Читать книгу Сейфула - Анатолий Агарков - Страница 4

Интересно, чего люди больше боятся – какой-то опасности или шага в неведомое? Может, трусость его удерживает? Может, слишком много думает и от того ничего не делает? Настанет ли день, когда мечту свою Сейфула сможет назвать предприятием?

И еще… Как вести себя с хозяином? Кашапов по опыту зоны знал – как очень важно занять в бараке и на работе то место в коллективном насесте, которое ты потянешь. Недобор случится – дерьма нахлебаешься, перебор – сломаешься, и опустят куда ниже того, что ты стоишь на самом деле.

Как вести себя с Ираклием? Как показать ему, что роль шестерки на побегушках не Сейфулы. Этот хитрый грузин, конечно же, постарается подмять его. Кашапов помнил, как поменялись лик и речь Ираклия буквально на глазах – до согласия остаться у него работать и после. Как льстил грузин и уговаривал сначала, и как потом высмеял его башкирское имя.

Если Сейфула возьмет правильный с ним тон, ему и жить будет легче, и легче он поймет Ираклия – чего тот стоит? и стоит ли его посвящать в свои планы добычи бабла?

Когда в харчевне послышались голоса – приехал Ираклий с новой дежурной сменой – Сейфула, выйдя из закутка, глядел уже весело, как будто внезапно освободившись от какого-то ужасного бремени, и дружелюбно окинул глазами присутствующих. Но даже и в эту минуту Кашапов отдаленно предчувствовал, что вся эта перемена к лучшему была наигранной, и наблюдательному человеку ее распознать несложно.

В харчевне в эту минуту посторонних не было. С Ираклием приехали повар Маруся и официантка Катя, похожая на цыганку, а ещё две вчерашние путаны. Было шумно – девчонки делились впечатлениями.

Сейфула не привык к суетливому выражению своих чувств, но сейчас его вдруг потянуло в народ. Что-то новое происходило в нем, и вместе с ним ощущалась какая-то жажда людей. Он так устал на зоне от недоверчивости, от сосредоточенной тоски своей и постоянного мрачного ожидания неприятностей, что сейчас ему хотелось хотя бы одну минуту побыть другим – улыбнуться приехавшим, показать, что он несказанно рад им, солнцу и новому рабочему дню.

Он все поглядывал на Ираклия и ждал приглашения начать разговор. Но тот как-то привычно и даже со скукой, а вместе с тем и с оттенком некоторого грузинского высокомерного пренебрежения разговаривал с Линой.

Несмотря на то, что ночью совсем не спал, Сейфула не ощущал в себе усталости – даже наоборот, какой-то подъем в душе обозначился. Точно нарыв на сердце его, набухавший долгих четыре года, вдруг прорвался – свобода, блин, свобода! Он свободен теперь от порядков лагерных, от пайки скудной, от людской подлости и собственной ненависти…

Шаг за шагом от тюремного КПП он набирался этого ощущения – остановка автобуса напротив проклятых ворот в ад, душный «ПАЗик», шумный Челябинск, электричка, Анюта, Ираклий, харчевня «Вдали от жён» – казались теперь ему не случайным набором событий, а предопределением его судьбы. Именно так! И отсюда решимость – немедленно поговорить с Ираклием по поводу его лагерных соображений, как делать деньги.

Конечно, осторожность подсказывает – семь раз отмерь, а уж потом режь. Но зачем же, он спрашивал ее, все произошедшее за эти два дня с ним произошло? В какой степени случайна встреча с Ираклием? Не сама ли Её Величество Фортуна свела их, произведя свое самое решительное и окончательное действие на всю дальнейшую его судьбу? Точно нарочно поджидали Сейфулу эта харчевня и ее хозяин.

…Было уже около девяти часов утра. Ася с Викой уехали на маршрутном автобусе. Вновь прибывшие девчонки приступили к своим обязанностям, а Ираклий все еще о чем-то разговаривал с Марусей, махнув рукой охраннику издали, справедливо полагая, что Кашапов от него никуда не денется. Но Сейфула всем существом своим в эту минуту как раз вдруг почувствовал, что у него совсем не осталось сомнений по поводу грузина-хозяина как компаньона в задуманном им предприятии.

