Читать книгу Параллель: операция «Вирус» и дело Понтия Пилата - Анатолий Самсонов - Страница 8

Пятнадцать дней морской прогулки и вот, наконец, слева возник утопающий в зелени остров Капри, а впереди красивейший залив и порт Путеолы. Погода была ясной. На зеленых холмах, окружающих залив, в лучах солнечного света сверкали отделанные мрамором дворцы. Гладь залива была покрыта стоящими у причалов и снующими по воде судами. Множество небольших рыбацких лодок сонно застыло в море.

Судно, сбавляя ход, подошло к причалу, стоящая там команда матросов поймала конец и осторожно пришвартовала борт к положенному месту. Сбежав в числе первых по трапу, Калвус наконец-то почувствовал под ногами твердую землю. По опыту он знал, что потребуется несколько часов для разгрузки судна и для пополнения запасов воды, прежде чем оно возьмет курс на Остию. Калвус направился в эмпорий – портовую службу, расположенную в одноэтажном каменном строении за центральным причалом. Там он узнал, что суда из Александрии приходят в Путеолы ежедневно, что оттуда в день приходит до десятка бортов. Они перевозят из Египта зерно, но берут и пассажиров. Продолжительность рейса из Александрии несколько меньше, чем из Кесарии Палестинской.

– «Значит, у меня в резерве есть три – четыре дня. Три дня занимает рейс Путеолы – Рим – Путеолы. Очень хорошо, я успеваю», – определился Калвус.

Уроженцу Рима Калвусу не составило труда найти записанный прокуратором адрес. Ad Malum Punicum – Гранатовая улица на Квиринальском холме ему была хорошо известна, как был известен и великолепный дворец, украшающий это место своей изысканной архитектурой. В благоухающем ароматами экзотических цветов аттрии дворца Калвуса встретил старый слуга с выправкой ветерана. Стоило только сказать: кто ему нужен и от кого он имеет поручение, как его немедленно отвели в покои жены прокуратора. Он увидел перед собой красивую женщину лет тридцати пяти, взгляд которой был несколько встревожен. Калвус сразу успокоил ее:

– Не волнуйтесь, Клавдия, с вашим мужем все в порядке. Он просил передать это, – и протянул женщине свиток.

Прочитав тексты, Клавдия спросила:

– Когда ожидается поступление оригинала?

– По истечении трех-пяти дней.

– Хорошо, я еду немедленно. Благодарю вас. Вы свободны.

Калвус поклонился, повернулся и пошел в сопровождении служанки к выходу. К концу третьего дня он вернулся в Путеолы. Теперь его занимала мысль как бы не пропустить Рафаила. Встречать по десятку судов в день, да еще прибывающих в разное время, задача не совсем простая. Пришлось Калвусу обосноваться в эмпории в помещении портовой службы вместе с дежурными вахтами, швартующими прибывающие корабли, строго настрого наказав будить его при появлении александрийских судов. От жесткой и неудобной деревянной лавки, отполированной матросскими задами, служившей Калвусу ложем, болели бока. Но это было бы терпимо, если бы не приходилось по несколько раз за ночь вскакивать и бежать к причалам проверять путешественников. Бдения закончились утром третьего дня. В группе пассажиров, прибывших с александрийской флотилией, Калвус еще издали узнал Рафаила. За ним двигался Костас, тот человек, которого Калвус с упреждением отправил из Иерусалима. Группа приблизилась, и Калвус, к своему удивлению, узнал и тех двоих, с которыми Рафаил покинул Иерусалим. Прибытие Рафаила с таким сопровождением несколько меняло дело, и нужно было найти этому объяснение. Многое должен прояснить Костас. Он уже увидел Калвуса и еле заметным движением головы показал, что все в порядке.

Калвус мог не опасаться, что Рафаил узнает его. В Иерусалиме они никогда не встречались, при выезде Рафаила из города Калвус близко не подходил к нему. К тому же тогда он был в военном облачении и в шлеме, прикрывающем особые приметы – лысину и завитки над ушами. На всякий случай он решил отойти подальше и понаблюдать за группой со стороны. Калвус видел, как Рафаил и его спутники попрощались с Костасом и направились в сторону здания портовой службы. Костас быстро подошел и сказал:

– Он должен встретиться с кем-то здесь, в Путеолах. В Рим он не собирался, про Капри тоже не упоминал. Очень уж он скрытный, этот Рафаил. Двое с ним – слуги. У них много поклажи. И на судне остался товар – ткань.

– Хорошо. Место сбора, если разделимся, – в здании портовой службы у швартовой вахты. Скажешь, что ждешь меня, они знают. Пока отойдем отсюда.

