Читать книгу Солнце на половицах - Анатолий Ехалов - Страница 13

– Сегодня, всяко, надо родителей твоих ждать, – сказала бабушка. – А ты иди, погуляй. Погода сегодня вёдреная. Ишь, солнце как играет, радуется.

Меня не надо было уговаривать. Я обул сапоги и был таков. В новой кепке, новых сапогах с красной байковой подкладкой, которая мне особенно нравилась. Это были не первые мои сапоги с красной подкладкой. Но подкладка эта краснела недолго, до первой лужи и грязи, в которую мне непременно нужно было залезть. И каждый раз, отпуская меня гулять, мать говорила строго: «Смотри, не лазай по канавам. А утонешь, домой не приходи…»

Я залезал. Скоро в сапогах хлюпала ледяная вода. Но идти домой было нельзя. Разве что к соседям, на печку. В деревне в каждом доме примут, как своего.

…Я выкатился на луговину перед домом, которая уже подсохла. Сквозь пожухлую траву прошлого года пробивались первые зеленые стрелки травы, а на припеке, прямо на глазах, раскрывались желтые цветы.

Это цвела мать-и-мачеха. Эту траву я знал. Одна сторона ее листа была бархатиста и тепла, как руки мамы, другая – гладкая, холодная.

Эта сторона и была, видимо, мачехой.

Что такое мачеха, я не знал. Мир вокруг меня был доброжелателен и ласков, как будто я был главным человеком на этой земле, пока какое-нибудь мое прегрешение не приводило к воспитательным мерам со стороны взрослых.

Однажды, когда все были в школе, я проник к отцу в стол, вытащил документы: военный билет, наградные бумаги, Сталинскую почетную грамоту – я помню ее хорошо, облигации, унес все в поле и там сжег. Какие соображения подвинули меня к этому акту тогда, не могу сказать, наверное в голову запали радиопостановки про партизан, но драли меня больно и долго. Обломали не одну вицу.

Видимо, я не совсем хорошо себя вел в раннем детстве, поскольку за зеркалом в большой комнате, напоминая о правилах поведения, всегда торчал набор березовых виц. Но в присутствии бабушки Маши меня никто и пальцем не мог тронуть. Иной раз ретивая моя матушка, желавшая учинить надо мной расправу за прегрешения, загоняла меня в угол, грозя вицей. Но бабушка Маша вставала на ее пути, закрывая собой:

«Не трожь! Не позволю. Не то, как возьму этот хлыст…» Мать же моя рассказывала позже, что оставшись с пятерыми без мужа, бабушка особых нежностей к детям не проявляла, бывало, и за вицу бралась. А вот во внуках души не чаяла…

…Не успел я исследовать весенний угор, на котором уже паслись наши куры во главе с петухом, как бабушка, выйдя на крыльцо, стала звать меня.

Тут я увидел, что большой, огненной раскраски петух недобро косится на меня и заходит в тыл, опустив на землю крыло.

Но я не ответил ему на вызов и побежал к дому. Оказалось, что в гости приехала дальняя родственница, тетка Маня Меньшинина. Она была высока, худа, волосы на голове у нее были зачесаны вверх наподобие водонапорной башни. Она мне сразу не понравилась. Уже тем, что не обратила на меня никакого внимания. Она и с бабушкой разговаривала высокомерно, в чем-то убеждая ее. Она была женой офицера и всячески подчеркивала это.

Где-то там, в другой области, где жили они, у нее было двое приемных детей и один свой.

«Мачеха!» – догадался я.

И вот эта недобрая тетка, как я понял из разговоров, хотела сманить моих родителей на стройку гидростанции… И это мне тоже не понравилось.

Потом мы пошли в другой конец улицы к бабушкиной товарке за квасом, чтобы сделать весеннюю окрошку с зеленым луком, перья которого уже весело торчали на грядке, и молодой редиской из парника. Картошка, яйца у бабушки были. Колбасу привезла эта надменная тетка. Вот ей и захотелось деревенской окрошки.

Про бабушкину подружку бабку Анну, к которой мы ходили за квасом, я потом обязательно расскажу. А в тот раз мы торопились, но бабушка с кем-то заговорилась по дороге, и мы вдвоем с теткой Машей пошли обратно.

Мне сильно захотелось пить. И я попросил квасу из глиняного кувшина, который несла тетка Маша. И неожиданно я получил отказ.

– Вот сделаем окрошку, если останется, попьешь, – холодно отвечала она.

– Ах, так! – рассердился я и побежал к дому.

Там у огорода стояла скамейка. Я просчитал все: тетка Маня с квасом сядет на скамейку. Я буду уже в огороде, калитку закрою с внутренней стороны на вертушок. И как только она сядет, я возьму грабли и через огород дам ей граблями по водонапорной башне.

И я дал. И дал не раз. Она вскочила и стала пытаться открыть калитку и даже просунула руку в щель. И тут я ударил ее граблями по руке. Тетка Маша взвыла и стала ругать меня нехорошими словами.

Ей удалось открыть вертушок и она бросилась за мной по бороздам. Но поймать меня было нелегко. Она была в одном конце огорода, а я уже выскочил на улицу прямо в руки моей защитницы.

– Беги, Толька, беги, – сказала она мне и подтолкнула в сторону дома дядьки Енаши.

Обиженная гостья преследовать меня не стала.