Читать книгу Избранник вечности - Анатолий Ильяхов - Страница 14

Глава четвёртая
Великое начало
Дион

Оглавление

По дороге из Коринфа в Пеллу Александр посетил Дельфы со святилищем Аполлона. К оракулу сына Зевса и непогрешимому прорицателю прислушивался каждый житель Греции, Македонии и остального эллинского мира. Богатые и малоимущие граждане, горожане и сельские жители, рядовые воины и полководцы хотя бы раз в жизни обязаны посетить всеэллинский религиозный центр, оставить дар ради того, чтобы из уст пророчицы Пифии услышать будущее. Цари и другие правители народов не начинали военные действия, не получив священного оракула.

На подходе к Дельфам Онесикрит предостерёг Александра:

– Я слышал, в храме существует особый порядок, когда Аполлон занят божественными делами. В это время не слышит голоса паломников, взывающих к нему. В такие дни Пифия не пророчествует. Вот почему нужно заранее известить служителей храма о желании посетить храм, и лишь после дают разрешение на посещение в определённый день. У тебя, надо полагать, договорённости нет.

– Договорись со жрецами! – занервничал царь.

Онесикрит поспешил вперёд и, узнав, что Пифию запрещено тревожить, вернулся.

– Ты, наверное, показался им слишком обходительным, – съязвил царь и поручил Гефестиону:

– Пойди ты! Не захочет принять, притащишь силком!

Пока друг отсутствовал, Александр нервничал, вышагивая перед храмом, не осмеливаясь нарушить границы священного участка. Появился Гефестион, растерянно развёл руками. Царь рассвирепел:

– Веди к ней!

Поспешил вслед, схватившись за рукоять меча. Онесикрит кричал вдогонку:

– Нельзя с оружием в храм бога!

От нетерпения в груди Александра бушевал огонь, в голове мешались мысли… Два жреца пытались преградить ему дорогу и тут же упали от сильных толчков в грудь. Угадав жилище Великой жрицы, ударил ногой в дверь.

В полутёмной комнате едва рассмотрел на постели полуодетую пожилую женщину с бледным лицом. Она попыталась укрыться какой-то накидкой. От неожиданности вскрикнула:

– Чего угодно тебе?

Низкий голос её прерывался от испуга или волнения.

Царь подскочил к жрице.

– Ты отказываешь мне в общении с богом?

От испуга она заверещала тонким голосом, потому что Александр схватил её за длинные седые волосы, стянул с постели и потащил к выходу. Пифия бесполезно хватала его за руки, отбивалась как могла, царапалась и наконец, обессиленная, выкрикнула:

– С тобой трудно справиться!

Александр неожиданно оставил жрицу и возликовал:

– О, Аполлон, я услышал твою волю!

Ускорил шаг, роняя на ходу слова:

– Это всё, что я хотел от тебя, безголовая женщина! Не хочу больше тратить на тебя время!

* * *

Как обычно перед большим походом, сборный лагерь организовали в Дионе, куда прибывали ветераны, испытанные в походах царя Филиппа, и новобранцы; кто хотел служить царю и Македонии. Но всех, чего скрывать, привлекала возможность поживиться на войне, несмотря на ожидаемые тяготы и опасности, а то и смертельный исход. Пока обещано скромное довольствие на еду, приобретение оружия и прочего имущества, без чего невозможно представить воина в походе, царь дал слово выдавать ежемесячное жалованье, размер которого не шёл ни в какое сравнение с доходом ремесленника или селянина. Конногвардейцу предполагалось по шестнадцать драхм* и четыре обола* в день, всаднику из союзнического войска – на две драхмы меньше, македонскому пехотинцу – пять с половиной драхм, а греку-наёмнику – четыре драхмы. Если представить, что ремесленник в мастерской за день получал две драхмы, понятно стремление восемнадцатилетнего эфеба стать воином Александра. Но находились юноши, кто мечтал больше о славе, чем о достойном жалованье и военной добыче.

