Читать книгу Арийские корни Руси. Предки русских в Древнем мире - Анатолий Абрашкин - Страница 4

За Кощеем Бессмертным утвердилась слава демонического героя. Он олицетворяет беду, грозящую героям сказки, и традиционно считается носителем зла, эдаким чертом. Но, как и Баба-Яга, Кощей не так прост, как кажется. Начнем с того, что он является хранителем космического яйца, которое находится в утке, а та вместе с зайцем в железном сундуке под зеленым дубом в море-океане, на острове Буяне. Заветное яйцо зарыто под корнями Мирового древа, места обитания Великой богини. Сама она, являясь в сказке в образе утки, оберегает свое священное сокровище и борется до последнего, пытаясь спасти его. В Кощее, таким образом, следует видеть, прежде всего, спутника Великой богини, ее верного слугу (жреца и супруга!), жизнью (вернее, даже бессмертием, что неизмеримо дороже!) расплачивающегося за свою преданность ей.

В сказках Кощей играет роль скупого хранителя богатств и похитителя красавиц. Этим своим поведением он напоминает Змея, иногда они даже заменяют друг друга в разных вариантах одной и той же сказки. Змей – очень древний мифологический символ, и его поведение не исчерпывается только злыми деяниями.

Точно так же слава отрицательного героя закрепилась за Кощеем лишь в относительно недавние времена.

Но, может быть, первичный смысл образа Кощея откроет его имя? В старославянских памятниках слово кощь, когить попадается исключительно в значении «сухой, тощий, худой телом» и очевидно стоит в ближайшем родстве со словом «кость». В русском языке слова «окостенеть» и «умереть» – синонимы, поэтому при экранизациях сказок или в иллюстрациях к ним Кощея часто изображают в виде скелета (символа смерти). Однако в самих сказках Кощей никого не убивает, наоборот, расправляются с ним и его приближенными. Более того, прозвище Бессмертный указывает, что в нем заключено некое жизненное начало, противостоящее тлену и погибели. Важно напомнить также, что Змей, с которым неизменно сопоставляют Кощея, служит символом мужского оплодотворяющего начала. Общеизвестна и страсть сказочных Змеев к юным красавицам (девственницам), умыкаемым ими то из-под родительского крова, то со свадебного пира. Игла, которую находит Иван в Кощеевом яйце, символизирует его жизнестроительные силы, это иносказательный образ детородного органа. Переламывание иглы означает утрату Кощеем способности порождать новые жизни, а если шире, то и право выступать в качестве божества плодородия. Поступок Ивана полностью аналогичен действию Кроноса, оскопившего своего отца Урана, чтобы пресечь его бесконечную плодовитость. Выставлять Кощея только демоном загробного мира, несущим миру смерть, – неправильно. Таким его, и то не в полной мере, сделала позднейшая традиция. В силу этого и этимологическая параллель Кощей – кость дает лишь частичное понимание того изначального смысла, который вкладывался в имя нашего мифологического персонажа.

Существует также версия, согласно которой имя Кощей заимствовано у тюрков и переводится как «пленник, узник, раб». Здесь исследователей пленило хорошее звуковое согласие слов из разных языков. Но образ Кощея как хранителя космического яйца и защитника Великой богини возник задолго до того, как начались какие бы то ни было контакты русских с тюрками (первые века нашей эры). Ошибка во времени в данном случае исчисляется даже не веками, а тысячелетиями. Кощей – один из наиболее древних наших мифологических персонажей, и корни его имени следует искать в словарях индоевропейских языков. Что же до значения имени в тюркском переводе, то оно отражает лишь один сказочный эпизод, когда Кощей томился в чулане у Марьи Моревны. Никто кроме нее (и об этом подробнее чуть ниже) не смог пленить его или заставить служить себе, поэтому производить слово «Кощей» от «пленника, узника, раба» неоправданно. Другое дело, что в эпоху столкновений с тюрками попадание в плен (т. е. в рабство) для русского человека было равносильно встрече со смертью, которую в те времена олицетворял для них повелитель царства мертвых – Кощей.

Итак, происхождение слова «Кощей» загадочно, если не сказать таинственно. «Лобовые» (чисто лингвистические) методы анализа дают очевидный сбой, поэтому стоит пофантазировать, а как выглядел Кощей в своем первозданном виде. О Кощее известно, что он летает. В сказочных текстах полеты не редкость: летают и ковры-самолеты, и корабли, и даже рожденные ползать змеи. Но в природе летают только птицы! Не забудем, что древнейшим символом Великой богини была именно птица. Так не мыслился ли и ее хранитель изначально в птичьем облике? Разве не птица-самец должен оберегать яйцо, снесенное птицедевой? Конечно он, ее супруг, и сторожит плод своей любви. Иначе и быть не может, иначе вся история с магическим яйцом, зарытым где-то у черта на куличках, превращается в полную бессмыслицу, которая не пережила бы и двух-трех поколений. Мифы, рожденные много веков назад, можно сравнить со светом, приходящим от далеких звезд. Тысячи лет он странствовал в космической пустыне, но в конце концов был увиден и запечатлен людьми. И теперь дело за малым – описать историю путешествия светового луча.