Конечно, если учесть то, что такого случая он ждал долгих четыре года, то какие-то полчаса-час конечно не повлияют на успех замысла. Но Сейфула нервничал, в душе проклиная Марусю с Ираклием за их мелочные подсчеты жалких копеек – это в ту самую минуту, когда идет речь о деле на миллионы.

Кашапов на зоне стал суеверным. В каждом событии он склонен был видеть таинственность и присутствие каких-то особых влияний и совпадений. Дожидаясь внимания Ираклия, он попросил у новой официантки Кати чаю, сел к столу и крепко задумался. Странная мысль проклевывалась в его коротко остриженной голове, как цыпленок из скорлупы. Это очень здорово, что Ираклий – цыган грузинский или цыганский грузин: его связи и там, и там будут способствовать успеху дела.

Допив чай, он почти час просидел без движения. Между тем, Ираклий и Маруся сели в машину и куда-то уехали. И только тогда Сейфула догадался, что можно пойти и с наслаждением прилечь. Скоро крепкий, свинцовый сон налег на него, как придавил. Катя, вошедшая к нему в половине первого, едва разбудила:

– Обедать будете? Пока в зале пусто…

На столе было не густо – в смысле пищи второго срока.

– Клиентов мало было, – будто извиняясь, сказала Катя. – Есть суп вчерашний и борщ свежий, котлеты, сосиски, в гарнирах картошка и макароны. Говорите, что будете…

Кашапов попросил тарелку супа. За одним столом вновь собрались все обитатели харчевни.

– Знакомиться будем?

– Александр, – пробормотал Сейфула, придержав ложку у рта.

Путан новой смены звали Алия и Александрина. Похожие. Большие. Рыхловатые. С широкими лицами и обилием косметики. По лицам видно – глупые девки… Им поболтать было невтерпеж – узнать: откуда он? как попал сюда? женат ли? где семья?

Ну, и так далее…

А Сейфула, основательно расправляясь с супом, вел мучительную внутреннюю борьбу – что это? знамение судьбы? почему она вновь уводит от него Ираклия? может быть, это знак, что тот не стоит компаньонства?

Кашапов был практически готов все рассказать хозяину о своих замыслах, и сомнений не было несколько часов назад – а сейчас вот опять подкатили целою бездной мелочей. Вроде бы все предусмотрел, обезопасив себя, но Ираклий не Гаврик; это грузин и цыган в одной тарелке: продаст и купит, чтобы снова продать – такова их сущность.

М-да… Мысли, сомнения, тревоги… Как тут выдержать?

Плюнуть на все и оборваться к «ацухе», в остервенении на себя самого. А между тем, казалось бы, весь анализ союза с Ираклием, был закончен положительным решением еще утром. А в полдень опять пришли сомнения, в которых виновно его суеверие – как будто кто-то остерегал Сейфулу; тянул за руку с неестественной силой. Точно он пальцем попал в мясорубку, и его всего начал втягивать в расширяющееся жерло винт Архимеда.

Он вспомнил «ацуху» Гаврика и его наставления – мол, бизнес затеять несложно, гораздо труднее защитить его от воров. Предпринимателю более чем кому-либо необходимы рассудительность и осторожность6 деньги, когда они вдруг приходят, вызывают затмение рассудка и упадок воли.

Еще на зоне Сейфула решил, что лично его деньги никак не испортят, ибо он не будет тратить их на себя – каждую пришедшую копейку обратно в дело; а уж когда отойдет от дел, тогда можно и… позволить себе, что душа пожелает.

На свои волю и рассудок Сейфула надеялся очень крепко…

– Пойдем, Шурик, нас игноряют, – сказала Алия и поднялась.

Сейфула резко голову вскинул – Шуриком тоже иногда его называли; но не в этот раз. Путана по имени Александрина поднялась, бросив на него обиженный взгляд. Обе вышли из харчевни и отправились к беседке в углу стоянки, которая служила днем курилкой, а по ночам местом свиданий.

