Читать книгу Против течения. Избранное - Анатолий Богатых - Страница 72

Не переступай порога назад, есть такая примета.

Или останься – или простимся в конце концов.

…Уже за звенящей чертой турникета

растерянное твоё лицо.

Всё. Уносят тебя лошадиные силы

в аэрофлотовском исполнении,

уносит тебя домой семейства антоновых птица.

И, как назло, погода лётная, не осенняя, —

не тучами даже – облачком небо не замутится.

Аэрофлот! Твой порт для нас как место Лобное.

Но нет тебе дела до слёз.

Быстро, выгодно и удобно

любимую мою унёс.

…Пусто в порту до жути.

Губы мусолят «Приму».

А впрочем, чем чёрт не шутит,

вдруг телеграмму примут?

Телеграмма на борт самолёта АН_24,

выполняющего рейс В_398 по маршруту

«Иркутск – Чита – Чульман – Алдан»

«Один я в огромном зале,

одна ты под небесами.

Любимая! Мы и не знали,

что счастье повсюду с нами.

В твоём седьмом общежитии

окна распахнуты настежь,

стрекозы просят впустить их

у нас переждать ненастье.

Разве это не счастье,

разве природа обманет?

Или в предутреннем, раннем —

просыпаясь ещё до света, —

вязком ангарском тумане

согреваться одной сигаретой…

Разве не счастье это?

Помнишь, ситцевым летом

бежали пригорком пьяным?..

За университетским лесом

есть наша с тобой поляна,

где так быстролётны дни.

Разве не счастье они?

Нет на душе брони,

сердце не сможет в стали, —

и ты навсегда сохрани

всё, чем счастливыми стали.

Любимая, мы не знали…»

Только десять часов на свиданье отпущено было нам.

И уже расстаёмся, единой минуты не медля.

Ты осталась одна (ни родных, ни знакомых) на станции

Зилово,

на 6668-м километре.

Одиноко пошла по платформе двухмастным зверёнышем —

в чёрной шубке и шапке из жаркого меха лисы,

показавшись на миг беззащитным и робким детёнышем,

потерявшим семью и не знавшим законов лесных.

Пахло угольным дымом. Ладонь холодела от поручня.

Клубом белого пара, вздохнув, одевался вокзал.

И обиженный сон, дожидавшийся, кажется, с полночи —

не увиденный нами, забыто в подушке лежал.

Где-то справа граница, и поезд торопится влево.

Стынут мёрзлые шпалы. Вагоны идут чередой.

…Я вгрызаюсь зубами в кусочек хрустящего хлеба,

что на завтраке был второпях недоеден тобой.

В полночный час в домах знакомых

ищу приметные черты.

Быть может, в уличных изломах

случайно встретишься и ты.

Шагни неслышно, не приветствуй,

вспугни плащом воронью мглу.

…Другим досталась по наследству

кровать скрипучая в углу.

(Вот эту родинку из детства

не позабуду. Как иглу

укола совести— картинку

прощанья помню, – грустен, тих.)

Другие тянут крохотинку

стипендий нищенских своих,

ржаного хлеба четвертинку

беря к обеду на двоих…

Когда бы знать, что будет с нами,

когда бы вещим верить снам!

Любовь убитую мы сами

похоронили. Не руками, —

но не отмыть ладоней нам.