Читать книгу Я приснюсь тебе на рассвете - Анастасия Зарецкая - Страница 3

Пожалуй, первая любовь всегда оставляет отпечаток в душе.

А впервые я влюбилась, когда мне было тринадцать. К тому времени все мои одноклассницы уже успели испытать это прекрасное чувство, кто-то с кем-то даже встречался, и я очень переживала по поводу того, что до сих пор одна и даже не влюбленная. Вздыхала, глядя на других, и писала в личный дневник, что очень-очень хочу влюбиться. Что хочу, чтобы кто-то влюбился в меня.

Какая любовь в тринадцать лет?

Это я тогда над собой смеялась.

За прошедшие время мое мнение успело значительно поменяться, но я расскажу обо всем по порядку.

Моим избранником стал принц. Самый настоящий принц на самом настоящем коне – породистом, черном, с переключателем скоростей и ручным тормозом. Мы встретились летом перед моим седьмым классом. Я спокойно шла по дорожке парка, уже и не скажу, куда, а он, этот принц, ехал мне навстречу. Принц был красивый, с развевающимися волнистыми волосами, чуть более длинными, чем я привыкла видеть на мальчиках. А дорожка, на которой мы столкнулись, по ширине не превышала полутора метров. И тогда вместо того, чтобы пропустить принца вперед и не оказаться под колесами самой, я замерла прямо по ее центру.

Слева бордюр, справа бордюр, а посередине – я, к тринадцати годам уже довольно высокая и к тому же не из худых. Встала и замерла, разинув рот. Но принц привлек меня не просто внешне. Внутри в тот момент зародилось предчувствие: все просто так не закончится, наша встреча не забудется уже на следующий день.

Принц резко затормозил, едва не сбив меня с ног, чертыхнулся, но потом, смутившись, пробормотал:

– Ты не могла бы отойти?

– А… – протянула я. – Ну…

И я несмело шагнула. Назад.

– Нет, – он помотал лохматой головой. – Влево или вправо. Честное слово, я не могу проехать.

– Оставайся, – предложила радушно.

– Почему?

Эта особенность жила во мне с самого детства. Я по жизни была застенчивой, но в редкие моменты душевного порыва могла решиться на такое… На такое, что для общительных людей не составляет труда, но очень заставляет меня волноваться.

Вот и сейчас – я предложила ему остаться, и я намерена была доказать ему, по какой причине он должен это сделать.

Но что я могла сказать? Что он понравился мне так сильно, и даже чувство самосохранения ушло на второй план? Что я очень хотела бы с ним пообщаться – еще немного?

– Велосипед интересный, – выкрутилась я. – У меня попроще.

– Ага, – на его лице засияла улыбка. – Мама подарила на днюху. Скоростной, – и он с любовью посмотрел на велосипед. Помнится, в тот момент меня заинтересовал вопрос: смотрел ли он когда-нибудь так на… кого-то? Ну, на человека. На девочку. Какую-нибудь девочку. Ведь о таком взгляде мечтает большинство из нас.

Я коснулась гладкой черной рамы и тут же отдернула руку.

– Да ты не переживай, – утешил он. – Можешь посмотреть. А я думаю – чего ты меня разглядываешь так удивленно…

Я мгновенно вспыхнула и бросила на него короткий взгляд.

Это только в более зрелом возрасте мальчики понимают, что девушки восхищенно смотрят не столько на крутые транспортные средства, сколько на них самих.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Вадим. А тебя?

– Лена. Знаешь…

И я замолчала, не в силах подобрать слова.

– Ребятня! Дай дорогу работающим! – провозгласила писклявая женщина в красном платье, что надвигалась с той же стороны, откуда приехал Вадим. Я ее заметила, а вот Вадим – нет, но, услышав голос, он обернулся. Теперь я могла видеть только его подсвеченные солнцем волосы.

– Боже ты мой! – она всплеснула руками, и я сразу поняла, что удивил ее не велосипед. Как и меня в тот день, впрочем. – Неужто ты, Вадимка?