– Воображалы, – проворчала Катя и стала собирать со стола посуду. – С Викой проще дежурить. Вы познакомились?

– Она замечательная! – сказал Сейфула, вспомнив прозрачноглазого худого бесенка.

Он подумал, что, может быть, Катя спасет его от сомнений и мыслей – поднялся и принялся ей помогать собирать посуду и уносить ее в мойку.

– Ах, оставьте, не надо этого! – вспыхнуло краской ее смуглое чернобровое личико.

Действительно, нелепо… – опомнился Сейфула. – Сейчас она подумает, что я за ней собираюсь ухаживать!. Бросил свое занятие и вышел из харчевни. Клочки и обрывки каких-то мыслей так и кишели в его голове.

Ветра нет, солнце высоко, и духота кажется невыносимой, будто уж лето на дворе. А ведь всего-то апрель, и может охолонуть неожиданным заморозком, грозно прикрикнуть с неба: не расслабляйтесь, мол! Да и вон, в ольхах за шамилевской будкой мёрзнет ком снега, упрямо не желающий сдавать южноуральской весне… Хоть бы каплю дождя – пыль прибить. Она вместе с запахом асфальта и отработанных газов машин забивают глотку. Два беспрерывных потока машин катят туда-сюда – наверное, растаял снег на перевале – открылась трасса на всем протяжении. Ну, слава Богу – глядишь, и клиент повалит…

Ираклий приехал один в четвертом часу. На лице его сияло удовольствие.

– Ну, как ты? Поговорим?

Он пригласил Сейфулу к столу, предложил рюмку коньяку и сам с ним выпил – закусывали дольками лимона.

– Мне у тебя очень нравится, – сказал Кашапов. – Но это не то, на что я рассчитывал. Есть у меня кое-какие мыслишки, и хочу я теперь их тебе изложить.

– Как улучшить службу охраны? – Ираклий наплескал в рюмки еще коньяку. – Говори.

Но Сейфула повел речь совсем о другом.

– Род наш старинный и ведет свое начало от языческих шаманов Кашапов. Мне это дед Сейфула рассказывал. В честь него и меня назвали, хотя мама была шибко против.

– Ты мне решил историю вашего рода-племени рассказать? Зачем?

Сейфула пожал плечами и с деланным безразличием посмотрел в окно. Небо было без малейшего облачка, ветра не было, и над трассой поднималось марево от нагретого асфальтом воздуха и выхлопных газов. Хоть бы какая-нибудь подсказка природы – рассказать все Ираклию или таки промолчать?

Кашапов решился:

– Из поколения в поколение, от отца к сыну передается тайна шаманов нашего рода…

Ираклий проникся его словами и подался вперед:

– Клад? Заклятие? Что за тайна?

Сейфуле показалось, что он как будто ножом отрезал фал, который удерживал его лодку у причала – и вот она закрутилась, и вот ее понесло прямиком на стремнину…

Ему было шестнадцать лет, и он только что окончил девятый класс, когда на шахте во время взрыва метана погиб его отец, Барыс Кашапов. После похорон дед Сейфула сказал: «Отпросись у матери, соври что-нибудь – ты мне нужен будешь дня на три». Сам он со снохою своей не общался и, если бы не общее горе, то еще сто лет не сели бы они за один стол.

Сейфула-внук наврал матери о рыбалке с ночевками на далеком, но рыбном озере, куда он хочет отправиться с друзьями. Был отпущен, и с дедом отправился прямиком в Ильменский заповедник имени Ленина.

В лесу возле запретной территории провели первую ночь. С утра бросок на Ильменский хребет, где Сейфула-дед показал Сейфуле-внуку малозаметный вход в удивительную пещеру. После узкого входа, заныканного в густых кустах и прикрытого огромным стволом от старости и ветра упавшей сосны, открылся удивительный грот высотой гораздо выше человеческого роста. Но не это в нем было удивительного – его стены, пол и свод сверкали разноцветными огнями в свете лучей китайских фонариков.

– Что это, дед? – удивился внук. – Драгоценные камни?

