Читать книгу У края - Анатолий Зарецкий - Страница 2

Результаты расчетов поразили. Это оказался самый эффективный вид деятельности в сфере камнеобработки. Лишь искусственно занизив показатели, рискнул показать Евдокимовой.

– Толя, ты гений! – признал очевидное еще один человек, – Пошли к Бедову, – сходу ринулась она в атаку.

– Татьяна Васильевна, не торопитесь, – попробовал немного охладить ее пыл, – Если Бедов нас правильно поймет, всю оставшуюся жизнь мы с вами проведем в поездках между двумя-тремя десятками мастерских, разбросанных по городам и весям. Мне это не интересно. Давайте представим идею создания мастерской, как временный отход от магистрального пути, и не более того. Наша цель – завод.

К счастью, новоиспеченный вице-президент «Новых Окон» понял мои опасения, и к Бедову мы вышли с согласованной позицией.

– Принято, Анатолий Афанасьевич. С завтрашнего дня приступайте к работе, – решительно скомандовал президент.

В тот же день мне предоставили рабочее место в кабинете вице-президента Евдокимовой, выдали единый проездной билет на все виды общественного транспорта Москвы и разрешили бесплатно обедать в столовой фирмы.

– Должность и оклад после моего возвращения. Еду на отдых в Италию, Анатолий Афанасьевич, – огласил президент свои планы на зимние каникулы, – Вы мне дайте, на всякий случай, адресок итальянской фирмы. Может, заеду, посмотрю на ваши «Секторы» и «Векторы», – попросил он.

– Разрешите? – заглянул в кабинет незнакомый молодой человек лет тридцати.

– Заходи, Николай, – любезно разрешил Бедов.

Войдя в помещение, странный молодой человек вдруг бухнулся на колени прямо в узкий промежуток между стеной и стульями и забормотал молитву, усердно крестясь и кланяясь до земли то на образа, то президенту.

– Что за блаженный? – тихо спросил Евдокимову.

– Пан Каташинский, – так же тихо ответила она.

– Учитесь, Анатолий Афанасьевич, вот он, истинно верующий человек, – умильным взором сытого кота посмотрел на меня Бедов, возомнивший себя если ни Богом, то, по крайней мере, святым угодником.

Я не ответил – сцена показалась настолько наигранной и фальшивой, что не было слов для возражений. Учиться фальши?

Наконец пан Каташинский был поднят с колен и представлен в качестве моего помощника.

– Пан Зарецкий, – вырвалось у меня, обескураженного средневековым спектаклем, разыгранным современным притворным холопом перед самозваным барином постсоветского капитализма.

– Вы поляк? – преданным взором взглянул на меня помощник.

– Бывший, как и вы, – ответил ему.

– Почему бывший? – удивленно спросил он.

– Истинный поляк католик, пся крев, – с иезуитской улыбочкой выругался я по-польски.

– Вы говорите по-польски, Анатолий Афанасьевич? – довольно улыбнулся ничего не понявший Бедов, – Тогда вы найдете общий язык, – почему-то решил он, не обратив внимания на выражение испуга, внезапно промелькнувшее на лице псевдополяка.

И лишь Евдокимова сияла, не скрывая восторга. Мы договорились о поездке в Апрелевку, и пан Каташинский, пятясь и кланяясь на все стороны, покинул кабинет начальства.

– Ну и тип, – под шумок поделился с Евдокимовой.

– Таких исусиков у Бедова целый штат. Половина, как и этот, клоуны, а он сдуру им верит, – тихо ответила она.

С утра Каташинский заехал за мной на микроавтобусе «Соболь». Он так опасливо вел машину, даже подумал, что новичок.

– Никак не привыкну, Анатолий Афанасьевич. Все кажется, сижу в своем «Запорожце», – объяснил он свою неуверенность за рулем солидной машины, почти «Газели».

– Да у тебя танк, Николай! Двигай смело. Пусть «Запорожцы» от тебя шарахаются, – подбодрил его.

Не помогло. И два часа пути от дома до Апрелевки показались пыткой.

В Апрелевке нам показали небольшой захламленный цех, который после настоящих заводских цехов показался игрушкой.

Мой эскиз планировки, который набросал на клочке бумаги, понравился главному инженеру, и пока пояснял, что к чему, его помощник принес ксерокопию строительных чертежей и через полчаса у нас уже был полноценный документ.

– Анатолий Афанасьевич, а вы можете набросать эскизики ваших стапелей? Мы их за неделю сделаем, – предложил главный инженер.

И часа за два я спроектировал все рабочие места цеха. Мои эскизы тут же преобразовывались в чертежи, которые хоть сейчас можно было отдавать в работу. Словом, командировка оказалась продуктивной.