Но вернемся к разговору об имени нашего героя и возьмем, как говорится, быка за рога. Русские называют петуха еще кочетом или кочем. Слова «кочет» (слышится «кочт») и «коч» созвучны имени «Кош», которое присутствует в сказках и породило более поздний, ставший общеупотребительным вариант «Кощей». В основе всех этих слов лежит форма «Ко-» – характерный звук, который издают петухи и куры. От нее произошли слова «коко» – яйцо, «кокошь» – курица, наседка, «кокотать», т. е. кудахтать. Имена Кочет, Кош, Кощей тоже родственны им. В связи с этим напрашиваются объяснительные параллели: Кочет – тот, кто кокочет, Кош – тот, чья жена кокошь, а Кощей – кокоший (наседкин) муж. Самцы молчаливее своих подруг, поэтому в их именах присутствует только одно «ко».

Народная сказка приписывает Кощею обладание гуслями-самогудами, которые так искусно играют, что каждый невольно заслушается их до смерти. Но что это за инструмент, который играет сам по себе? Может быть, это просто поэтическая метафора песен вещих птиц, к числу которых относится и петух? Ведь слово «петух» произошло от глагола «петь», а самого петуха называют еще пивень, то есть поющий.

В народных верованиях славян петух – птица, способная противостоять нечистой силе и в то же время наделяемая демоническими свойствами. У украинцев демонический петух называется «царик». Он начинает петь еще в яйце, а когда вырастает, то становится самым почитаемым петухом в округе. Он первым поет в полночь, и его боится дьявол. «Царика» нельзя резать. В Сербии верят, что петух может быть «змеем». Такой петух отличается необыкновенной силой. При приближении градоносной тучи он забивается под порог и там оставляет тело, а его дух идет бороться с халами (мифическими существами – душами самоубийц, которые водят тучи). Существует поверье, что петуха нельзя долго держать в хозяйстве. Сербы ежегодно в день Ильи-пророка колют на пороге старого петуха и заводят нового. По их представлениям, старый петух может навлечь на хозяина смерть или превратиться в демоническое существо. У всех славян считается, что старый петух, проживший три, пять, семь или девять лет, снесет маленькое яйцо. Из этого яйца может вывестись демоническое существо («хованец-годованец», «огненный змей», «василиск» и др.), принимающее вид огня, искры, кота, маленького человечка или цыпленка. Это существо нечистое. Оно исполняет желание хозяина, но через три года забирает его душу. В некоторых местах считали, что петух загребает свое яйцо в навоз, и из него вылупляется демонический змей. Эти примеры убедительно доказывают возможность перевоплощения Кощея-кочета в демонического Змея.

В былине «Иван Годинович» упоминается отчество Кощея – Трипетович. Оно «еще не подвергалось толкованию» (Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси) и выглядит совершенно неприступным для анализа. В нашей интерпретации Трипетович – значит Трипетухович или третий Петухович (третий цыпленок у своих родителей). Таким образом, отчество Кощея свидетельствует, что он потомок Кочета. Но какой смысл имеет корень «три»?

На Руси вплоть до начала XX века праздновался загадочный и таинственный для современных исследователей праздник «троецыплятницы». Опишем вкратце его, следуя материалам, собранным выдающимся русским этнографом Д.К. Зелениным (1878–1954) в статье «Троецыплятница». Троецыплятницей называют курицу, выводившую цыплят три раза. Хозяйка дома, в котором задумали праздновать «троецыплятницу», сначала делает сбор в кругу своих родных и знакомых; последние дают солод, муку, хмель и крупы. По окончании сбора хозяйка заблаговременно готовит пиво. Кушанья делаются уже общими силами. Приготовлением кур-троецыплятниц занимаются одни вдовы. Кроме них, никто другой, ни из мужчин, ни из женщин, не должен касаться этих кур. Только колоть их дают мальчику не старше 9 лет.