– Не то чтобы очень, но вполне дорогие, – поведал степенно Сейфула-дед. – Присядем, я расскажу тебе кое-что.

Эту пещеру давным-давно случайно открыл Кашап – шаман одного из башкирских родов. А может быть, он ее угадал-нагадал, поскольку не бродягой слыл, а мастером удивительных камланий – слава о нем слыла далеко. С него и пошло: из поколения в поколение тайну ее могли знать только двое Кашапов – самые старшие в роду мужчины.

После крещения Кашапы стали Кашаповыми и с камланием завязали. Но Сейфула-внук знал, что дед его по всей округе слывет чудаком и знахарем, многие к нему за советом ходили. Только мама звала его колдуном и никогда не приглашала в гости к себе.

– После смерти Барыса, твоего отца, ты теперь после меня старший Кашап – тебе и тайной владеть наравне со мной. Я расскажу тебе, как делать деньги из этих камней.

Дед не слыл богачом даже в поселке горняков – жил одиноко в маленьком доме, одевался неброско, не пил, не кутил. Но единственному сыну Барысу на свадьбу трехкомнатную квартиру подарил с мебельной обстановкой.

Мать все эти годы, сколько помнил себя Сейфула, твердила: «Отдам-отдам, не хочу зависеть от колдуна». А отец лишь посмеивался в усы – видать, знал, откуда ноги растут щедрого свадебного подарка.

Тут же, в гроте на полу валялся в беспорядке горняцкий инструмент – кирка, молоток с добрую кувалду, обушок, которым, Сейфула-внук догадался, вырубают из породы самоцветы.

– Посвети, – приказал дед и сноровисто вырубил несколько камней; рассовал их в два рюкзака. – Хватит, не будем жлобиться – вдруг придется тикать от объездчика.

– Запомнишь место? – спросил дед, когда выбрались из грота. А когда покинули пределы заповедника, еще раз спросил:

– Запомнил дорогу? Один доберешься? Ну, тогда домой…

Только в домик деда они попали лишь на следующий день, заночевав еще раз в лесу. Рассматривая самоцветы на солнечном свете, Сейфула терзал деда вопросами:

– Откуда ты знаешь цену им? Может быть, это настоящие драгоценности и стоят баснословных денег.

Дед, отдохнув на диване часок-полтора после дороги, снова был полон сил.

– Смотри сюда, внук, и учись.

Он достал из посудного шкафа чугунную ступку и пест, положил в нее зеленого цвета камень и начал крошить. Раздолбив его в песок, показал внуку:

– Видишь, что с малахитом стало? А драгоценный камень, типа алмаз-изумруд-рубин ты ни за что в ступе не искрошишь. Понял?

– Понял. Только зачем тебе порошок? Камнем он красивее был. Распилить, обточить, вставить в оправу – вот тебе и перстень. Дорого можно продать.

– Может быть, – усмехнулся Сейфула-дед. – Школу закончишь, выучись на ювелира. Камни у тебя будут, профессию освоишь и станешь миллионером. А пока…

Потомок шаманов ссыпал зеленый порошок в мешочек из плотной ткани.

– Есть у меня знакомый… художник икон или, как он себя называет, богомаз. Смотри, какие он замечательные картины делает, – Сейфула-дед кивнул на стену.

Там действительно висели две замечательные картины, выполненные не красками на холсте, а разноцветным, сверкающим в лучах солнца или лампочки, минеральным песком на доске. И еще икона в углу…

Давно Сейфула-внук пытал деда – откуда они у него?

– Всему свое время, – улыбался тот.

И вот это время пришло.

– Теперь ты знаешь где и как камни брать, в песок толочь, а адрес мастера, который будет его покупать, за иконой хоронится. Отойду я в загробный мир, достанешь бумажку, найдешь человека и будешь безбедно жить. Только обещай мне… Закончишь школу, отслужишь в армии и обязательно сразу женишься. Девицу сам ищи по душе, а уж квартиру я вам подарю… А потом напрягай ее – пусть хоть кажный год рожает, но чтоб сынок был обязательно. А обмишурится девками раза три – гони и другую бери…