– Что ж, пообедаем и в путь, – прорезался, наконец, пан Каташинский, весь день молча наблюдавший за нашей работой.

Мы прошли в небольшую столовую, где, как и во всех помещениях этого странного учреждения, был оборудован целый иконостас.

– Анатолий Афанасьевич, вы погуляйте минут десять, мы хотим помолиться, – неожиданно объявил Каташинский.

– Не понял, Николай. У вас разве секта, куда не допускают православных христиан? – спросил его.

– Нет. Но вы же не верующий. Мы хотели бы помолиться без посторонних, – удивил он странным объяснением.

Да в любую церковь может зайти каждый, и никто слова не скажет – человек пришел в Храм Божий. Зачем, это его дело. Главное, веди себя, как положено. А верующий, или не верующий, как разобрать. Вера она в душе, а не в показной суете следования обрядам. И не всякому дано понять свою, а уж тем более, чужую душу, особенно если она в смятении.

Я не стал дожидаться окончания закрытого молитвенного собрания, вышел с территории, дошел до станции «Апрелевка» и ближайшей электричкой уехал в Москву.

Несколько дней просидел в демонстрационном зале «Новых Окон», изучая потенциальный спрос.

Обычно после того, как менеджер заканчивал разговор с очередным клиентом, показывал тому картинку из строительного журнала и спрашивал, а не хотел бы он заказать подоконник из природного камня вместо пластикового.

– А это намного дороже? – спрашивали почти все, кроме тех, кто не считал денег. Те сразу выражали свое твердое «да».

– Столько же, – отвечал остальным клиентам, хотя и знал, что пластиковый подоконник в «Новых Окнах» почему-то дороже.

– Конечно, хотим! – тут же кидались они к менеджеру, чтобы изменить заказ.

– Извините, – ловил их за руку, – Это только будет, но еще не скоро.

– Когда? – часто спрашивали многие из заказчиков, и, узнав, что всего через полгода, тут же отменяли уже оформленный заказ, решив подождать.

Дня через три менеджеры перестали пускать меня в зал. Я показался им опасным конкурентом.

Но собранная статистика уже была довольно представительной, и я нисколько не огорчился. Меня смущало иное. Я подолгу смотрел то на картинки, то на пластиковые окна, пытаясь представить сочетание безжизненного пластика с радостными теплыми тонами природного камня. «Безвкусица», – решил, в конце концов, и загрустил.

Своими сомнениями поделился с Евдокимовой.

– Ерунда, Анатолий Афанасьевич, не берите в голову. Я и то заказала бы ваш каменный подоконник к своим пластиковым окнам, – попыталась успокоить вице-президент, – А давайте съездим на мебельную фабрику. Меня уже давно туда приглашают, – предложила она.

Фабрика понравилась. Она производила кухонную мебель по итальянским технологиям на итальянском оборудовании. Красивый и дорогой ширпотреб: шкафчики и тумбы из сосны, облицованной шпоном ценных пород, столешницы, отделанные ламинатом под мрамор – это нечто.

– А почему вы не делаете столешницы из природного камня? – спросил главного технолога.

– Мебель будет тяжелой, – ответил он.

– Да это как делать. Можно столешницу выполнить разнотолщинной. Будет легкой, прочной и красивой.

– Мы об этом не думали, – сообщил не думающий технолог.

– Вот бы «Новые Окна» вернулись к деревянным рамам. С ними камень смотрелся бы органично, – поделился своими соображениями с Евдокимовой.

– Что вы, Анатолий Афанасьевич! Деревянные рамы – это вчерашний день. У них масса недостатков. И главный – они непрочные. Трудно надежно крепить современную фурнитуру, да и двухкамерные окна не сделать, – охладила она мой пыл.

Вернулся с зимних каникул Бедов:

– Как вам это нравится, Анатолий Афанасьевич?! – с улыбкой победителя показал он на два ручных станочка для обработки камня, лежавшие в переднем углу его приемной, – «Сектор» и «Вектор», как вы заказывали, только вдвое дешевле, чем в Москве. Припер на своем горбу, – радовался выгодной сделке миллионер Корейко.

– А таможенные сборы и пошлины? – напомнил ему.

– Ничего не платил. Даже за алмазный инструмент. Сказал, все везу для себя! – громко восторгался он своей находчивостью.

– Тогда оно, конечно, да, – вынужденно согласился с ним.

– Берите, пользуйтесь, – щедро улыбнулся довольный президент.

– Цех уже готов. Дело за сырьем, – в свою очередь порадовал президента.

– Да вы что?! – обрадовался Бедов, – Немедленно заказывайте сырье, – приказал он.

Тут же связался с представителем немецкой фирмы «Юма», с которым познакомился на выставке «Интеркамень», и заказал целую фуру полированных плит и полос для подоконников.