– Здрасти, теть Свет, – пробормотал он. Зато та самая тетя Света оказалась куда более смелой в выражении чувств. Она обняла мальчика длинными руками – или, если быть точнее, со всей силы сжала его, будто хотела расплющить. Но уже через секунду объятия прекратились, и она произнесла:

– Неужели вы опять решили погостить у нас в городе? Даже после запретов Константина… И почему Аннушка ничего мне не сообщила?

– Мы только приехали… – пробубнил Вадим.

– Надолго?

– Пока не знаем.

– Бедный мальчик! – женщина всплеснула руками сильнее прежнего. – С таким-то… Передай маме, что мы встретились, пусть она мне позвонит. Мой номер остался прежним.

– Хорошо, теть Свет, – Вадим кивнул и чуть было не вскочил на велосипед, чтобы избавиться от двух надоедливых представительниц женского пола одновременно, как тетя Света вновь обратила внимание на меня. Растянула ярко-розовые губы в хитрой-хитрой улыбке и поинтересовалась:

– А что это за девочка с тобой?

– Это Лена, – ответил Вадим.

Я покраснела и зачем-то добавила:

– Я сама по себе.

– Ну, понятно, понятно, – женщина покивала, – дело молодое, в него взрослых тетенек не посвящают. Что ж, пойду, обед на работе подходит к концу. Не забывай передать все маме, – напомнила она.

– Передам, теть Свет.

– Договорились. Бывайте, ребятня.

И эта тетя Света наконец ушла. Шла она в том же направлении, куда собирался ехать Вадим, поэтому он пару минут смотрел ей вслед, дожидаясь, пока расстояние между ними увеличится. А потом тетя Света завернула за угол, и Вадим облегченно выдохнул.

– Ну, пока, – бросил он мне. Я кивнула. Вадим вскочил на велосипед, чуть наклонился, нажал на педаль, потом на другую, проехал пару метров… тогда я не выдержала и позвала его.

Вадим обернулся и молча взглянул на меня.

Я спросила, стараясь говорить громко, чтобы он точно понял мой вопрос:

– А где вы поселились?

Мальчик кивнул влево, на серые многоэтажки, стоящие параллельно друг другу.

В целом, это было куда определеннее, чем если бы я стала прочесывать эту улицу и все, расположенные рядом с ней.

Я снова кивнула, и тогда Вадим поехал вновь. На этот раз – без остановок. Я бы, может, окликнула его ещё раз, но не осмелилась. Догадывалась, что он может разозлиться, а риск – дело благородное, но только не в начале отношений.

Я просто стояла и глядела ему вслед, пока он не скрылся вовсе, повернув налево, а не направо, как сделала это тетя Света.

Но это совсем не значило, что я не собираюсь его искать. Ведь я знала, где живет Вадим. Ладно, хотя бы примерно.

***

Это было необычно, но очень предсказуемо. Вот так: в первые же сутки после появления в моей жизни мальчишки, что смог меня заинтересовать, я повела себя несвойственно для своего же характера, но ожидаемо для ситуации в целом. Зачем интересоваться местом жительства, если не планируешь заглянуть в гости?

Нет, в гости заглядывать я не собиралась. Хотя бы потому, что не знала не то что номер квартиры – номер дома! Можно было, конечно, проявить настойчивость и напроситься в каждую предполагаемую квартиру, чтобы узнать, в ней ли живет Вадим… если, конечно, рука дотянется до звонка, а не онемеет в приливе страха. Но в самые важные моменты моей жизни наступают минуты необычайной невезучести. Если бы я начала поиски с первой квартиры первого дома, то в итоге оказалось бы, что Вадим живет в последней, причем третьего. Или наоборот.

Поэтому проситься в гости я не стала.

Зато решила совершить обход.

Ради этого мне пришлось встать не в девять или чуть позднее, как обычно происходило на каникулах, а в семь. Я еле разлепила глаза и кое-как нашла в себе силы дойти до будильника. Но потом вспомнила, зачем я все это делаю, и мотивация возросла. Чуть-чуть.

