Читать книгу Погонщица единорогов - Анатолий Махавкин - Страница 4

Сначала я осознал боль в голове, а уж после – присутствие кого-то рядом. Я приоткрыл один глаз и обнаружил около лица нечто весьма знакомой расцветки. Похоже…

– Вставай, алкаш.

Точно, напоминает Ксюхины домашние тапки. Какого чёрта они делают рядом с моей физиономией и почему жена в тапках, если мгновение назад голышом скакала на спине единорога?

Я открыл второй глаз. Боль в затылке стала гораздо сильнее, а у стоящей надо мной Оксанки, кроме тапок, обнаружился ещё и халат. Когда-то мне очень нравилось, как он облегает аппетитные округлости супруги, а потом приелось.

– Ты почему одетая? – сиплым голосом спросил я, не совсем понимая, на каком, вообще, свете нахожусь. – И почему…

– Потому, что начало одиннадцатого, пьянь, – ответила Оксана, не став дожидаться второго вопроса. И это к лучшему, потому что я собирался спросить о единорогах. – Поднимайся, поднимайся. Продукты сами себя не купят. Или ты и дальше собираешься питаться собачьей колбасой?

– «Собачьей»? – Только теперь я сообразил, что свисаю с дивана в совершенно невообразимой позе циркового гимнаста, и попытался заползти на диван. Получилось лишь с третьего раза. – Что значит – собачьей?

– У нас на работе собака живёт. – Сегодня жена выглядела намного добрее, чем вечером. Да и нанесённый макияж способен здорово облагородить любую женщину. – Мы её с девками прикармливаем. Оставила кусок старого зельца, думала отнести.

Когда я попытался встать, то обнаружилось сразу несколько неприятных вещей: шишка на затылке, от которой, понятное дело, и трещала башка; ноющая шея, из-за которой болезной головой становилось невозможно поворачивать, и затёкшая правая рука. Казалось, будто вместо конечности повис безжизненный кусок мяса.

Глядя, как я растираю руку, Оксана съязвила:

– Вот до чего пьянство доводит! А пришёл бы нормальный, спал бы на кровати, а там, глядишь, и ещё чего перепало бы.

Тут она, конечно, лукавила. Если Ксюха захотела устроить скандал, то повод найдётся всё равно. А секс у нас уже был в начале недели, поэтому вряд ли стоит ожидать чего-то раньше следующей. Режим-с, мать его! А мои поползновения натыкаются на неприступные ограды, именуемые: усталость, больная голова, сонливость. Ну и «эти дни», как же без них? А потом меня ещё упрекают, дескать, из-за меня у нас почти нет интимной жизни. Из-за меня!

– Давай поторапливайся. – Жена посмотрела на часы. – Я ещё сегодня борщ собиралась варить. И какого хрена ты ковёр намочил?

Она вышла, а я принял сидячее положение и, ощупывая шишку, вспоминал ночные похождения. Весь сон я помнил просто отлично: от купания в реке до стада единорогов и удара по голове. А такое, вообще-то, бывало весьма нечасто. Как, впрочем, и все сновидения подобной чёткости. Обычно наутро в башке оставалась мутная мешанина образов, из которой вспоминались лишь перекошенные рожи сослуживцев или соседей.

Ковёр на самом деле оказался влажным, точно его действительно захлестнул поток из телевизора. А ноги так болели, словно я реально прошагал десяток километров. Тем не менее спать не хотелось, и если бы не шишка и ноющая шея…

Подгоняемый репликами супруги, я умылся, побрился и приготовил себе кофе. Благоверная к этому моменту успела употребить аж три чашки. «Алкашу» она принципиально готовить не стала. И это который уже раз, стоит немного выпить – и начинается! Как в старом анекдоте: «Другие – такие весёлые, а мой – дурак дураком».

За кофе я просматривал новости и размышлял, как можно было ночью так сверзиться с дивана, чтобы заполучить столь роскошную шишку.

Потом мы очень долго и нудно блуждали по магазинам и рынкам. При этом все мои замечания о неподъёмности пакетов наталкивались на железобетонное: «Не пропивал бы столько – давно купили бы автомобиль, как вон Смирновы. Теперь Катя спокойно ездит, куда хочет, и покупает хоть мешок картошки, хоть два. Да и вон её Серёга постоянно на шабашки ходит, а не сидит дома перед ноутом».

Можно было напомнить разговор недельной давности, но я не стал. Речь тогда шла о том, что Катька завела себе хахаля, потому что Серёга её совсем перестал уделять ей внимание. Совсем как я. Вообще, если подумать, то я каким-то непонятным образом умудрился аккумулировать в себе все недостатки мужского рода. Иногда даже противоречащие друг другу.

Именно по этой причине я совершенно не понимал, в какую сторону мне следует измениться. С одной стороны, я приносил очень мало денег, и стоило найти пару работ, как мужья Ленки и Катьки, которые дома появляются, чтобы пожрать да поспать. Зато у Ленки есть своя тачка, а Катька постоянно катается по курортам. С другой – я должен уделять внимание благоверной гораздо больше, как Толян у её тёзки. Те вечно везде ходят парочкой, да ещё и за ручки держатся. Только этого мне не хватало! Уж лучше ещё одну работу найду.

Похоже, Ксюха завелась не на шутку, благо позволяла зарплата, полученная позавчера. Мы занесли сумки с продуктами домой, и началось самое кошмарное. Жене срочно понадобились туфли, потому что коричневые она почти стоптала, а у белых вот-вот сломается супинатор. Чёрные – только на выход, что это я себе надумал? Вторые чёрные она не может долго носить – там неудобный подъём, я что, забыл? Конечно, она же как со стенкой вечно разговаривает! Жёлтые под что она носить станет: под ту старую сумку, с которой на улице стыдно появляться? Ну, совсем дурак! И это мы ещё из дома не вышли.