Меж тем нашего полку прибыло: в кабинете Евдокимовой появились еще двое странных работников – некто Кочетков и Колескин. Трудно понять, что связывает их с вице-президентом, потому что споры шли вокруг каких-то нефтяных поставок.

– Татьяна Васильевна, с каких это пор вы занимаетесь нефтью? – спросил ее как-то раз.

– Да это так, Анатолий Афанасьевич, попутный груз, – невнятно пояснила вице-президент «Новых Окон», – От Бедова мы с вами, похоже, даже зарплаты не дождемся. А так, может, хоть что-то перепадет. Выгорит дельце, и вас возьму в долю, – пообещала она.

Вскоре и меня подключили к непрофильной работе. Но именно мне пришлось вести основные переговоры и оформлять контракты, поскольку к юристам фирмы обращаться было не с руки, а Кочетков с Колескиным, да и Татьяна Васильевна были не по этой части.

Со скрипом и скрежетом сделка все же состоялась, и настал день дележа добычи. Целый день в кабинете стоял гвалт. Кончилось тем, что получать посреднические деньги двинулись всей толпой участников – никто никому не доверял. Взяли и меня.

Я молча стоял в сторонке, а по скверику от лавочки к лавочке носилась Татьяна Васильевна, к которой подходили незнакомые люди, а рядом неотступно вертелись чем-то недовольные Кочетков с Колескиным.

Наконец, Татьяна Васильевна подошла ко мне:

– Ваша доля, Анатолий Афанасьевич. Спрячьте, чтоб никто не видел, – протянула она какие-то деньги.

Не успел поблагодарить, как подлетел Колескин:

– Сколько дала? – сердито спросил он. Молча показал ему три стодолларовые бумажки, – Вот сволочь. Тебе триста, а мне, главному организатору, всего пятьсот, – снова помчался он на перехват Евдокимовой, стоявшей с Кочетковым и еще двумя мужчинами.

Я не стал дожидаться развития событий и ушел домой порадоваться первым деньгам за целый год суеты бескорыстной – сначала в «Полигране» Коробкина, а теперь вот в «Новых Окнах» Бедова.

Неожиданно догнал Колескин:

– Вот стерва, Анатолий Афанасьевич. Представляете, получила пять тысяч долларов. Вы видели, работали всего три человека, а она понатаскала откуда-то людей. Всем, якобы, отстегнула большие суммы. А мы трое получили меньше всех. Все, не буду больше работать, – заявил он, – А вы, Анатолий Афанастевич, чем занимаетесь, кроме нефти? Я слышал, вы в камне большой специалист.

Я рассмеялся:

– Ну, Коля, нашел нефтяника. А вот камень уже давно хобби. Даже сделал небольшой завод в Электростали.

– Завод? – удивился Колескин, – И он работает?

– Работает, но без меня, – ответил ему и рассказал о своих мытарствах и даже о том, как меня «заказали».

– Ну, теперь понятно, с кем Каташинский делает гранитную мастерскую, – выдал Колескин.

– Почему гранитную? – рассмеялся я, – И причем здесь Каташинский?

– А кто? Конечно, Каташинский. Вам, Анатолий Афанасьевич, здесь никто никогда ничего делать не даст, – насторожил Колескин, но большего в тот раз так ничего и не сказал.

Недели через две в Апрелевку прибыла фура с заказанным каменным полуфабрикатом.

Таможенные заботы меня не коснулись – «Новые Окна» уже годами получали пластиковый профиль и другие комплектующие из Германии. А вот разгружать хрупкие плиты без меня не рискнули, хотя сдуру попытались.

– Представляете, Анатолий Афанасьевич, попробовал ломиком отодвинуть, угол и отвалился, – показал рабочий на поврежденную им гранитную плиту.

– С тебя тысяча двести долларов, – пошутил я.

– Как это? – испуганно посмотрел на меня грузчик.

– Шесть квадратов по двести долларов за квадрат, – еще больше запутал беднягу, – Ладно, не бери в голову. Смотри, как это делается, – и с помощью небольшого деревянного брусочка легко сдвинул тяжелую плиту и накинул стропы.

В полчаса фура была разгружена. Едва последняя плита заняла свое место, появилась представительная делегация во главе с Бедовым.

– Уже разгрузили? – удивился он, – Может, покажете, Анатолий Афанасьевич, как работает оборудование?

– Чисто теоретически, в водооборотной системе нет воды.

– Как так? Натаскайте ведрами.

– Шесть кубометров? Можно приступать? – в шутку спросил его.

Бедов не ответил, и делегация покинула цех. А через полчаса подъехала пожарная цистерна с водой. Едва заполнили систему, появился Бедов, на этот раз без делегации.