На кухне сидел папа. В одной руке он держал книгу, по которой увлеченно скользил глазами, в другой – чашку с кофе, за какие-то заслуги презентованную директором школы, где он работал. Причем в тот момент, когда я выглянула в коридор, из которого была видна кухня, папа пытался поправить сползшие на нос очки. Так как рукой с книгой он сделать это не мог – как оторваться от интересного повествования? – папа делал это рукой с кофе. Очки вернулись на место, зато чуть наклонилась вбок чашка, и из нее на страницу книги упала пара темных капель.

Папа тяжело вздохнул, поставил кофе на стол, взял салфетку из ажурной салфетницы, которую им с мамой на годовщину свадьбы подарила бабушка, и принялся осторожно оттирать следы увлекательного чтения.

Успех, видимо, никак не желал приходить, потому что папа секунд через двадцать покачал головой. А потом вдруг поднял взгляд – и увидел меня.

– Лена? – удивился он. – Ты почему проснулась?

– По будильнику, – ответила я, горестно вздыхая. Знаю, это был не тот ответ, что желал услышать папа. Но не могла же я тогда признаться ему во всем?

Я, может, смогла бы рассказать о своих мыслях маме. Но две недели назад она уехала в санаторий, отдыхать. Мама бы меня точно поняла. А вот папа… Тогда мне казалось, что для него, учителя литературы, порой главными становятся проблемы вымышленных персонажей, а не людей, которые его окружают.

– Извини, не услышал.

– Ничего, – я махнула рукой. – Он тихо прозвенел.

Да и разве важен какой-то будильник, если в вымышленном мире происходит нечто такое… Нечто более глобальное и важное?

– И все же, тебе куда-то нужно?

– Э-э… – я задумалась на пару секунд. Лгать я не любила никогда, но в тот момент, кажется, это был единственный выход. И тут меня осенило: – Мне нужно к восьми на школьный двор. Сегодня – наша с Катей очередь поливать клумбу класса. Пока солнце не слишком активное.

– Замечательно, – отец кивнул. – Ведь именно труд делает человека человеком. Кто же это сказал… Неважно. Будь готова к семи сорока, я тебя довезу.

Идея оказалась не такой уж гениальной. Школа располагалась не в противоположном конце города, но настолько же далеко от моего дома, сколько придется пройти до дома – предполагаемого – Вадима. То есть, мой путь увеличился в два раза. И это значило, что я могу не успеть.

– Спасибо, пап, но… мы с Катей договорились…

– Она ведь в соседнем доме живет? – прервал меня папа. Я кивнула. – Тогда она сможет поехать вместе с нами. Мы подождем, пока она выйдет во двор, и поедем вместе. Как идея?

Замечательная. Особенно если вспомнить, что на самом деле наша с Катей очередь была несколько дней назад и теперь наступит только через месяц. И я бы даже уговорила Катю притвориться ранней птицей и спасти меня, но Катя позавчера уехала гостить к бабушке и сама не знала, когда вернется.

Все складывалось не самым удачным образом, однако за те пару секунд, что я раздумывала над ответом, зазвонил наш телефон. Я вздрогнула и, не дожидаясь, пока папа вылезет из-за стола, пошла отвечать

– Слушаю, – произнесла я, сняв трубку.

– Это квартира Литвиновых? – уточнил собранный мужской голос.

– Да, вы попали по адресу. Кого-то позвать?

– А кто говорит? – несколько растерялся он.

– Подождите минутку, – отозвалась я, откладывая трубку на тумбу, где стоял телефон. Заглянула в кухню и произнесла: – Пап, там, наверное, тебя.

О чем они разговаривали, я не слышала. Но после этой беседы папа стал донельзя воодушевленным. Он ходил по квартире, напевая что-то себе под нос – таким я его вообще не помнила. А потом поцеловал меня на прощание в лоб и уехал, когда минут было только тридцать пять, совсем забыв о предложении подвезти нас с Катей.

С одной стороны, я обрадовалась этой его забывчивости. Но с другой… Меня не покидали сомнения: что там ему рассказали такое, что папа настолько вдохновился?