Вскоре наметился основной состав в тридцать тысяч опытных и обученных воинов, готовых к боевым действиям. К ним добавлялась часть наёмников из дружественных Македонии племён, позднее присоединились ещё семь тысяч тяжеловооружённых пехотинцев-гоплитов и шестьсот всадников от участников Коринфской Амфиктионии. И всё равно воевать таким составом с Персией казалось безумием, потому что царь персов на случай войны по своим владениям собирал миллионную армию!

Дарий регулярно получал от тайных осведомителей в Дионе сообщения о настроениях в македонском лагере. Уверенный в малочисленности противника, не воспринимал его как опасность. К тому же Македонии настолько мала по сравнению с Персией, что беспокоиться не следовало. Его владения простирались от Европы, Африки и Египта до пределов в Индии! Разве можно без улыбки думать о молодом выскочке, как о достойном противнике? По силам карлику бросить вызов великану?

Александр представлял себе сложность поставленной Конгрессом задачи, но надеялся не только на свои силы, но и на поддержку части местного населения Азии – потомков переселенцев из материковой части Греции. По сведениям, они давно ожидали освободителя от персидского владычества. В свою очередь, Дарий не сомневался в лояльности собственного населения греческих городов, поскольку персидские цари благополучно покровительствовали им уже двести лет. Благодаря этому азиатские греки сохранили очаги собственной культуры, исконные ремёсла, формы национальной торговли и хозяйствования и даже части государственности с демократическими институтами власти на местах.

Александра не останавливала уверенность Дария в нерушимости персидского престола. Его не беспокоили обстоятельства, что ни он, ни его военачальники не представляли себе, какой путь и в каких условиях предстоит пройти в Азии. А ведь нужно преодолеть сотни и тысячи стадий* после Геллеспонта*. Никто в армии Александра не имел реального представления о местности за пределами Двуречья, долины рек Тигра и Евфрата. Что ожидает греко-македонскую армию дальше земель, лежащих к востоку за Персией?

И всё равно поход спешно готовился. Канцелярия по крохам собирала сведения, пользуясь донесениями прошлых лет от греческих торговцев, наёмников, лекарей и разного ремесленного люда, кто в разные времена служил у персидских царей и придворных. Александра выручал «Анабасис» Ксенофонта*, подаренный в юности Аристотелем; перечитывал дневник афинского военачальника с описанием пути греческого отряда наёмников из Персии в Грецию. Пригодился труд бывшего наставника с обозрением политического устройства греческих и варварских государств в Азии, в том числе истории и культуры Персии.

* * *

Через три месяца Дион превратился в человеческий муравейник. В лагере налаживался суровый быт; что ни день, происходило формирование подразделений по боевому составу и численности. Готовясь к походным испытаниям, воины спали на земле, пользуясь подстилкой или плащом. С первыми лучами солнца пробуждались от гортанных звуков военных труб, готовили еду и приводили себя и оружие в порядок. Всадники сначала чистили и кормили коней, а потом уже уделяли внимание себе. Воины-ветераны следили за состоянием вооружения и доспехов новобранцев, учили ходить боевым и походным строем. Часть юношей, недавние пастухи и земледельцы, не знавшие обуви с детства, не изменяли привычки, продолжали ходить босиком. Войско постигало науку исполнять команды начальников, нападать на врага и преследовать, убивать и убивать, оставаясь живым. По сигналам трубы воины выстраивались рядами, чтобы затем перестроиться в наступающую колонну. Учились отражать удары вражеских построений, искусству организованно отходить, без потерь, а по команде вдруг повернуть назад и встретиться с врагом, победить внезапностью.

