Читать книгу Планета Крампус. Роман - Анатолий Иванович Коридоров - Страница 11

После разговора с капитаном Грачиком прошло томительных три или четыре дня, которые Алексей провел в той же камере. Надписи на стенах он рассмотрел и перечитал не по разу. О себе писать на стене он не счел нужным. Может, потому, что его хоть и держали здесь длительное время, но жестоким пыткам не подвергали. Видимо, с ним был не тот случай, как с другими узниками этого застенка. Кормежка была скудной, однако с голоду умереть не давали. Пару раз к нему приходил доктор из госпиталя, осматривал рану на ноге, делал перевязку. О госпитальных делах никаких разговоров между ними не было. На прогулку выводили раза по два за день. Двор, где гуляли заключенные и задержанные, был невелик, но уютен.

Буквально на следующий день после разговора с капитаном Грачиком его поразила неожиданная встреча на очередной прогулке… С Марголиным… Борисом Соломоновичем. «Вот так номер! Вот так да! А старика-то за что? – негодовал Алексей. – Да неужели из-за того же немца? Не слишком ли дорогая цена за того недобитка!? Скорее всего, у этого капитана появилась возможность свести счеты с главврачом за то, что тогда он не нашел требуемого места для раненого немца».

Борис Соломонович, конечно же, признав своего пациента, избегал разговоров с ним. Они прохаживались по неровному кругу, один раз даже друг за другом, но молча. Да и о чем им было говорить? О здоровье? Здесь эта тема была просто наивной. О причинах попадания сюда, в эти всеми проклятые застенки? О них говорить не хотелось.

Прошло еще два томительных дня. Вдруг дверь камеры отворилась, и на пороге появился надзиратель.

– Боровых, выходь, – произнес он уже привычную для Алексея фразу.

– Я надеюсь, что порадую вас своим сообщением, – сказал капитан Грачик. – Ваша информация о Вилли Кауфманне заинтересовала руководство. А это значит… Это значит, что ваше дело, как я и предполагал, получило благополучный исход. Так что с этой минуты вы возвращаетесь к себе в палату и продолжаете лечение.

Алексей облегченно вздохнул.

– Но наши с вами встречи, я думаю, на этом не заканчиваются.

– И что, я могу идти? – недоверчиво спросил Алексей.

– Я распоряжусь, чтобы вас отвезли на машине, – услужливо произнес капитан. И нажал потайную кнопку.

На кровати, где некогда лежал Мыхасик, а после него немец Вилли Кауфманн, сегодня находился уже совершенно другой человек – раненый Голобородько, как его представил Алексею Броня. И его, Алексея, кровать оказалась занята незнакомым раненым.

– Ой, – спохватилась медсестра Ася, – раз тебя так долго не было, то на твою койку решили другого раненого положить. Ты ведь сам знаешь, с койкоместами у нас тяжело. А вещи твои из тумбочки я вниз на хранение перенесла. А у нас беда, Алеша…

– Что тут за беда может приключиться? – произнес он настороженно. – Умер, что ли, кто из раненых?

– Да нет. Все раненые живы и здоровы. Бориса Соломоновича арестовали, – выпалила она.

– А за что?

– Точно никому не известно. Пришли и забрали. Я предполагаю, – Ася снизила голос до шепота, – что это все из-за того немца проклятого, чтоб ему пусто было. Да ведь и тебя тоже из-за него упекли. Но слава богу, ты-то вернулся. А вот Борис Соломонович…

– И что, сейчас госпиталь без главврача остался? – поинтересовался Алексей.

– Пока Зинаида Прокопьевна с делами управляется. Но настоящего-то доктора нет. Мы все ждем, надеемся, что отпустят нашего Бориса Соломоновича, – медсестра промокнула глаза платочком. – Ведь вот тебя же отпустили.

– Выпустят, непременно выпустят, – успокоил ее Алексей.

Ася временно устроила его в коридоре. Он не возмущался. Принял это решение спокойно, с пониманием. Из его палаты мужики, кто был на ногах, подходили, выражали добрые чувства в связи с его возвращением. Вопросов – что да как, почему? – не задавали. Жизнь, как говорится, налаживалась. Алексей уже пытался, и небезуспешно, передвигаться при помощи одного костыля. И он даже задумывался пользоваться вместо костыля палкой. Гуляя во дворе госпиталя, Алексей заглядывался на деревья, чтобы из подходящей ветки вырезать себе трость. И что-то похожее на трость он себе все-таки смастерил. Но ходить с ней одной он пока опасался. С костылем ему было надежнее.

Время шло. И вот однажды в палату (он пролежал в коридоре не более трех дней) пожаловал офицер, тот, что был и раньше, когда его арестовывал. На этот раз офицер был вежлив и доброжелателен. Он явился один, без сопровождения.

– Как ваше самочувствие? – мягко поинтересовался пришедший.

Алексей, легко приподнявшись в кровати, ответил:

– Выздоравливаю. Поправляюсь. Скоро буду готов снова встать в строй.

– Искренне рад за вас, – проговорил офицер. И тут же перешел к главной цели своего визита:

– А вас капитан Грачик снова хотел бы видеть. Вы не против со мной прокатиться?

– Если того требует необходимость, – витиевато произнес Алексей, – то я готов.

И вот опять тот же прокуренный кабинет. Лейтенант, вошедший в кабинет, отчеканил капитану, что выздоравливающий Боровых по его приказанию доставлен.

Капитан, взглянув на стоящего перед ним и давя окурок в пепельнице, без лишнего восторга в голосе воскликнул:

– О, после того, как мы виделись в последний раз, вы ровно наполовину пошли на поправку!