В тот момент я даже предположить ничего не могла.

Папа сам рассказал об этом, но чуть позже. И я тоже пока предпочту об этом не вспоминать.

В доме не осталось никого живого: ни людей, ни зверей, которых у нас никогда и не было из-за папиной аллергии. Поэтому моим передвижениям никто не мешал. Я раз десять прошла туда-обратно по длинному коридору, соединяющему все комнаты. Немного поговорила вслух сама с собой. А потом, когда на настенных часах в зале минутная стрелка уже преодолела восьмерку, поняла, что медлить больше нельзя, и полезла на балкон.

Там стоял он: покрытый пылью по всей поверхности и ржавчиной на металлическом руле. Зато шины были накачанными: пару недель назад приходил папин друг специально, чтобы подкачать их. Правда, после этого я на велосипеде ещё ни разу не ездила. Я вообще не очень любила велосипеды, кататься научилась только год назад – до этого новенький велосипед два года стоял на балконе – и пока не спешила овладевать этим искусством вновь.

Но тогда меня вынудил случай.

И я, еле-еле стряхнув слой пыли с руля и сидения, вытащила велосипед с балкона, прокатила по кухонному линолеуму и коридору и остановилась в прихожей. Вернулась к себе в комнату и быстро скидала в рюкзак все самое необходимое: связку ключей, кошелек с несколькими монетками и серую кнопочную «Нокию», что мне подарили на день рождения. Не компьютер, конечно, но даже это мне было в радость. Я могла звонить и играть в змейку; что ещё надо было в тринадцать лет?

Велосипед. Тогда мне очень пригодился велосипед, пусть за прошедшее после покупки время он стал мне маловатым.

С шестого на первый этаж пришлось спускать его в лифте, после – осторожно катить его по лестничному пролету.

Пискнула подъездная дверь, я оказалась на улице. Докатила велосипед до тротуара, боязливо села на него и попыталась поехать. Первая попытка закончилась неудачно: я затормозила спустя метра два, боясь свалиться. Зато во второй раз все прошло лучше: пусть я ещё неустойчиво держалась, и руль болтался из стороны в сторону, и проезжать мимо людей я боялась, потому что могла их сбить, – но я ехала вперед. Добралась, скрипя спицами, до парка и повернула к трем серым многоэтажкам.

Тяжело дыша из-за усталости, я смотрела вокруг, когда объезжала их по окружности. Город не пустовал: постепенно в нем появлялось все больше людей. Начинало припекать солнце, грелся серый асфальт под колесами. Я сделала круга три, пожалуй, у этих домов, но среди покинувших их людей не было ни одного, который хотя бы отдаленно напоминал мне Вадима.

Когда время приблизилось к девяти, я сдалась. Наверное, я и в самом деле вышла слишком рано. И вообще нужно было идти пешком, это не настолько энергозатратно. Но я подумала, что на велосипеде лучше всего будет кататься именно утром, забыв о том, что мы с Вадимом встретились во время обеда. И самонадеянно решила, что смогу составить ему компанию – ведь вчера он ехал один.

Он – один. И я – сама по себе. Так почему же я, запыхавшись, ездила вокруг тех несчастных трех домов, дожидаясь Вадима?.. Возможно, он вообще указывал не на них, а на дома за ними. И тот островок, что я очертила велосипедом – лишь одна сотая того, что я должна проехать?

Я смотрела на окна, желая разглядеть в них нужный мне силуэт. Не разглядела. И сдалась. Когда до десяти утра осталось минут двадцать, вскочила на велосипед, намереваясь уехать отсюда. И даже уехала на несколько метров… Но потом меня окликнули.

Не я – меня.

Я выставила ноги по сторонам, забыв, как надо тормозить. Благо, не сильно разогналась, иначе запросто бы свалилась. Спрыгнула, стукнувшись ногой о раму. Обернулась, чувствуя дрожь в коленях.

Я не могу сказать, что это был очень знакомый голос. Но могу сказать, что он был желанный. Я приехала сюда, чтобы услышать его. И я его услышала, хотя и очень боялась, наконец, нормально повернуться и посмотреть глаза в глаза тому, кто меня звал.