В назначенный день, после молебна, на котором бывают все приглашенные на праздник, устраивается обед. Сперва за стол усаживаются одни мужчины, им подается вино и пиво и все кушанья за исключением троецыплятницы, которую, согласно традиции, должны есть одни женщины. Отобедав, мужчины вскоре уходят, женщины же, оставшись одни, высылают из комнаты девиц и детей и запирают двери. Потом, затеплив пред иконами свечу и помолившись Богу, садятся кушать за два стола: за первый – старые, а за другой – молодые женщины, и с благоговением продолжают свою трапезу, не употребляя во время нее ни вина, ни пива. За первым столом занимает первое место, обыкновенно, старшая летами, по преимуществу вдова. Она, отломив голову троецыплятницы, передает ее другим, а те друг другу, ломая на части руками, так как, по их мнению, грех употреблять в то время ножи и вилки. После окончания трапезы старшая летами, собрав кости троецыплятниц и положив их в чистый сосуд, ставит его с благоговением на свою голову и проносит его по комнате взад и вперед. После нее этот ритуал исполняет каждая из присутствующих женщин. По окончании обряда хозяйка вынимает кости из сосуда, заворачивает их в скатерть и прячет. В этот же день вечером, тайно от других, хозяйка пускает скатерть с костями в воду, если поблизости есть река или пруд. Если же рядом нет водоемов, то эти остатки скрываются в поле или в лесу, и обязательно без свидетелей, чем подчеркивается священность захоронения. На другой день гости собираются вторично, нарочито уже для угощения, принося приготовленные дома кушанья. Тогда пьют пиво и вино и веселятся, кто как может, по своему обыкновению. Так заканчивается этот обряд, который справляется непременно осенью и которому приписывается какая-то чудодейственная сила.

Троецыплятница является символическим изображением Великой богини, одним из древнейших воплощений Бабы-Яги (не забудем о необыкновенном расположении ее жилища, выдающем ее родство с курицей). Ритуальное поедание троецыплятницы сродни более позднему по происхождению обряду похорон божества плодородия (у славян в этой роли выступали Кострома, Марена, Ярила и др.). Их соломенные чучела сжигали или разрывали на части, но считалось, что позже они обязательно воскреснут, знаменуя неуничтожимость жизни. Этот ритуал был призван обеспечить плодородие. Близкие идеи, по всей видимости, лежали и в основе праздника «троецыплятницы». Петух и курица известны как символы плодородия. Петухов резали, чтобы приготовить ритуальное блюдо после окончания жатвы. После уборки зерновых сербы, например, закалывали петуха на гумне, его кровью окроплялось зерно, которое первым бросали в землю при севе. Курица, трижды выведшая цыплят (тройка – магическое число), считалась в значительной степени уже истощившей свои плодоносные силы, чтобы рождать здоровое и сильное потомство, и потому обрекалась на заклание. Служительницами Великой богини в данном обряде выступают вдовые женщины («весталки» поневоле) и юный мальчик, которые (в силу разных обстоятельств) также не могут олицетворять плодородие. Но как Марена и Кострома, троецыплятница в будущем должна воскреснуть, правда, уже в другом облике. Не случайно ее поедают без использования режущих и колющих предметов, чтобы не повредить косточек. Кстати, не отсюда ли происходит обычай есть курицу руками? В русских сказках распространен сюжет, когда косточки съеденного животного, зарытые где-нибудь в заветном месте, порождают через некоторое время новую жизнь. Продолжать божественную (жизненную) линию троецыплятницы должен был последний в ее роду, то есть рожденный третьим цыпленок (обратим внимание, что в сказках все запредельные задачи удается решить именно третьему сыну). Его потомку Трипетовичу надлежит хранить плодоносные силы природы, что, собственно, и делает Кощей в роли стража символического яйца жизни.

Подтверждением такому истолкованию служит сказка «Марья Моревна» из сборника Афанасьева. В ней Кощей и Иван-царевич сражаются за право быть возлюбленным Марьи Моревны. В первый раз, когда Ивану удается вызволить суженую из плена, вещий конь Кощея говорит своему хозяину: «Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!» И после второй попытки увоза конь Кощея уверенно заявляет: «Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!» В тексте сказки обнаруживается интереснейшее обстоятельство: время пребывания Марьи Моревны на свободе совпадает по срокам с сезоном полевых сельскохозяйственных работ. «Сев. Рост колосьев. Жатва. Молотьба. Размол зерна. Выпечка хлеба и варка пива. Здесь с подробностью заклинания, перечисляющего все детали и все этапы, представлен полный годичный цикл древнего земледельца от весеннего сева до осеннего праздника урожая с его ритуальным пивом. Упомянуты тут и древнейшие злаки первых земледельцев: яровая пшеница и ячмень» (Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси). Сказочная Марья Моревна – это один из образов Великой богини, по-другому – Морены. На время холодов ее уносит и оберегает в своем дворце Кощей Трипетович, хранитель сил плодородия. Таков изначальный смысл мифа о Кощее и Марье Моревне. Повторимся: злодеем и повелителем царства мертвых Кощея сделала уже позднейшая традиция, попросту он уступил свое место верховного бога плодородия более молодому Ивану.

