Читать книгу Кладезь компиляций. Писательский самоучитель. Том 3 - Анатолий Шуклецов - Страница 27

Иногда чувствую чудовищное в себе. И это чудовищное – моя задумчивость. Тогда в круг её очерченности ничто не входит. Она съела меня и всё вокруг меня. Василий Розанов. // Когда садился писать поутру, то вечер заставал его ещё за работой. Когда брался за перо вечером, то писал до рассвета. Данте однажды пришёл посмотреть на общественную процессию. Войдя в книжную лавку и взяв книгу, задумался. Потом уверял, что не заметил никакого шествия. Достоевский до болезненности нелюдим и замкнут. Ньютон мог сообразить в уме целый трактат, прежде чем записать его на бумагу. Ничего не замечая, в размышлениях проводил дни и ночи. Как отмечал современник, почти всегда был молчалив и задумчив; будто считает что-то. Как-то глубоко задумался с утра и не заметил, как минули сутки. Назавтра его застали в той же позе. Подобное рассказывают о Кардано и Лафонтене. Последний, когда писал комические сказки, сидел с утра до вечера под деревом, не меняя положения. // Бунин пишет буквально дни напролёт. Завтрак скудный, много пьёт чая и кофе. Полтора месяца в таком режиме, поглощённый писанием. Галина Кузнецова. // Михаил опять впал в своё оцепенение, перестал замечать окружающее. Анна Врубель. // Рассеянность – следствие слишком сильного мышления или полного отсутствия его. Следовательно, быть рассеянными имеют право только гении и кретины. Антон Рубинштейн. // Ничто так не портит хорошую вечеринку, как гений. Эльза Максуэлл. // У меня ум такого свойства, что никакое замедление и отдых не удержат его от обдумывания избранного предмета, пока оный не разоблачится предо мною во всей наготе. Джон Мильтон. // Верно замечено, что все очень талантливые специалисты более или менее тронуты, то есть прямо выразиться, более или менее сумасшедшие люди. Мыслимо ли, чтобы постоянное усиленное напряжение умственных способностей в одном и том же направлении, в продолжение десяти, двадцати, тридцати, сорока лет прошло бы, не оставивши следа на мозговой деятельности! Василий Верещагин. // Френсис Бэкон сидел на одном конце стола, погружённый в свои нескончаемые размышления, тогда как на другом – порочили его доброе имя. Гений бежит житейских забот и часто становится игрушкою людей ограниченных, но более ловких. Долгие размышления сродни помрачению, скрывающему посторонние предметы. Когда один учёный творил в своём кабинете, случился в доме пожар. «Ступай же к моей жене, это до неё касается!» – отвечал он, досадуя, что вбежавший прервал его занятия. Исаак Дизраэли. // Все корифеи науки воспринимали мир чуть сдвинуто, иначе, чем обычные люди. Даниил Гранин. // Разговор поэта есть разговор человека в здравом уме, тогда как поступки его суть поступки сумасшедшего. Оливер Голдсмит. // Лишь две категории людей «выпадают» из реальности и живут в своём собственном мире – художники и «ненормальные». Теннесси Уильямс. ///