– Лена? – повторил он. Вадим.

– Да?

Я глубоко вдохнула, а потом все же подняла глаза. Это действительно был Вадим. И он меня узнал. Узнал! Значит, моя смелость не истратилась даром!

– Привет, – произнес он.

В тот день на Вадиме были камуфляжные шорты, красная футболка и зеленая бандана, убравшая с лица волнистые волосы и открывшая высокий лоб.

Он был таким красивым, а я такой глупенькой, что на моем лице сама собой расцвела улыбка. Но уже через секунду я спохватилась и произнесла:

– Привет. Куда-то едешь?

– Вообще, – отозвался он, поправляя рукав футболки, – я увидел тебя и…

– И? – уточнила я.

Сердце бешено застучало.

– И велосипед.

Я рассмеялась. Вадим улыбнулся – на его щеках появились милейшие ямочки – и быстро закончил:

– Поэтому я у тебя хотел спросить, куда едешь ты. Представляешь, только глаза открыл, посмотрел в окно, а там ты стоишь. Еле успел. Так что?

– Ага… – протянула я. Только бы не выдать себя! Но все это так грело душу, что очень хотелось улыбаться. – Меня попросили… Папа. Отвезти. То есть наоборот. Привезти. Купить и привезти лейку, – выкрутилась я, вспомнив об утреннем происшествии.

– Что же… – протянул Вадим. – Если ты не против, я сгоняю с тобой. Но где у вас тут поблизости хозяйственные магазины?

Он подошел к делу основательно, и это очень меня порадовало.

Вадим хотел помочь. Помочь – мне! Такой приятный парень сам вызвался оказать эту помощь!..

Я огляделась вокруг – почему-то расположение всех хозяйственных магазинов вылетело из головы. Спустя секунд десять вспомнила только самый большой, и мне ничего не оставалось, как назвать именно его.

– В центре? – уточнил Вадим растерянно. Я покраснела и опустила голову, но уже через мгновение Вадим произнес: – А, все время забываю, какой у вас город маленький…

– Нормальненький, – не вытерпела я. В нашем городе на тот момент жило около ста тысяч жителей. – А ты из миллионника, что ли?

– Ага, – и Вадим назвал крупный город, расположенный часах в шести езды. Я покачала головой. Городской житель, ничего не скажешь! – Но у вас тут красивее. И воздух менее плотный. Так что, едем?

Я кивнула. И, пока забиралась на велосипед, Вадим успел меня окликнуть:

– Лена?

– Да?

– А ты где живешь?

Я махнула рукой на микрорайон, расположенный за полем, что отделял мой дом от дома Вадима.

Он чуть прищурился и уточнил:

– А если точнее?

– Что, в гости придешь? – не вытерпела я.

– А может и приду! – отозвался Вадим.

Я фыркнула и продиктовала улицу, дом и квартиру.

– Жду. Только у нас к чаю ничего нет.

– Да у нас тоже в принципе… – протянул Вадим. – Поэтому, наверное, я и не позавтракал… А продуктовые у вас какие-нибудь в центре имеются?

– Конечно! – отозвалась я. Вадима стало жалко. А за себя по-глупому приятно. Голодный выбежал из дома!.. А все ради встречи со мной. – Так что едем, – повторила я его фразу. И гордо села на велосипед.

И мы поехали.

Поехали странно. Хотя бы потому, что я показывала дорогу и очень боялась свернуть не туда, хотя поворотов на нашем пути было всего два. Сначала мы долго – аж минут пять, наверное, – ехали по прямой. Я спереди, бурчащий что-то Вадим – сзади. Потом повернули направо и снова ползли по прямой. Потом стали искать пешеходный переход, потому что я вдруг забыла, где он находится. Все-таки нашли и, повернув налево, благополучно добрались до нашего центра: нескольких торговых зданий, стоящих друг напротив друга.