Калвус и Костас отошли к месту, откуда хорошо просматривалось здание портовой службы и его выходы, обращенные к городу. Все дороги в город расходились от этого здания. Рафаила и его спутников не было видно. Вероятно, они находились внутри строения. Не было Рафаила довольно долго. Но вот он появился и вместе с одним из своих спутников, навьюченным поклажей, направился по дороге к северной части города. Скоро появился и второй. Этот налегке с каким-то человеком направился назад в сторону порта.

– Проследи за ними. Осторожно, – бросил Калвус и стал подниматься к главной дороге, чтобы последовать за Рафаилом.

Порт уже жил своей обычной жизнью. Петляющая по холмам от города к порту и рыбацкой деревушке главная дорога уже была забита водовозными повозками и длинными четырехконными грузовыми фурами, загруженными товарами или передвигающимися порожняком.

Чтобы не потерять Рафаила из виду, Калвусу пришлось ускорить шаг. Правда, Рафаил теперь передвигался медленнее, поскольку всю поклажу пришлось нести одному оставшемуся с ним сопровождающему, согнувшемуся пополам под тяжестью ноши. По их уверенному передвижению Калвус понял, что они направляются в известное им место. Скоро наблюдатель увидел, как Рафаил со спутником зашли во двор крепкого каменного дома с небольшим аттрием – двориком перед фасадом дома – и садом на склоне холма, примыкающего к тыльной части строения. Этот дом был первым на окраинной городской улице, огибающей холм и уходящей к центру. Почти все дома на этой улице были тавернами и гостиницами. Калвус осмотрелся и увидел, что если пройти по улице дальше и затем между домами подняться на холм, то можно найти место, с которого хорошо будет виден дом, приютивший гостей.

Калвус развернулся и быстрым шагом пошел назад в сторону порта. Теперь ему надо было найти Костаса. Тот уже ждал в здании портовой службы. Он увидел Калвуса в окно и сразу вышел из здания и когда Калвус подошел к нему, сообщил:

– Рафаил, как я и говорил, привез партию товара. Пять тюков ткани. Товар поместили на хранение в портовый склад. После этого спутник Рафаила на барке отбыл на остров. Барку в рыбацком поселке ему нанял тот, кто был с ним. Этот человек, судя по всему, портовый служащий, ведающий приемом и хранением грузов. Он и сейчас здесь, в здании. Это все.

– Хорошо. Иди в город, – Калвус рукой показал направление, – жди меня в таверне с белым орлом на двери. Это на левой стороне улицы.

Убедившись, что Костас пошел в нужном направлении, Калвус вернулся в здание и скоро обнаружил человека, о котором говорил Костас. Не торопясь, степенно подошел к нему и после короткого приветствия сообщил о своем намерении купить ткань в большом количестве.

– Да, – ответил тот, быстро и запоминающе окинув взглядом Калвуса, – есть александрийская ткань. Правда, ее владелец будет позже, к вечеру. Где вас найти? Я передам ему.

– Таверна с белым орлом на первой улице.

– Хорошо. Правила знаете?

Калвус из кожаного мешочка на поясе достал горсть монет, отсчитал несколько и передал собеседнику.

Направляясь неспешно к городу, Калвус обдумывал ситуацию. Скорее всего, ткань привезена тому же, кому и должна быть передана жалоба. Это что? Оплата услуги? Или Рафаил, выполняя поручение Кайафы, не забывает о своих интересах? Хорошо бы знать, как поступит владелец товара: займется продажей ткани, а потом заберет свиток у Рафаила, или сначала заберет свиток? Логичнее второе. Но кто знает? Точно пока известно одно – свиток у Рафаила. Он не отправил его на остров со своим спутником и не отбыл в Рим. Значит, передача состоится здесь. Видимо, тому, кто должен прибыть с острова вместе с посланцем Рафаила.

Путь от порта до рыбацкого поселка, если идти по берегу, займет примерно полчаса. Если ехать в повозке по дороге – из-за крюка займет, примерно, столько же, причем, мимо дома, где остановился Рафаил. Другой дороги нет.

Солнце, между тем, достигнув точки зенита, немилосердно жгло лысину. Калвус остановился, достал из холщовой дорожной сумки платок и повязал его, как это делают финикийские купцы, и, как он всегда делал в Иерусалиме, закрыв лоб, темя и уши, спасая себя, таким образом, от солнца и прикрывая особые приметы.

В таверне с белым орлом было полно народу. Матросы, торговцы, путешественники, военные и шлюхи всех мастей. Осмотревшись, Калвус увидел в углу за небольшим столом Костаса и направился к нему. Костас с завидным аппетитом поглощал вареное мясо, политое лузитанским острым соусом, заедая его кусками огромной пресной лепешки и запивая разбавленным вином. От этого зрелища Калвус почувствовал острый голод и махнул рукой служанке, подзывая ее к себе. Тут же к нему подбежала бойкая черноглазая девица, протягивая к нему узкую ладошку. Вложив в нее несколько монет, Калвус бросил: – Хлеба, мяса, вина. Девица развернулась на месте так, что ткань широкой юбки обвила бедра и оголила стройненькие ножки, и быстро побежала на кухню. Калвус сел, расправил у себя на коленях свою дорожную сумку, проверил содержимое: плащ, деньги, нож, веревка – все на месте. Достал небольшой мешочек и передал Костасу. Глухо звякнули монеты.

