажется, долбился в двери. Загомонили встревоженные голоса. Да что там такое?

Лео неуверенно подошел к выходу – и тут в дверь заколотили.

– Откройте! Откройте, пожалуйста, Христом-богом молю!

Если бы снаружи ругались и требовали, Лео бы не открыл. Но на мольбы все же отпер:

– Что случилось?

– Родненький, миленький, Ветка моя помирает, одолжи сколько можешь, к доктору побегу!

Маленькая тощая женщина в халате кинулась через порог и вцепилась Лео в лацканы пиджака. Серое одутловатое лицо, вокруг глаз размазано черное и голубое. Косынка на голове сбилась, из-под нее виднелось что-то странное – ряды дырчатых катушек и накрученные на них блеклые волосы. Женщина пахла жареным луком и метаболизированным алкоголем. Лео попятился.

– Родненький! – вопила она, дергая пиджак, – не оставь, умоляю, век в долгу у тебя буду, с получки все-все верну! Христом-богом! Не на беленькую, нет, клянусь! На доктора! Ветка моя…

– У меня нет денег, – сказал Лео, – честное слово, ни кроны.

– Нету? Нету?! – женщина отцепилась вдруг, уронила руки и привалилась к косяку, лицо ее сморщилось, – о господи… о господи, что же делать, помрет же девка… никто не дает! Ведь помрет же…

– Зачем деньги?

– “Зачем”! – передразнила женщина, скорчив гримасу, – “зачем”, он спрашивает! Доктору, чтоб ему пусто было. Не пойдет, сволочь старая, без денег! В долг, скотина, не ходит! Слушай, – она снова умоляюще вскинулась, – может, все-таки поищешь? Может, заначка у тебя где-нибудь припрятана? Может, вещица какая дорогая есть, доктору под залог отдадим, а с получки я выкуплю… а? А? Ты ж не пьешь, чистенький, семьи нет, на что деньги тратишь? Есть же у тебя!

– Нету. Ограбили сегодня в подворотне.

– Ох, что за невезуха такая… почему именно сегодня!

– А что с вашей… Веткой? Заболела?

– Заболела, – то ли подтвердила, то ли опять передразнила женщина, – кровотечение у нее. Все из-за вашего брата, чтоб вам всем черти в аду яйца отъели!

Она зло полоснула Лео взглядом, как будто он был виноват во всех бедах, отлипла от косяка и, сгорбившись, выволоклась прочь.

Надо спуститься вниз, попробовать остановить кровотечение, избытка на это должно хватить. Это же не магическое воздействие… то есть, магическое, но Лео не обещал, что не станет использовать избыточный канденций, да и кто такое может обещать? Вряд ли тут, в этом доме, установлено много детекторов, если все сделать серией мелких воздействий, то никакой детектор не почует…

Дверь в помещение сразу под квартирой Лео была приоткрыта, на лестницу падал тусклый свет. Внутри суетились две одинаковые старухи в замызганных халатах. В углу, невидимый среди тесно стоящей мебели, скулил ребенок, всюду были разбросаны мокрые кровавые тряпки, на полу у кровати стоял таз с красной водой.

Лео наконец разглядел за спинами старух скорчившуюся на постели фигурку. Серая разреженная аура, темный столб пустоты вертикально вверх… Нет. Избытка тут не хватит. И серии мелких воздействий не хватит.

Тут требуется очень серьезное воздействие, тут требуется вливание и преобразование канденция, такое, что во всем Сиреневом Квартале детекторы взвоют. Тут такая потеря крови, что…

… или что там у простецов – срочное переливание крови от доноров? Девушку нужно немедленно хватать и везти в больницу. Тех нескольких купюр, что забрали в подворотне, наверняка хватило бы сунуть санитарам из Скорой, если наврать им, что тут несчастный случай произошел. Но денег нет. Нет денег! Лео впервые оказался совсем без ресурса, и ощущение это было таким, будто под ногами прогнулся и заколебался пол, а инкантация «крылья ястреба» не сработала.

Проклятая удача.

Проклятые детекторы.

Проклятые простецы!