Продуктовый, в который обычно ходили мы с семьей, располагался на нашей стороне, в него мы сначала и сходили. Вадим купил вафельный рожок себе и мне тоже, как бы я не отказывалась, и спрятал их в рюкзак. Мы вновь перешли дорогу – благо, тут пешеходный переход был один, заметный за километр, и пошли в хозяйственный магазин.

Тех тридцати семи с половиной рублей, что оказались у меня с собой, на лейку, даже самую маленькую, не хватило. Вадим раз пять проверил ценники, раз пять же почесав за ухом – бандану он к тому времени снял, и потом все-таки заметил, впрочем, не пытаясь укорить меня:

– По-моему, ты не рассчитала ресурсы.

– Возможно, – согласилась я легко.

– Ты не переживаешь по этому поводу? – удивился Вадим.

– Нет. А должна?

– Ну не знаю, – он пожал плечами. – Обычно все девочки, с которыми я знаком, переживают по любому поводу. А ты вот нет.

– Подумаешь – лейка… – протянула я, краснея, и отвернулась в сторону.

Вадим неожиданно спросил:

– Ты вообще за лейкой ехала? Ленка-лейка, – он хмыкнул.

– И вот не надо мной издеваться…. – заметила, отворачиваясь еще больше.

Но Вадим взял меня за запястье и легко потянул на себя.

В то время мы с ним были одинакового роста. Я – метр шестьдесят пять, и он примерно столько же. Вот только я за то время, что прошло после всего этого, совсем не выросла, а Вадим… Я послушно повернулась – то ли от неожиданности, то ли от того, что действительно хотела повернуться, – и мы встретились взглядом.

Глаза у него были карими, с зелеными крупицами возле зрачка. Наверное, они совсем-совсем зеленые под определенным углом. Вот у меня – только серые, как ни крути, и тогда были, и сейчас.

– Ответ, – то ли попросил, то ли приказал он.

– Не шантажируй, – я чуть наклонила голову. Вадим скопировал мое движение – теперь и он, и я стояли, как попугайчики, и заметил:

– Это не шантаж.

– Что же это тогда?

На самом деле, тринадцать лет – странный возраст. Ты уже не ребенок, чтобы все окружающие были для тебя только друзьями и никем большим. Но и не взрослый, чтобы ввязываться в отношения.

Но если ты любишь?..

До тринадцати лет я любила только маму, папу, собачек и кошечек, которых у меня никогда и не было, а ещё вышивать крестиком и смотреть телевизор вопреки словам папы.

Тринадцать мне исполнилось за четыре месяца до того, как я повстречалась с Вадимом.

Мимо нас прошла работница магазина, – я повернулась в ее сторону и заметила недовольное выражение лица. Осторожно освободила свое запястье от хватки Вадима и нелепо ему улыбнулась.

– Здорово будет, если сейчас наши велики угонят?

– Что? – переспросил он, погруженный в свои мысли.

– Говорю, что идти надо. Проверим, как там велики. Ладно ещё мой… – продолжала рассуждать я, когда мы уже двинулись к выходу, так ничего и не купив. Интересно, папа очень разозлится из-за отсутствия лейки, которая ему была гипотетически нужна? – Но вот твой, такой красивый…

Вадим нахмурился. Велосипедом он наверняка дорожил. И все то время, что мы были в продуктовым, поглядывал в окошко, где стояли наши с ним велосипеды, прислоненные друг к другу. А сейчас вот увлекся разглядыванием леек.

Не знаю насчет Вадима, но внутри меня с каждой секундой паника только нарастала. И к тому времени, когда мы добрались до выхода, я уже чувствовала, что начинаю дергаться.

Вадим толкнул дверь, и мы оказались снаружи.

Верно говорят, что язык мой – мой враг. Порой я могу ляпнуть нечто такое, ужасно несуразное, что сразу же находит воплощение в реальности. И сейчас, замерев, мы с Вадимом наблюдали за тем, как какой-то мальчишка лет восьми, усевшись на черный прекрасный велосипед – ясно, что не мой, пытается по-быстрому смотаться.

Это просто он ещё не знает, что мы здесь…

Вадим опомнился первым.

