Анатолий Петрович Ланщиков (1929–2007) был одним из наиболее читаемых литературных критиков в 60—90-е годы XX века. С течением времени могло показаться, что те споры отбушевали и ушли в прошлое. Но, перечитывая сейчас работы Ланщикова, видишь, – насколько в годы так называемого «застоя» и нового перелома русского хребта люди мыслили масштабнее и точнее, чем в нынешнее неустойчивое, отдающее гнилью, время. Насколько слово Ланщикова, касалось ли оно Чернышевского и Толстого или его живых современников – Астафьева, Рубцова, Жигулина, вскрывало жгучие вопросы современности и было обращено с точным прогнозом в будущее.
Это первая посмертная книга критика, его «избранное», которое, надеемся, встретит своего вдумчивого и неравнодушного читателя.
Оглавление
Анатолий Ланщиков. О чем безмолвствует народ
«По законам высшей справедливости»
О чем молчала земля? Вместо предисловия
Автобиография поколения
Осторожно – концепция! Полемические заметки
Мода и современность
«Исповедальная» проза и ее герой
Когда не сбываются детские сны… Заметки о немолодом герое
Деревня и «деревенская» проза
Очевидность минувшего
Автобиография поколения
Исповедь Василия Шукшина
«Шума» не будет
Поэт и природа. Памяти Николая Рубцова
«Уроки гнева и любви…»
Предотвратить ли думою грядущее?
Москва-Третий Рим, Российская империя и русская лень
«Горе от ума» Как зеркало русской жизни
Великие современники. Достоевский и Чернышевский
Вместе-врозь…
Великий бунтарь
Вопросы истории – вопросы современности
Дар судьбы
Предотвратить ли думою грядущее?
Апостолы и жертвы
Капитан. Краткий обзор минувших литературных событий
«Ледокол» идет на таран
Апостолы и жертвы сиюминутного
Национальный вопрос в России
О пользе праздного чтения
О чем безмолвствует народ. Вместо послесловия
Мудрый собеседник
Отрывок из книги
Во всем виноват я – не удержал книгу.
Именно в тот день зачем-то взялся наводить порядок на полках домашней библиотеки. И вот стою на лестнице-стремянке, перебираю томики, протирая их корешки и обрезы. Как, почему из рук вырвался один из них? Синий переплет точно взмахнул крыльями, но не взлетел, а рухнул вниз.
.....
Еще Д. Стариков начинает нас уверять, будто кто-то зловеще-таинственный «во многих библиотечных книгах» отчеркнул «преимущественно цитаты», в которых выражена ленинская мысль о графе-мужике. Как говорится, к чему бы это? А вот к чему: порассуждав еще немного о творческом методе Толстого, Д. Стариков выдает вот такую тираду: «Смешно объяснять, что, ей-богу, не надо быть Горьким, чтобы увидеть в книге один из источников знания; не надо быть Шолоховым, чтобы назвать Толстого недосягаемой вершиной литературы; не надо быть и Лениным, чтобы согласиться (с кем согласиться? – А. Л.), что Толстой велик, что в Европе некого поставить рядом с ним и что он превосходно знал деревенскую Россию!».
На предыдущей странице эти же высказывания Горького и Шолохова стояли в одном ряду с афоризмами Пруткова, теперь критик «Октября» вместо афоризмов Пруткова подставил в исковерканном виде мысль Ленина, намекая, что всем этим сентенциям одна цена и предназначены-то они для клубных работников и учителей.