– Наймешь грузовую повозку без возницы и жди возле портового склада. Не сможешь нанять, купи. Костас быстро дожевал мясо и лепешку, выпил остатки вина и покинул таверну. Черноглазая девица уже выставляла перед Калвусом блюда с дымящимся мясом, вареными бобами, соусом, чашу и кувшины с вином и водой. Отпустив девушку, Калвус набросился на еду, припоминая, когда же он ел нормально в последний раз. Затем пересел на то место, где только что сидел Костас. Отсюда был виден и вход, и весь зал. Да, публика разношерстная, шум, гам, все заняты только собой. Три служанки мечутся между столами, неся мясо, рыбу, весьма почитаемый матросами и плебсом острый рыбный соус гарум с весьма специфическим запахом, овощи и вино, вынося из зала груды костей и пустые кувшины. Иногда девушки уносят снедь по широкой деревянной лестнице на второй этаж. Видимо, к тем гостям, которые по каким-то причинам не желают шумного соседства и могут себе позволить особое обслуживание. Утолив голод, Калвус медленно допил вино и, не спеша, вышел из таверны. Однако на улицу выходить не стал, а двинулся по гравийной дорожке, ведущей в сад. Дорожка привела к небольшой площадке, от которой влево к пологому склону холма вели узкие тропинки, петляющие между кустов и деревьев и уходящие к вершине. Оттуда, издалека и сверху, раздавались женские смешки и бубнивые мужские голоса. Склон был заселен уединившимися парочками. По одной из тропинок Калвус стал подниматься по склону холма. В его намерения не входило беспокоить и тревожить кого-либо. Ему нужно было найти место, с которого просматривался бы дом, принявший Рафаила. Быстро найдя такое место, Калвус достал из своей дорожной сумки плащ, расстелил его и прилег, вполне довольный своей позицией. Но и здесь, на весенней травке, в тишине и покое пришлось бороться с недругами. Первый из них – склоняющееся к морю солнце, слепящее глаза, заставляющее щуриться, гримасничать, моргать и отвлекаться от наблюдения, и второй – сон, ласково подкрадывающийся и нашептывающий: – Прикрой глаза, опусти голову, отдохни чуть-чуть, видишь, как здесь хорошо.

Калвус боролся с собой, пока вдруг отчетливо не увидел лицо прокуратора, прямо смотрящего ему в глаза там, на дворцовой террасе. Сон моментально улетел. Солнце перестало слепить, пелена с глаз спала. Восстановились звуки, начавшие было пропадать куда-то. Не отрывая глаз, он смотрел на дорогу, гадая, сколько еще времени придется загорать здесь. Чтобы чем-то занять себя, пытался мысленно нарисовать портрет человека с острова, заставляя свое воображение выстраивать модельный ряд. Каждый раз, когда на дороге показывалась пара фигур, Калвус инстинктивно наклонял голову вперед и чуть прищуривал глаза, всматриваясь в двигающихся людей.

Солнце уже коснулось краем воды, когда, наконец, на дороге появились двое. Один из них, можно ручаться, был именно тот человек, который прибыл с Рафаилом из Александрии. Всматриваясь в его спутника, Калвус должен был признать, что реальный тип не подошел ни к одному из тех, что были сконструированы воображением. Даже на расстоянии бросалась в глаза странная худоба этого человека, которая подчеркивалась худым вытянутым лицом, зрительно удлиненным смоляной, курчавой бородой. Голова сидела на худой длинной шее, торчащей между узких, острых, худых плеч, на которых, как на палке развевался темный плащ. Роста этот человек был невысокого. Он вышагивал мелкими энергичными шагами, широко размахивая в такт движению непропорционально длинными руками. Что-то одновременно паучье и птичье было в этом человеке. Пара приблизилась к первому дому, на мгновение пропала из виду и тут же показалась уже во дворе дома, где остановился Рафаил.

Прошло совсем немного времени и из двора этого дома на улицу вышел птице-паук и направился к таверне с белым орлом. Калвус, быстро двигаясь вниз и срывая с головы платок, отметил, что теперь на боку этого человека висела матерчатая сумка с длинным, перекинутым через плечо и шею ремнем. Калвус обнажил голову, так как знал, что его очень легко опознать по его особой примете, и что эта примета идущему на встречу с ним человеку, скорее всего, уже известна. Торопился он потому, что хотел встретить его на входе с улицы и не дать ему попасть в заполненный зал таверны, где бы тот начал искать его. Так и случилось. Войдя во двор, человек резко остановился, потому что прямо перед ним также резко остановился Калвус. Бросив красноречивый взгляд на голову Калвуса, тот спросил:

– Так это вы хотите купить ткань?

– Да, – ответил Калвус, – а вы продавец, не так ли?

– Да. Хотите посмотреть товар?

– Да, конечно.

Теперь, когда Калвус вблизи рассмотрел нового знакомца, он убедился, что тот своим обликом все же более напоминает птицу. Деталь, бросающаяся в глаза при ближайшем рассмотрении – нос: костистый, выдающийся клювом вперед, склонял чашу весов в пользу пернатых. Довершали картину глаза: маленькие, черные, выпуклые, прикрытые лишенными ресниц веками. Словом, птица.

Продавец и покупатель направились в сторону порта. Калвус оказался с того бока спутника, где висела сумка. Судя по ее виду можно было предположить, что свиток находится в ней. Пока все идет хорошо, – думал Калвус, – вопрос: куда направится Птица после склада – к берегу, где вполне вероятно его ожидает барка, либо опять к Рафаилу?

Вот и здание портовой службы. Птица зашел внутрь и очень скоро появился в сопровождении того же служащего. Все трое направились к складу. Там царила суета: повозки, люди, кто-то привез товар, кто-то вывозит его со склада. Прошли мимо длинного ряда фур, груженных мешками с зерном. Отмахиваясь от пчел, ос и мух миновали винный склад, осторожно обошли огромную лужу вина, пролившегося из разбитой десятимодиевой бочки. (модий – объем равный 8,7л.) Наконец, зашли в склад. Повозка с возницей Костасом осталась у входа. Птица подошел к стеллажу, показал пять тюков ткани и сдернул с одного из них чехол, чтобы можно было рассмотреть товар. Калвус видел в Иерусалиме на рынке, как торговцы проверяют качество ткани. Проделав подсмотренные когда-то манипуляции, поцокал, как заправский купец, языком всем своим видом показывая, что качество хорошее и поинтересовался ценой. Птица назвал цифру, которая даже на видавшего виды портового служащего произвела впечатление. Это Калвус уловил боковым зрением. Для вида начал торг, и как только Птица чуть снизил цену, Калвус согласился. Пока он отсчитывал серебряные монеты, Костас перенес ткань в повозку. Набрав нужную сумму, Калвус передал деньги Птице, и все вышли из склада. Портовый служащий закрыл складскую дверь, получил от Птицы несколько монет в качестве оплаты посреднической услуги и удалился. Калвус запрыгнул в повозку и негромко, но так, чтобы слышал Птица, сказал:

– Трогай, в рыбацкий поселок. Равнодушно скользнул взглядом по Птице, но, увидев в глазах того заинтересованность, спросил: – Может быть подвезти? – Птица тут же запрыгнул в повозку, щелкнул бич возницы, поехали.

– Мне тоже надо в поселок, – сообщил Птица, поудобней устраиваясь в повозке.

Солнце уже утонуло в море, наступали сумерки. Повозка передвигалась по дороге, поднимаясь к развилке, от которой вправо уходила первая городская улица, влево – поворот и спуск к рыбацкому поселку, а прямо – via littoralis – старая дорога, уходящая к прибрежным холмам и далее к римской Аппиевой дороге. Перед развилкой небольшой участок дороги проходил в мертвой зоне. Этот участок не просматривался ни сверху с городской улицы, ни снизу – от порта. Как только повозка въехала в мертвую зону, Калвус резко подался к Птице, левой рукой схватил его за шею, и пригнул его голову к тюкам с тканью. Кулаком правой руки несильно ударил по затылку. Тело Птицы обмякло и распласталось в повозке. Услышав за спиной шум, Костас остановил лошадь, перескочил с места возницы в повозку, быстрым движением сдернул с верхнего тюка чехол и накинул его на голову Птице. Калвус связал его руки за спиной и проверил сумку. Свиток был здесь.

Через минуту повозка продолжила движение, теперь в ней находилось не пять, а шесть тюков и двигалась она не в сторону рыбацкого поселка, а в направлении старой римской прибрежной дороги. Эту дорогу перестали использовать из-за перекрывающих ее частых оползней и обрушений в дождливые сезоны. Свернув в первую же расщелину, Костас загнал повозку в кусты так, чтобы ее не было видно с дороги. Птицу стащили с повозки, сдернули с него чехол. Калвус, обращаясь к Костасу, негромко произнес:

– Поезжай. Хорошо спрячь тюки. Верни повозку. Потом отправляйся в Александрию или Кесарию. С первым же судном. Все.