Алексей недоуменно уточнил:

– Что значит «наполовину»?

Капитан пояснил:

– В прошлый раз, мне помнится, вы были здесь на двух костылях, а нынче, гляжу, обходитесь одним.

– Надеюсь, что скоро выпишут. Дела с моим здоровьем, действительно, заметно продвигаются в лучшую сторону, – подтвердил Алексей. А мысленно отметил: «Ишь ты, математик! Два костыля… Один костыль…».

– Все это хорошо, – подвел итог капитан. – Да вы садитесь, садитесь, Боровых, ногу-то следует беречь.

– Так вот, – продолжил капитан, – для нашего общего дела все пока складывается как надо.

«Это как же „как надо“?» – подумалось Алексею. Но вслух он этот вопрос капитану задать не посмел. Решил подождать, пока тот сам все прояснит.

– После выписки из госпиталя вам следует ехать не в свою часть, куда вы приписаны и где вы проходите службу, а в 412-ю стрелковую дивизию, которая дислоцируется как раз напротив Стругажа и Красноведенска, находящихся в настоящее время под оккупацией противника.

– А как же документы? Проездные, во всяком случае?

– Договоримся так. Все необходимые документы для прибытия на место я подготовлю. А дальше всеми вашими делами будут заниматься другие люди. В частности, начальник дивизионного особого отдела НКВД подполковник Смоляков Георгий Семенович, – объяснил капитан. – Доставка вас до станции Русьва, где находятся командный пункт, штаб дивизии и особый отдел дивизионного НКВД – дело, в общем и целом, будем считать, решенное. Через три дня через наш Нижнеруднинск проследует в ту сторону санитарный поезд за ранеными, здесь он сделает небольшую остановку. И к нему будет подцеплен вагон, а может, и не один, с пополнением для фронта. Ну и…

Капитан подошел к окну, потянулся было рукой, чтобы прикрыть открытую настежь форточку, но передумал.

– Ветер-то какой! – то ли с некоторым удивлением, то ли со сдержанным восторгом воскликнул капитан. – Похоже, гроза надвигается.

Помолчав, задумчиво взял со стола пачку папирос, спички… Закурил.

– Вон как закручивает! Н-да… Пылищи-то принес. Все что можно вверх поднимает… Ишь ты…

Над форточкой колыхалась занавеска.

– Да ну-ка его к черту! – решительно произнес капитан и захлопнул створку. – Так вот… Да… К нему будет подцеплен вагон с пополнением для фронта. Данное пополнение, состоящее в основном из штрафников, поручается сопровождать лейтенанту Одарееву. А вот его помощником на пути следования пополнения предполагается назначить вас.

– Меня? – удивленно воскликнул Алексей.

– А что тут особенного? Во—первых, доберетесь до места; во-вторых, с пользой для дела; в-третьих… Вы же сержант по воинскому званию, насколько мне помнится?

– Младший, – поправил капитана Алексей. Но тот на уточнение не обратил никакого внимания.

– В общем, вопрос решенный. Так что, готовьтесь, сержант Боровых, к путь-дороге. Не думаю, что она для вас окажется легкой, но я желаю, чтобы у вас по пути никаких проблем не случилось. И вообще, чтобы со службой в дальнейшем у вас был полный порядок. До свидания. Я вас не задерживаю.

Алексей поднялся со стула и уже двинулся к выходу, но приостановился.

– А можно вопрос? – обратился он к капитану.

– Можно.

– Мне известно, что из-за этого немца три человека оказались наказанными, правда, каждый по-своему. И мне интересно, за что и какую повинность понес часовой, охранявший немца в палате. И за что наказан Борис Соломонович Марголин.

– Это уже не вопрос, а целый букет вопросов, – усмехнулся капитан. – Я, конечно, не обязан давать отчеты посторонним, но в данном случае, пожалуй, разве что в виде исключения… Вы же были рядом с нами в то время, как Борис Соломонович упорно отказывался поместить раненого немца в изолированное помещение. Хотя, я был твердо убежден, этот вопрос был решаем. Он же ссылался на какого-то генерала, которого в самое ближайшее время должны были выписать из госпиталя. А после этого, мол, и местечко для немца освободится. Но почему он не порешал этот вопрос с выздоравливающим генералом? Не переселил того временно в общую палату или еще куда-либо. Одним словом – с Борисом Соломоновичем идет разбирательство. Мне пока судить трудно, чем оно закончится. Вторым звеном в этом деле является часовой. С этим человеком никаких сложностей нет и быть не должно. Тут все предельно ясно – поручено охранять объект, так будь любезен. Но он отлучился от охраняемого им немца и перепоручил его неприкосновенность другому лицу, то бишь вам. Его пришлось отдать под трибунал. А вот третьим звеном оказались вы. И вам пришлось пережить немало нелегких дней в наших полуподвальных апартаментах. Но к благополучному исходу привели три фактора. Первый – это ответ на наш запрос в войсковую часть, откуда вы сюда прибыли. Оттуда пришел документ, положительно характеризующий вас по службе. Второй – это то, что вам удалось заполучить от Вилли Кауфманна ценную информацию, и третий – это то, что прямых доказательств убийства его вами нет. Более того, есть основания полагать, что немец и сам хотел, чтобы его лишили жизни. Даже я могу это подтвердить. Вы же нам сами помогли определиться с причиной его криков, когда его только-только доставили в госпиталь. Удовлетворил ли я ваше любопытство, сержант Боровых?

– Спасибо, – ответил Алексей. – Я могу идти?

– Вы свободны, сержант.