На моё предложение отправиться самой было категорически заявлено: не укати сестра из города, она так и поступила бы. А так, кто-то должен обязательно смотреть со стороны. Ага, а потом скажет, что я ни фига не понимаю, и возьмёт те, которые предложит консультант. Самые дорогие, естественно. Хоть в самом начале похода ради приличия спросит: на какую сумму ей можно рассчитывать.

Есть определённая хитрость во всём этом походе. И даже не одна. Пока мы совершаем первый круг, то посещаем исключительно обувные бутики, магазины, лавки и маркеты. На втором заходе начинаются залёты во всякие прочие магазинчики и покупки всяких мелочей. Чтобы успокоить раздёрганные женские нервы, понятное дело. К этому времени я перестаю реагировать на внешние раздражители и начинаю реально задумываться о покупке машины, где можно спокойно пережидать рейд за обувью. Потом эскадрилья заходит третий раз, и ты внезапно понимаешь, что вон та прелесть, которая при первом взгляде стоила хрен знает сколько, в действительности абсолютно доступна по цене. Да, да! И вон та, и та тоже, чёрт их все возьми! И эту юбку, мать её, тоже можешь взять, только пошли домой.

Назад жена возвращается в хорошем настроении и даже разрешает купить бутылочку водки. Чтобы немного позлить, теперь уже её, я долго стоял у стойки с рядами блестящих воинов и выбирал какую-то из новых. Кто-то из пацанов хвалил, говорил – идёт мягонько, точно водичка. Пока я занимался выбором жертвы, супруга притараканила пакет пельменей и сказала, что сегодня она слишком устала для борща, поэтому обойдёмся российским фастфудом. Возражать я не стал: водка дружит с любой закуской.

Чёрт возьми, оказывается, мы убили целый день на пару туфель, юбку и крохотный пакетик какой-то непонятной ерунды! Когда подходили к дому, солнце начало прятаться за спиной высотки напротив, и на улицу легла тень. Впрочем, бабки у подъезда всё так же активно обсуждали какого-то урода, который довёл мать до инфаркта, а жену – до психбольницы. Баба Вера, самая старая и почти глухая, тускло взглянула на нас и сделала замечание, дескать, современная молодёжь совершенно распустилась. Интересно, кто тут молодёжь: я – в свои тридцать один или Ксюха – в двадцать восемь?

Сказал об этом жене. Думал, поржём вместе. Оказалось, опять ляпнул какую-то хрень. Оксанка тут же надулась, словно пару минут назад и не пыталась рассказать забавную историю из жизни их рабочего сантехника.

В холодном молчании мы доехали до своего этажа и вошли в квартиру. Тут мне сразу сказали, чтобы я убирался в комнату и не мешал заниматься готовкой. Да напрашивался, что ли? Пошёл в спальню, включил ноут и немного порыскал по Нету. Всё как обычно: новости, от которых хочется залезть на крышу и повыть на луну. Бляха-муха, сколько лет прошло с той песни «Чайфа», а ничего не изменилось!

Примчалась совершенно взбешённая супруга и поинтересовалась: а жрать я вообще собираюсь? Поскольку я собирался, то был сразу же припечатан вопросом: если собираюсь, то какого чёрта бесполезно просиживаю жопу вместо того, чтобы помогать? Или жена одна обязана надрываться?

Оказывается, ситуация успела измениться и теперь мы варили борщ. Начищая картошку, лук и прочие овощи, а потом натирая морковь и свёклу, я всё думал: кто из нас таки варит означенное блюдо? Несколько оттаявшая, Оксанка (она уже успела примерить купленное) в ответ на мои замечания пояснила: овощи и дурак почистить может, а вот правильно, в нужный момент бросить в кастрюлю – нет.

Базаров нет. Борщ у супруги реально получается классный. Всегда добавки прошу. А ещё и под сто грамм… холодненькой…

За стол мы сели поздним-поздним вечером. Оксанка включила какую-то нудоту по телику, кажется, об экстрасенсах, и пришлось смотреть, как взрослые дяди и тёти занимаются какой-то ерундой, отыскивая мёртвые души и пугая зрителей несвязными воплями. Впрочем, под водочку даже сие бредовое зрелище пошло на ура.

То ли я устал, то ли новый сорт оказался крепче предыдущих, но меня некисло развезло, так что окончание вечера я вспоминал позже с некоторым трудом. Попытался поиграть в танчики, однако не смог разобраться в карте и тупо пялился в экран, пока не пришла Оксана и не сказала, чтобы я перестал страдать фигнёй.

Этой я перестал и перешёл на другую. То есть, увалившись в кровать, начал приставать к супруге. Сначала она отпиралась, типа устала за день, а потом всё-таки сдалась, и мы слегка пошалили. Ну как пошалили: Ксюха осталась очень недовольна. Сказала, что больше не будет трахаться с пьянью, которой и десятка минут достаточно.

Потом она перевернулась на бок и уснула. А я лежал и смотрел в потолок. Хмель отпустил, а сон всё никак не приходил. Можно было сходить и посмотреть, не осталось ли чего в баре. Но представляю, что будет, если я разбужу жену. Поднимется такой ураган, что все соседи услышат.

По потолку скользили лучи от автомобильных фар и медленно подползало бледное сияние восходящей луны. Как я ни пытался поудобнее устроить голову, но боль от шишки становилась всё сильнее. В какой-то момент она стала настолько сильной, что я отключился.