Под руководством командиров воины строились в пехотную фалангу – знаменитое детище царя Филиппа, с кем македоняне привыкли побеждать. Сын не отказался от фаланги; она стала живой плотью, телом войска, несокрушимой ударной силой. Изнурительными тренировками фалангисты приучались ловко владеть грозным оружием, сариссой – ударным копьём в шестнадцать локтей*; в бою оно должно выступать на десять локтей от плеча гоплита. Воины первой шеренги пробивают сариссами вражеские щиты, обездвиживают их; тем временем сариссы из второго ряда фаланги разят наповал беззащитных воинов противника. Никакие щиты или панцири не защищали от убийственного удара македонской сариссы. После первой шеренги в сражение вступают остальные воины фаланги…

Легковооружённые пехотинцы усердно упражнялись на дальность и убойность в метании коротких копий и дротиков, совершенствуя мастерство на мишенях и чучелах. Приёмы повторялись вновь и вновь, пока командиры не убеждались в поразительной точности своих подопечных.

Для Александра каждодневное посещение Диона вошло в привычку. По-другому не могло быть, поскольку будущее Македонии, как и его самого, слава и власть, теперь зависели от военной подготовки воинов в целом, боеспособности вновь создаваемой регулярной армии. Без его участия не проходило ни одно учение, где он проявлял настойчивость и требовательность к рядовым и командирам. Во время тренировок показывал боевую выучку, предельную выносливость и необыкновенную храбрость. Во главе отряда всадников ему пришлось преодолевать водную стремнину, вздыбившуюся после проливных дождей. Первые ряды замешкались, кони отказывались входить в воду, а он решительно направил коня в поток и умелыми действиями преодолел преграду. За ним, отбросив сомнения, остальные всадники повторили манёвр, уверились в своих силах.

Однажды в расположении лагеря схватили переодетого персидского лазутчика и едва не убили. Вовремя одумались и доставили к царю. Заглянув в бегающие глаза перса, Александр спросил:

– Хочешь умереть от пыток или в загоне с лагерными псами?

– О нет, царь!

– Тогда скажи, каких сведений ждёт твой хозяин? Насколько я силён?

Лазутчик вжал голову в плечи и кивнул. Александр обратился к командиру, который привёл перса:

– Проведи по лагерю, покажи всё, что у нас есть, и отпусти. Пусть рассказывает персам обо всём, что увидел.

Когда лазутчика увели, те, кто находился рядом, советники и командиры, в один голос воскликнули:

– Зачем проявляешь милосердие к врагу, да ещё раскрываешь наши тайны?

– Разве вы недостаточно сделали для возвеличивания мощи нашей армии? Я сделал это ради устрашения персов. Пусть убоятся нас прежде, чем мы столкнёмся с персами в сражениях.

В другой раз из расположения лагеря исчезли двое греческих наёмников, оказались предателями. Ситуацию обсудили на военном совете, на котором командиры услышали решение своего главнокомандующего:

– В лагере могут быть ещё предатели и лазутчики. Всех выследить и устранить не представляется возможным. Но мы их в покое не оставим. Возвращайтесь в отряды и повсюду говорите, что два сбежавших грека – наши герои. Они подосланы к персам, чтобы навредить ложным доносительством.

Вскоре стало известно, что греческим беглецам в Персии не повезло. Им не поверили. Их пытали, отрезали языки, отрубили правые руки и отпустили. Предателей гнали отовсюду, как прокаженных, и вскоре они умерли от голода…

К концу лагерных сборов принято решение проверить армию на деле, ближе к реальности. Разделили на два войска, причём на неравные части; меньшему составу поручили наступление, остальным воинам доверили оборону. Потом устроили подобие сражения, предложив воинам биться, но поверженного не убивать. И хотя в лагере появились первые раненые, до убийства не дошло, царь остался довольным. Главное, чего он добился – каждый воин представлял себя частью единого тела, армии, где он боевая единица, без усилия которой победа невозможна. Теперь армия готова следовать за своим полководцем, куда бы он ни повёл…

Избранник вечности

Подняться наверх