Читать книгу Время было такое. Повесть и рассказы - Анатолий Цыганов - Страница 8

Клемешев ещё немного задержался в отделе регистрации бедняцких семей и выехал домой. Лошадь бодрой рысью вынесла бричку к знакомому просёлку. Клемешеву даже не пришлось управлять вожжами. Поэтому он немного подремал дорогой. Очнувшись, некоторое время не мог сообразить, где находится, и только увидев строения мельницы на реке Барлак, понял, что доехал до дома. Остановив лошадь, Пётр взял её под уздцы и подошёл к реке. На крыльце избушки мельника дремал облезлый «кабыздох». Завидев незнакомца, он приподнял голову, лениво тявкнул и, широко зевнув, снова предался сладкому сну. На запруде, возле мельничьего колеса, сидел заросший старик с окладистой бородой.

– Здорово, дед! – крикнул Клемешев, громким голосом перекрывая шум реки.

– Доброго здоровьица, Пётр Панфилович, – дед встал, внимательно из-под ладони, закрывая слепящее солнце, посмотрел на собеседника и приподнял серую от муки кепку с широким козырьком.

– Откуда меня знаешь? – Клемешев изумлённо остановился.

– Так земля слухами полнится, а новый человек как муха на стекле: со всех сторон виден.

– Ты, дед, философ, – снова подивился Пётр.

– Работа у меня такая. Река на философский лад настраивает. А начальство положено знать в лицо. Потому как оно уважительного отношения требует, хотя само не всегда рабочего человека замечает. Ты, видать, не из тех.

– Я, дед, тоже недавно в начальстве, а раньше в депо слесарил, – Клемешев принялся подправлять упряжь.

Дед подошёл ближе, внимательно посмотрел в лицо собеседника и вытащил кисет с махоркой:

– Вопрос у меня до тебя, Пётр Панфилович.

– Серьёзный видать вопрос, – рассмеялся Клемешев, глядя на то, как ловко дед скручивает «козью ножку» и аккуратно засыпает табак, не уронив ни крошки.

– Да, сурьёзней не может быть. Тут, понимаешь, такое дело. Мельницу зерном Игнат Терентьев снабжает. Это тот, что на Кубовой. Да и сама мельница в его собственности. Он и гарнцевый сбор выплачивает, а я, стало быть, у него в работниках числюсь. Только вот в последнее время что-то совсем работы нет. Советская власть отменила наёмный труд, – дед зажёг самокрутку, глубоко затянулся, выпустил струю дыма из обеих ноздрей и хитро прищурил глаза. – Теперь мне как быть? Другую работу искать?

– Другую работу искать не надо. Мельницу наше хозяйство у Терентьева реквизирует. Да и самому Игнату недолго осталось лютовать. Мы железной рукой будем искоренять кулацкую сволочь, – Клемешев посерьёзнел, понимая, что мельник фактически над ним смеётся.

– Тогда я спокоен, а то люди разное болтают. Только вот Игната ты понапрасну в кулаки зачислил. Я с малолетства его знаю. Такой же трудяга. Мы вместе и мельницу ставили.

– Вместе. А теперь ты на него работаешь, – взорвался Пётр.

– Не работаю я на него. Мельница его, не отрицаю. Но и лес он же поставил, и оборудование он привёз, и зерном он снабжает. Так что большая часть приработка его, а мне оплата полагается от помола.

– А ты не думал, откуда у него деньги на лес и оборудование?

– Что мне думать? – рассмеялся дед. – Они ещё в малолетстве со своим батей, царство ему небесное, из Монголии коней гоняли, а потом в Новониколаевске продавали.

– Где же он деньги на покупку коней взял? – усмехнулся Клемешев.

– Дык, ему ещё дед Петьки Ваганова под процент ссудил.

– Интересная у нас с тобой сказка про белого бычка получается, без начала и конца. А итог один: мироед мироеду в помощь.

– Вам, начальству, виднее, а нам без разницы, чьё ярмо носить.

Клемешев не на шутку разозлился:

– Ты, дед, мне антисоветчину не разводи. Это ты сейчас ярмо кулацкое на шее несёшь, а будешь работать на себя.

– То есть, мельница моя будет? – мельник растянул губы в широкой улыбке.

– Не твоя, а общая.

– Это получается: ничья, – чувствовалось, что дед продолжает насмехаться, и Пётр решил прекратить разговор:

– Я смотрю: каши кулацкой у тебя в голове выше крыши. Но ничего, мы ещё с тобой подискутируем, а пока некогда мне. Хозяйством заниматься надо. Пока, прощевай, дед.

Клемешев пожал мельнику руку и сел в бричку. Тронув вожжи, он, было, отъехал, но внезапно остановился и, повернувшись всем корпусом, крикнул:

– Звать-то тебя как?!

Мельник быстрыми шагами, совершенно несвойственными его возрасту, подошёл к Петру и негромко спросил:

– Зачем тебе моё имя?

– Как зачем? Вроде беседовали, а с кем и не знаю.

– Малофеем кличут, – опять же еле слышно ответил мельник.

– А по отчеству?

– Не велика честь, батюшку поминать.

– Все же?

– Отца Иваном звали.

– Интересный ты человек, Малофей Иванович. Думаю, мы с тобой ещё встретимся, – Клемешев тронул вожжи.

– Куда ж мы денемся, коли тебя над нами командовать прислали, – дед в ухмылке почесал бороду.

Бричка, поскрипывая колёсами, въехала в реку. Лошадь остановилась и принялась жадно пить воду, хватая нижней губой быстрый поток. Пётр не стал торопить разгорячённое животное, он сидел на подстилке из сена и раздумывал. Объём работ создаваемого хозяйства не пугал. Объединить разрозненных крестьян в единый коллектив было простым делом, но как этот коллектив сработается при такой отсталости в головах? Как запустить работу, чтобы всё крутилось и не было сбоев? Что будет с вагановской коммуной? Голова пухла от невесёлых дум. Напившись, лошадь энергично помчалась по дороге, проступавшей среди буйной травы еле заметной колеёй. Через несколько минут показались неказистые постройки Лебедевской дачи. Лошадь весело заржала, завидя навес конюшни, совмещённой с пожарным депо. Бочка, наполненная водой, установленная на телеге, стоявшей поодаль ворот, была окрашена в ярко-красный цвет и выделялась на фоне серых стен конюшни. Это придавало праздничный вид мрачноватому пейзажу. Передав лошадь конюху, Клемешев заметил, что она постоянно прихрамывает. Конюх принялся опять изливать жалобы на отсутствие кузнеца, который мог бы подковать лошадей, но управляющий уже не слышал. Усталость навалилась полной силой, и Клемешев, махнув рукой, пошёл спать.