Он сорвался с места, сбежал со ступенек и помчался спасать велосипед. Мальчишка, завидев преследователей, сорвался с места и усердно закрутил педали. Не догонит, ух, не догонит!.. Уже через секунду, очнувшаяся, я бросила Вадиму в спину:

– Хватай мой!

Вадим понял все правильно и направился к моему велосипеду. Я рассудила так: на одном велосипеде за другим угнаться будет быстрее. Но учесть особенности велосипедов забыла. Вадим подхватил мой велик, запрыгнул, поехал, едва не врезаясь коленями в руль. Ха, думал, это так просто?..

И все вроде бы стало хорошо. Расстояние между преследователем и угонщиком стало сокращаться.

А потом впереди показался резкий поворот и – я ясно это видела – Вадим сжал правую руку, чтобы использовать ручной тормоз и немного замедлиться перед поворотом.

Но никакого ручного тормоза у меня не было.

Поэтому Вадим не затормозил. Следовательно, и не повернул. А упал на зеленый газон. Раздался грохот. Я ахнула и ринулась к нему. Мальчишка-угонщик, заслышав грохот, решил обернуться и посмотреть, что же там происходит. Обернулся, посмотрел. Но не справился с управлением и тоже упал.

Наверное, это было смешно, но мне хотелось только ахать.

Мальчишка громко заревел: он был маленький, а велосипед, упавший сверху, большой и массивный. А Вадим уже почти выкарабкался… Поэтому я поменяла вектор: бросилась к неопытному угонщику.

– Вылезай, – пробормотала, протягивая ребенку руку. Он поднял рыжую голову и взглянул на меня заплаканными глазами. Но руку все-таки взял.

Выбрался, потер ударенные локти.

– Как себя чувствуешь? – спросила участливо.

– Нормально, – он шмыгнул носом. – Только не бейте, тетя.

– Какая ж я тебе тетя? – возмутилась я, никак не отреагировав на слова про побои.

Справа кто-то прикатился. Или не кто-то. Это был Вадим, и он смотрел на мальчишку куда более хмуро, чем я.

– Ну и что же подвигло тебя на такой поступок?

Я повернулась к нему и уточнила обеспокоенно:

– А ты как?

– В порядке, – отмахнулся Вадим. – Честно говоря, я думал, что сначала ты подойдешь ко мне.

– Тебя спасать?

– Свой велосипед…

– Если честно, сначала я и хотела подойти к тебе… – начала объясняться я. – Но не затем, чтобы спасти велосипед, а…

– О-о-ой, замутило что-то-о-о, – протянул мальчишка, прерывая наши разговоры. Он покраснел, прислонил ладони к щекам.

– Господи! – воскликнула я. Схватила его за плечи. Вроде бы, ребенок не собирался падать. Но это только вроде бы. А если упадет? Что-нибудь ещё расшибет себе?

Мальчик дернулся. Похоже, я задела за больное место, оставленное велосипедом Вадима.

Я повернулась к своему спутнику и спросила:

– Может, отведем его к кому-нибудь? Тут до больницы не так уж далеко…

Я вопросительно взглянула на него, чуть ослабив хватку. Вадим в ответ посмотрел на меня.

Через секунду я ощутила легкость. Руки, больше ничего не касаясь, бессильно опустились вниз. Я удивленно повернулась в сторону мальчика. Неужели упал? Но ведь грохота не было…

Как и мальчишки. Он сорвался с места и уже бежал вперед. Резко похорошело, видимо. Улепетывал он резво. Видимо, у молодых все заживает быстро. Даже мгновенно.

– Пусть бежит, – сказал Вадим мне в спину.

– Конечно, пусть, – пробормотала я, – я же за ним не побегу. Как и ты, покалеченный….

И все равно чувство, что меня обманули, никуда не ушло.

– Пф, – отозвался он. – Я каждый день с велосипеда десять раз падаю. Ладно, падал раньше, сейчас чуть поменьше, но… такова уж она, участь велосипедиста.

Я фыркнула и, не выдержав, рассмеялась.