Важным культовым действием во время праздника «троецыплятницы» являются манипуляции с сосудом или горшком, в которые положены обглоданные косточки жертвенного животного. Женщины поочередно ставят его на голову и ходят с ним по комнате. В чем же состоит смысл этих магических действий? Тут самое время вспомнить, что у русских роль оберега домашней птицы выполняли камешки со сквозными отверстиями, горшок, кринка или глиняный рукомойник без дна и т. д. Он назывался Куриный бог и помещался обычно в курятнике около насеста или над ним. Делалось это, чтобы куры хорошо неслись и были целы. Горшок с останками троецыплятницы выступает в рассматриваемом обряде в качестве Куриного бога. Наличие отверстия у предметов, символизировавших этот оберег, позволяет усматривать в нем женский эротический символ, что соответствует одной из его функций – способствовать плодоносности кур. С другой стороны, внешний вид кости чрезвычайно схож с эректированным фаллосом, поэтому помещение куриных (неразломанных!) косточек в горшок символизировало акт оплодотворения Великой богини, будущее сексуальное действие, которое послужит зарождению новой жизни. Указывавшаяся ранее этимологическая параллель Кощей-кость дает нам дополнительное основание утверждать, что образ Кощея поминался в ходе обряда. Но почему женщины ставили сосуд с костями на голову? Эта деталь обряда опять-таки не случайна.

Религиозные воззрения на Руси требовали, чтобы замужняя женщина тщательно скрывала свои волосы от постороннего взора. Засветить волосом, т. е. показать постороннему хотя бы прядь своих волос, было для нее величайшим позором. Головными уборами замужней женщины служили покрывало, кичка, кокошник и др. Девичий головной убор отличается от них, главным образом, тем, что девушки не закрывают темени и открывают волосы. При этом они не прячут косу, которая свешивается на спину. Непокрытые волосы считают показателем девственности, и поэтому женщине, родившей ребенка, не полагается носить девичий головной убор. Покрытие головы, таким образом, символизировало переход женщины в новый период своей жизни, когда она становилась Матерью. Устанавливая ритуальный сосуд на голову, женщина имитировала первое надевание девушкой головного убора замужней женщины. Этим магическим приемом (символическим переживанием акта совокупления) она призывала к себе силы плодородия. Очень характерно, что женщина, поддерживающая сосуд, стоящий на голове, напоминала известные изображения Великой богини (в наскальных рисунках, в вышивках) с устремленными к небу руками. Этот обряд совершался в отсутствие мужчин, что свидетельствует о глубокой его древности. Он зародился во времена матриархата и подчеркивает приоритет женщины в воссоздании жизни. Однако манипуляции с костями (которые символизировали то, что в сказке целомудренно названо Кощеевой смертью) и горшком (Куриным богом) указывают, что сам акт творения, в отличие от первобытных эпох, уже не мыслился без участия мужчин.

Отчество Кощея созвучно имени одного из персонажей античной мифологии – Триптолема – сына элевсинского царя (Элевсин – город со знаменитым святилищем мистериального культа, расположенный в 22 км от Афин). Согласно древнегреческим мифам, богиня Деметра подарила Триптолему зерна для сева, деревянную соху и колесницу, запряженную змеями, и послала его учить людей во всем мире искусству земледелия. Деметра – богиня плодородия и земледелия, дочь Кроноса и Реи, сестра и супруга Зевса. Ее имя Деметра легко читается по-русски: Дий-матерь – божественная мать. В греческом же языке, чтобы расшифровать ее имя, следует изрядно потрудиться. Слово «Деметра» или «Матерь Де» обычно трактуют как мать-земля, отмечая возможность перехода слога «Де» в «Ге» и тем самым в имя богини земли Геи. Деметра добра к людям, прекрасна ликом, у нее волосы цвета спелой пшеницы. К этой богине древние греки взывали, чтобы удалась пахота и зерна вышли полновесными. Один из мифов рассказывает, что Деметра сочеталась в священном браке на трижды вспаханном поле с критским богом земледелия Иасионом. Непременная троичность ритуального акта невольно напоминает о троецыплятнице, – но не будем пока торопиться. В этой «истории» более интересно другое: в супруге Деметры нельзя не узнать божество плодородия из восточнославянской мифологии – Усеня. Он – ритуальный персонаж, связанный с началом весеннего солнечного цикла и возрастанием производительных сил природы. Имя этого бога присутствует в разного рода обрядовых, в том числе колядочных, песнях. Приведем одну из них: