Читать книгу Бешеный сапер 1,2 - Анатолий Давыдчик - Страница 12

– Выход!!! – орёт, как резаный, Женька, и мы, на ходу стреляя по телам, бежим к машине. Разбирать, кто мёртв, а кто жив времени нет, поэтому патроны не жалеем. Не сговариваясь, шмонаем трупы – документов нет, хотя у пары нашли немного денег в карманах, да Николай разжился парой АПС. Тем временем начинаем минировать тела.

– Лис, смотри, – кричит Фрол, – твой земеля.

– С какого? – опешил я, – вечно у тебя, Колюня, байда какая-то.

– Не, ну на хуй, Толян, вот, смотри, – и Фрол протягивает мне студенческий билет какого-то «вахи». Читаю: Тверской Медицинский Институт. Нормально, говорю, парнишка в академическом отпуске, Гиппократ хренов.

– Зачет сдал ректору Лису, – ржёт Фрол. – Иди ты! У тебя шелковая нитка есть? – спрашиваю у Колька.

– Держи. – он протягивает нитку, намотанную на патрон. Выбираю труп посимпатичней, со всей дури пропарываю живот ножом, стараясь не испачкать руки, хотя кровь и не идёт, но всё равно запах есть. Беру «эфку», снимаю кольцо, а сам запал обматываю ниткой, витков семь-восемь, и запалом вперед вталкиваю в тело боевика. С чавканьем она погружается в кишки, из раны выплескивается кроваво-синеватая слизь. Дело сделано, надо уходить, в темпе собираемся на обочине.

– Парни, прём через зеленку. Эдик, ты в замке, Лис – в головном, всё уходим, – это Женёк распределил нашу походную колонну.

Идём по лесополосе. Я, как первый номер, веду группу вдоль троп и дорог, ибо вероятность подорваться на тропе вырастает стократно.

– На хрена мне это надо, – ворчит Николя, – я что вам, разведос или рейнджер?! Конечно, сапёр тихая профессия. Ага, хотел бы я тогда посмотреть на шумную. Да на хую я видел всё это, и вообще, Фарада чё, из нас ГРУшников сделать хочет, а, Лис?

– Коля, заткнись, – отвечаю ему, – тебе ли не по хуй?

– Так-то да, но Толян, слева мины, зуб даю.

– С какого? – опешил я.

– Да мы с Эдькой катались неделю назад, помнишь? Ещё бухие приехали, вот и понавтыкали.

– А по формулярам что? – спрашиваю я, понимая всю глупость вопроса.

– Ты дебил? Кому он на хуй нужен, формуляр твой? Главное, чтоб красиво, в рамочке да фломастерами, а кто проверять-то будет.

– Логично, – соглашаюсь я. Через час блужданий вышли в расположение пехоты. Боевое охранение уже ждало нас, а вдалеке мы уже видели знакомый БТР и к нам, скалясь своей щербатой улыбкой, шёл Мишка.

– Целы? А НИСа (Начальник Инженерной Службы) и ротного на ЦБУ вызвали, ебать будут, походу. – сообщает он нам новость.

– Началось в колхозе утро, – резюмирует Китаец, – на хода, парни, и домой, подмести надо.

Надо так надо. Мы, как по команде, грузимся на броню, Мишка заводит БТР и мы начинаем разворачиваться.

– Стой! Стой, кому говорят! – пехотный старлей, как чёрт из табакерки, появляется возле нас, – вы задержаны по приказу комбата…

– Иди на хуй, лейтенант. Ходу, Миша, ходу! – орёт Китаец.

Срываемся с места и набираем ход. Впереди импровизированный шлагбаум и грибок, возле которого два тела в касках и бронежилетах что-то машут руками. Мишаня всё знает и без нас, поэтому шлагбаум разлетается в щепки.

Гоним на полном ходу, минуя расположение рембата и БМО. При въезде на ЦБУ стоит грибок с бойцами, парни уже в курсе, и поэтому шлагбаум поднят. На пятачке, где кунги комбрига и начштаба, уже стоят две «коробки» разведки и клубный БТР с «матюгальником» на броне. Лихо подкатываем и спрыгиваем с брони. – Здорово, парни! – Кричит уже знакомый нам Киса, – опять рамсить приехали? – Типа того, – отвечаю ему.

Мы обнимаемся, как старые друзья, парни тоже здороваются.

– Ваш-то где? – интересуюсь я у Кисы.

– С Фарадой у начштаба качают, – Валентин явно угорает от ситуации, – слышь, Толян, давай вместе кататься, а то хрен поймёшь, что вы там чудите, – Давай, – соглашаюсь я, и в это время из кунга выходят наши офицеры с Косаревым и начальником штаба.

– Вы какого хрена здесь? Я где сказал быть, долбоёбы? – начинает разнос НИС, а по глазам видно, что доволен, – кто у пехоты шлагбаум разнёс? Уволю нахуй!

– Да ладно, дядя Слава, – начинает Фрол.

– Что-что!? – орёт Стрижков, – ты охуел, боец, какой я тебе дядя Слава, племянник хуев.

Разведчики хохочут уже в полный голос. Начальник штаба, еле сдерживая смех, приказывает:

– Всё, сапёры на базу и больше никаких выездов, ждать команды, всем всё понятно?

– Яволь, однако, – рапортует Китаец.

– Боец, ты охуел? – начштаба опешил от такого ответа.

– Никак нет, я уху не ел, всё больше тушенку, – Китаец по-уставному ест глазами начштаба.

– Всё, по коням, – командует НИС, – до встречи парни, – это уже разведке, – увидимся.

До роты доехали быстро и тут же, по приезду, НИС вызвал офицеров, а также меня и Китайца.

– В общем так, мужики, похождения наши надо забыть, тех, кто ненадёжен надо в отпуск отправлять, доктор, займись этим вопросом, ротному скажешь. Усов, проверьте документы, технику скажи, по ГСМ пусть подобает. Так, Евгений, вам пломбы на прицепах и трофейную херню перепродать, перепрятать, мне похуй, но чтоб её не было, пока, по крайней мере, шмонать будут. Но ничё, отобьемся, если особисты свои – то добазаримся. А вот если с Москвы – то пизда.

Мы стояли и переваривали информацию, думая каждый о своём. Я лишь думал, куда деть трофейные «стечкины» и может ли кто стукануть об их наличии. Выходило, что часть людей, кто был в теме, нуждались в отпуске.

– Всё, давай работать, мужики, – НИС напоследок вздыхает и выдаёт очередной перл, – дураков иметь – только член тупить, значит, с Богом, парни. Выходим и сразу приступаем к выполнению.

Я стою с Турыгиным и на пальцах объясняю ему:

– Тащ капитан, отправляем Бойко, это однозначно, и электрика нашего, сто пудов, пусть едут.

– А Князь что? – ротный не понимает, по-видимому, ничего.

– Знаете, товарищ капитан, – начинаю сначала я, а потом вдруг мелькает мысль: «какого хрена», и я объясняю доходчиво:

– Вася, не тупи, просто сделай хоть раз то, о чём тебя просят, хорошо?

– Охренеть, – качает головой ротный, – кто бы сказал, что я, ОФИЦЕР, буду слушать приказы СОЛДАТА, я бы ни в жизнь не поверил…

– Это реалии, Вася, и нам с тобой делать нечего, а хуями мериться дома будем, – успокаиваю его.

К вечеру у всех всё готово и в расположении царит идиллия. Всё подметено, у грибка Сильвер в бронежилете, висят боевые листки и газета «Красная звезда», среди солдат ласково называемая «пиздоболочкой», и это по сути и по содержанию верно. Оружие в пирамиде, пирамида в палатке, палатка в окружении колючей проволоки, и Елисей с суровым видом с автоматом наперевес несёт службу. В общем, ждём. Вскоре на горизонте замаячил пиздец, в лице знакомого начштаба и трёх особистов. Один, судя по потрёпанной форме, наш, а двое – явно не местные.

– Рота, строиться! – командует ротный.

Мы построились напротив кунгов, после рапорта ротного команда: «Построились повзводно». С недоумением смотрим друг на друга, ибо хрен знает кто в каком взводе, ну ладно, примерно рассортировались, и тут засада:

– Построились по отделениям, командиры отделений ко мне, – командует начштаба.

Пауза – МХАТ отдыхает. Здесь никто не помнит, кто в каком взводе, а тут…

– Понятно, – произносит один из особистов, – будем проверять, начнём с личного состава, а именно с сержантов. Вот вы, например, кто по должности? Это он Фролу.

– Ну, сапёр, – отвечает Коля.

– А без ну можно, – поправляет особист.

– Можно, – вздыхает Фрол.

– Ответьте сейчас честно, перед строем боевых товарищей, вы участвовали в диверсиях против мирных жителей в период перемирия? Фрол завис, с любопытством разглядывая особиста, и выдает через пару минут:

– А?

Строй рвануло от хохота, позади особистов начштаба еле сдерживал смех и показывал нам кулак.

– Значит так, все под следствием, с каждого берём подписку о невыезде, со всеми вытекающими, как говориться, последствиями. А сейчас разойтись, из расположения не выходить. Товарищи офицеры, теперь поговорим с вами.

Особист повернулся к нам спиной и услышал:

– Сказочный долбоёб, – судя по голосу, сказал Китаец.

– Завалить козла, – это уже добрый Эдик. —

Сам сдохнет, сука, – подводит итог техник Левченко.

