Читать книгу Кладезь компиляций. Писательский самоучитель. Том 2 - Анатолий Шуклецов - Страница 30

Если ты подавлен, это значит, что ты слишком высоко вознёсся в своих мыслях. Карл Юнг. // Всякое увлечение сменяется меланхолией. Антони Шефтсбери. // Разочарование, ухмыляясь, следует за энтузиазмом. Анна Сталь. // Большая вера в себя время от времени оборачивается полным безверием. Александр Авдеенко. // Бывают минуты, когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу? Для публики?.. Нужен я этой публике или не нужен, понять я не могу. Антон Чехов. // Нездоровится. Уныние. Отчаяние в своих силах. Лев Толстой. // Теряю власть над рифмой, над моей прислужницей послушной. Александр Пушкин. // Чувство, что я до сих пор не сделал ничего достойного, и уверенность, что уже ничего не сделаю, мучают меня порой ужасно! Ханс Андерсен. // Я – жалкий средненький композитор. Дмитрий Шостакович. // Нечего обманываться – я не хочу писать. Рефлекс тянет к письменному столу, но слова не складываются во фразы. Ради чего себя мучить? Что-то стынет, окостеневает во мне, мелкое и пошлое овладевает душой. Словно я уже свёл счёты с детством, юностью, зрелостью, со всем, что просилось на бумагу. Неужели я так пал, что полу-успех заглушил во мне всё стоящее? Юрий Нагибин. // Я весь как-то сник и растерял душу. Венедикт Ерофеев. // Пространство романа вышло из моего повиновения. Персонажи начали заикаться и говорить приблизительными словами. Серый период неуверенности. Сдаюсь: я временно утерял власть и не имею права дёргать и утомлять людей, не совсем бумажных. Становлюсь рядом с людьми романа, пусть действуют, как считают нужным. Через час работы они возвращают мне скипетр. Юрий Тынянов. // Как, право, любопытны эти взлёты и падения душевного состояния литератора: утром полное уныние, а вечером блаженный подъём, вызванный каким-нибудь незначительным фактом. Эдмон Гонкур. // В творческом подъёме преодолевается подавленность, а это самое главное. В сущности меня всегда беспокоил один вопрос: как преодолеть подавленность и перейти к подъёму? Николай Бердяев.