Читать книгу В сознании сходящихся миров - Анатолий Алексеевич Кирикой - Страница 6

Знание axios и темпора. Их взаимодействие как оглашения во времени, не абы чего, а наличного.

В тот далёкий день все произошло в один миг. И хотя миг человеком неуловим, все же уловимое в такой внезапности я принял за миг. Знания постигаются в миг. Оседлать миг, значит исчезнуть для этого мира, в миг открывается портал Знаний, и там Знание Одно, это Знание Всего. И так как Язык определяет Время, а Язык основа и природа Знания, хотя и не само Знание, так вот тогда это позволяет очень точно и убедительно ответить, что все время пребывает в миге; это очевидно, но ещё более явно то, что все время исчезает в миге, миг в чем-то ассоциирован с чёрной дырой и червоточиной одновременно. Миг – портал в "мир" изначальной природы, а эта природа восходит к Знанию, и Знание – Великий Порядок/Иерарх иерархии, Он и Язык иерархии, существующей в иерархиях, но никак не в Иерархе, хотя и исходит «оттуда)», неверно будет сказать «исходит из Него», таким образом, подобное словесное сочетание уводит нас от технических задач.

«Знание» – термин для нас технический. Знать можно что угодно и о чем угодно. Знание в науке, знания ученика в школе, знание о событии, религиозные или священные знания, как их называют. Для нас знание, нечто знаменует, что-то передаёт, и эта передача всего и есть знание. Если мы говорим о фоне, тогда представляем себе знание фона, всего, что в него включено или, вернее, смотря, что в него включено и какой фон – фон кого, либо чего. То, что в фоне, – всеобщее, и знаменует о той или иной активности. В этом случае, когда запускается фон, очевиден шаг к соприкосновению с неизвестным, неизвестное не в самом фоне, – хотя для людей и в фоне неизвестное {условные классификации неизвестного различны, как и классификации знаний}, это так, но речь идет о неизвестном "за" фоном, – и это зависит от масштабов фона, функциональности и организованности нервной системы, а также психических резервов человека. Приступаю к простому expiriensu: рассеиваю внимание, появляется чувство рассеянности; экспериментирую снова, опять рассеиваю внимание, внимание рассеивается, и "я" и рассеивание распределились во всем процессе рассеивания, а значит концентрация теряется, и я выхожу из поля зрения, потом возвращаюсь к норме функционирования; вопрос: "кто вернул меня? Кто возвращался?" Ответ: сознание. Неужто сознание? Не отвечайте, пожалуйста. Оставьте без ответа. Предоставьте это сознанию. Устав, закрываю глаза, и мгновенно вхожу в состояние "необыкновенной дремоты", будто попал в гиперизмерение, об этом узнаю после, вышел, когда услышал голос, по выходу из дремоты глаз сразу не открыл, зафиксировал состояние, и понял, могу в "необыкновенной дремоте" совершать необыкновенное; правда, зачем был голос и зачем о нем упомянул, это другое, голос – контролёр моих походов. Теперь знаю это. Много таких знаний. А могут быть они все вдруг. А могут быть они все вдруг? Чтобы лучше понимать роль знаний, поведаю новую историю, о которой мне поведал древний свидетель. По крайней мере, рассказчик себя так называл, – свидетелем. Выглядело даже странно. Он сказал мне: "не думай об этом, если хочешь содержать ум в порядке, а только слушай". И я слушал. И свидетель начал: "один горец из семьи Wonderful жил вдали от мира, не то, чтобы сказать, от физического, но частично, так и скажу. Он жил на высокой скале, высотою 3 тысячи метров над горными массивами. Тропа туда была одна, узкая, и только по вертикали. Говорили, что он, прежде чем там оказаться, взлетел; так, честно говоря, и создаются легенды о волшебстве, и русские народные сказки. И вот, взлетев, он понял это, и принял решение уйти от людей, а что ему ещё оставалось, когда Горец достиг того, что вышел за пределы даже самой славы, а семья Wonderful славилась среди народа горцев. С собой он взял на "Пик Dreams" [так называлось самое высокое место на планете по версии средств народной информации] колун, охотничий нож и верного сокола. Никто не знал, что там, на пике площадью около 50 тыс. квадратных м. Тем, кто взирал из низин, неотчетливо видимым было огромное большое раскидистое дерево, будто бы своими длинными заковыристыми ветвями впивающееся в небесный свод. Об этом дереве складывали былины. Именовали его древо Игдрассиль, прародитель родов, и земли, и потомок Великого Игдрассиль, уходящего корнями в Неозираемую Вселенную. Купина Мира.