Напряжение стало меня покидать, хотя, и вправду, ситуация заставила понервничать.

Мальчишка вдруг остановился и на этот раз не из-за шума. Навстречу ему шел мужчина в широком пиджаке – или широкими были его плечи – с такими же рыжими волосами, как у нашего недавнего знакомого.

Сейчас ребенку было уже не до нас.

Вадим, поставив мой велик на подножку, поднял с земли свой, бережно отмахнул невидимые травинки, чуть надавил на сиденье, покрутил руль, наклонился, чтобы посмотреть на спицы. Что сделала я? Ну… Быстро взглянула на свой транспорт и поняла, что пополам он не сломан. Значит, доеду.

Когда осмотры – и Вадима, и мой, – были закончены, он взглянул на меня и вдруг предложил:

– Может, чаю?

– А?

– Чай, – пояснил Вадим. – Такой напиток.

– Я знаю… – протянула задумчиво. – А причем тут он?

– Пить.

– Что пить?

– Не могу понять, – Вадим взлохматил длинную челку. – Ты издеваешься или серьезно. По-моему, из нас двоих в последнее время головой ударялся я.

– А я по жизни – того, – пояснила миролюбиво. – Ну давай выпьем. Только где его взять? У тебя с собой термос? – засомневалась я.

– Ага, пятилитровый…

– Теперь издеваешься ты.

– Эх, Лейка, – он покачал головой. – Объясняю. У меня такое предложение. Мы можем ещё немного покататься, а потом… ладно, я официально приглашаю тебя в гости.

– Официально? – я фыркнула. – Ты бы лучше отдохнул… – Я перевела взгляд на его ноги и ахнула.

– Что такое? – уточнил Вадим обеспокоенно. И тоже посмотрел вниз. Голень правой ноги была в точках крови – видимо, он содрал верхний слой кожи, когда летел с велосипеда, а на второй наливался фиолетовый синяк. Даже не синяк, а целая галактика. – А, – отмахнулся он. – Пустяки.

– Господи…

– Говорю же, у меня такое каждый день, – повторил Вадим, но я ему не поверила. И через секунду заметила кровь на лбу и едва ли не схватилась за сердце.

– Что ещё? – вздохнул он.

Я сглотнула ком, застрявший в горле, и ответила:

– Ты пробил себе голову.

Вадим коснулся того самого места, где была кровь, как будто знал, где он именно себе ее пробил, и заметил:

– Ну у тебя и фантазия, Ленка. Вообще-то это не голова.

– А что тогда?

Нервно хихикнула.

Вадим молча показал мне руку с окровавленным пальцем.

Я сделала глубокий вдох и призналась:

– Я сейчас тебя побью, честное слово, хотя мы с тобой знакомы только сутки. Ты весь в ранениях и говоришь, что это пустяк! Надо обработать, вдруг инфекция? Что же это за безалаберность такая? – Возможно, сейчас я была похожа на мою маму, которая частенько выговаривала мне подобное, но промолчать я не смогла. – Так что мы сейчас действительно идем к тебе в гости, но не чаи пить.

– Лена-а-а… – попробовал что-то сказать он.

– А обрабатывать твои ранения. – И добавила жалостливо: – Почему ты не думаешь о своем здоровье?..

– У меня мама медик, поэтому о моем здоровье думает она.

– Но сейчас ее рядом нет.

– Правильно, она на работе…

– Поэтому тебе придется задуматься о себе самому, – припечатал я. – Ты сможешь ехать? Или лучше пойдем? А перекись у вас есть дома?

– Смогу, поедем, есть, – отрапортовал он. – Лена?

– Что? – уточнила я, поднимая голову от велосипеда, на который собиралась залезть.

– У тебя глаза красивые. Ну, когда ты злишься, – признался он.

– Я не злюсь, а беспокоюсь.

– Тогда еще красивее, – согласился Вадим.

На это отвечать я уже не стала: лишь кивнула. И мы поехали. Говоря «мы», я имею в виду и Вадима, который сел на велосипед вопреки моим протестам.