Особисты, начштаба и наши офицеры идут в сторону кунга НИСа, и тут вылетает наша ротная дворняга и, кривляясь, виляя хвостом, подбегает к особисту, и «без разговора», со всей силы кусает его за ногу. Особист заорал и подпрыгнул как минимум на полметра, второй схватился за кобуру, но тут же получил по руке от Фарады.

– Не тронь собаку, сука, – НИС был явно в бешенстве, – тебе справиться не с кем, гандон?

– Что вы позволяете, подполковник, – визжало существо в погонах, – я возбужу дело…

– Бабу возбуждать свою будешь, – отрезал Фарада, – пошли в кунг, господа, с презрением продолжил НИС.

Тем временем Сильва, виляя хвостом, пряталась за нашими спинами и понимала всем своим собачьим существом, что за строем этих грубых и порой жестоких людей она в полной безопасности.

– Пошли пожрём, что ли, – выдал свежую мысль Фрол, и мы, не сговариваясь, потопали в сторону наших палаток.

Разговаривать не хотелось, ощущение мерзости происходящего и чувство тупика не то чтобы давило, но создавало дискомфорт. Молча глотали чифир, все понимали, что вряд ли стоит ожидать чего-то хорошего после визита особистов.

– Может, к «чехам» податься? – Разряжает тишину Китаец, – варианты есть.

– Запасных яйц нет, – говорю ему, – это херня, Женя, ты не городи, и так тоска.

– Не скажи, Толяныч, всё может быть, а хороший сапёр, он и в Гондурасе сапёр.

– Так-то оно так, а дальше что? – спрашиваю у Женька.

– А ни хуя, Толян, – у Женьки, по-видимому, накипело, – ты думаешь, это всё? Через пару лет нас забудут, и будут другие войны. А народ – быдло, пипл хавает всё, и те, с кем сейчас воюем, будут править, а мы либо под забором сдохнем, либо будем клянчить у ебучего государства копейки и выживать.

– А как жить-то, Женька? – я слегка ошарашен.

– А никак, Толян. Пойми, нужно просто жить, назло всем блядям, надо – так и по головам идти. У нас нет другого варианта, пойми, нет ничего. Ни страны, ни народа, а есть ты, я, Фрол и наши парни, остальное хуйня, поверь, и родина – это товар, дело в цене и всё, брат, все гораздо проще.

– Знаешь, Жень, а ведь ты прав, – я закуриваю и понимаю, что в действительности всё ещё хуже, – я и не заморачиваюсь, брат, значит, просто живём.

– Не бзди, будет хуже, – успокаивает Китаец, – только ты пойми, Толян, друзья-то мы тут, ибо у нас общая цель – выжить и заработать, а на патриотов и на родину мне насрать, вот и всё.

– А я на хую всё видел, вот и всё, – вставляет свою лепту в разговор Фрол.

Возникла пауза, говорить-то было нечего, всё было ясно и понятно, накатывала тихая, до мурашек по коже, злость. И не к кому-то именно, а просто злость, та злость, на которой мы выживали назло и вопреки.

– А знаете, что самое блядское в этой истории, парни? – продолжил вдруг Женька, – что потом будут писать книги, рассказывать детям в школе про героизм, патриотизм и прочую хрень, а в книгах будут восторгаться красотами Кавказа, вести философские разговоры, и это будут хавать. Поймите, парни, будут, и самое пидорастическое то, что авторы будут верить тому, что напиздели. Лис, ты скажи, у нас тут что, всё с филологическим образованием? Нихуя и луку мешок. Ещё песни будут писать, слезу у мокрощелок вышибать, военный шансон, блядь. Знаете, парни, я когда вижу «чеха», я валю его к ебеням, а не веду с ним споры о том, кто куда пришел и почему я его должен ёбнуть. Заебало всё, и эти ещё приехали хуеплёты, вот они и напишут потом правду о Чечне. – Китаец щелчком выбил из пачки «кэмела» сигарету, – всё проще. И будет ещё проще. И мне похуй за кого воевать, я сам по себе, и вы такие же, только врать не надо и всё срастётся. Мы сидели и курили, щурились на вечернее солнце и молчали. Самое гадское то, что Женька прав, стопроцентно прав, и что бы ни было, мы уже были заражены тем вирусом, что отличает нас от остальных людей. Для нас война – это работа, и отношение к ней как к работе. Мы наёмники, самое страшное, что может быть для нас, это прекращение этой работы, а это в наши планы не входит, поэтому сидим и ждём.

А утром началось великое переселение народов. Как цыгане, со всем скарбом, через матюги, мы начали передислокацию под Шали. Невольно в голову лезли сравнения с Ордой, Македонским и прочих героях прошлого. Ничего не меняется, никогда наша армия не бывает готова, и в этом есть какой-то сакральный смысл