Но, работать было нельзя из-за отказавшего старенького насоса. Огорченный Бедов строго отчитал главного инженера, допустившего халтуру, и приказал немедленно купить новый насос.

Лишь после обеда мне удалось запустить оборудование и сделать несколько образцов подоконников. Мы погрузили их в «Соболь» Каташинского и вскоре торжественно внесли в кабинет Бедова. Тот был счастлив.

Весь следующий день по поручению президента обучал двух «хохлов», которым предстояло стать первыми специалистами нового направления деятельности «Новых Окон».

Едва доложил, что производство запущено, и можно принимать заказы, меня направили на международную строительную выставку. Все наши сотрудники там побывали, и потому в Экспоцентр на Краснопресненской пришлось ехать в гордом одиночестве.

Не спеша, осмотрел все заинтересовавшие экспонаты. Море вариантов пластиковых окон с пластиковыми подоконниками, и не одного экспоната с подоконниками из природного камня. Похоже, во всем мире это эксклюзив, а не массовая продукция.

И, о чудо! Передо мной возник целый стенд с десятком забытых миром деревянных окон. Да нет. Эти окна по конструкции уже не те деревянные. Типичный пластик, хотя и не пластик.

– Нравится? – улыбаясь, спросил, судя по всему, представитель фирмы.

– Очень! – не удержался я, – Наконец, что-то действительно заслуживающее внимания.

– Вы правы. В Европе пластиковый бум уже позади. Пошел обратный процесс, тем более, деревянные окна сильно изменились. Оконные рамы – это не цельная древесина, а клееный брус из твердых пород, – начал он свой рассказ и затем прочел целую лекцию о свойствах клееного бруса и изделиях из него.

Я был в восторге. Это именно то, что надо. А представитель фирмы «БЕВ-Берлин», поняв мой интерес, снабдил меня еще и кучей красочных проспектов, в том числе предприятий-производителей оборудования.

Уже собирался уходить, когда обнаружил небольшую экспозицию камнеобработчиков. И совсем уж большой неожиданностью было услышать:

– Чао, мой друг Анатолий! Что ти здесь? Зачем? – сиял своей неповторимой улыбкой лучезарный Лучано Паваротти.

Выяснилось, все это время Серджо был у Коробкина, где возникла куча проблем.

– Они не знать маккини, как ти! – выходил из себя Серджо, – Спросил Сергей, где Анатолий? Сказал, ти не хотеть работать. Но я знать правда. Сергей мошенник. Сергей надо галери, – как ребенок радовался он нашей встрече.

Кончилось тем, что пригласил его к Бедову.

Бедов встрече с представителем «Симека» очень обрадовался. Такое впечатление, что и станки этой фирмы он готов притащить из Италии на своем горбу. Но все оказалось еще чуднее:

– А вы не могли бы предоставить нам копии чертежей вашего оборудования? Мы бы их потихоньку сделали сами, – предложил Бедов такое, что Серджо долго не мог понять, чего же от него хочет этот странный клиент. А поняв, рассмеялся так, что задрожали пластиковые стекла кабинета президента «Новых Окон»:

– Серджо не шпион! Серджо не хочет галери! Купить наши маккини, пажалюйста. А чертеж, нет! Серджо честный человек, у него большая семья, – решительно заявил он.

– А за деньги? – настаивал Бедов.

– Ти дать мне миллион доллар? – смеясь, спросил Серджо.

– Дам, – в запале ответил президент.

– Дарю для ти. Купи наши маккини тот миллион, – предложил Чендерелли.

Посоветовав Серджо подумать, Бедов распрощался.

– Этот человек ступидо, Анатолий. Крэзи, – охарактеризовал Серджо президента, когда мы вышли из его кабинета, – У Серджо проблэми, Анатолий. Серджо нужен контракт. Иначе Серджо пенсион. Конец Серджо. Как можно жить четире тисячи доллар, Анатолий. Кошмар, – пожаловался он.

– Тебе предлагают такую пенсию? – удивился я.

– Это мало, Анатолий. Я сейчас десять тисяч доллар. Мне не хватать. Ти знать, у меня большая семья. Пятьдесят собак. Я привык так. А четире тисячи, Серджо умрет от горя.

Да-а-а! Мне бы его проблемы. А я-то был счастлив, получив первые в том году триста долларов.

– Серджо, пообещай ему подумать. Тогда можно будет сделать контракт с «Новыми Окнами». Пока фальшивый, но тебе поможет, – предложил выход своему итальянскому другу.

Серджо предложение понравилось. И уже на следующий день ознакомил Бедова с вариантом, согласованным, якобы, с самим Чендерелли:

– Надо заключить контракт на поставки оборудования, а потом, в рамках контракта, запросить чертежи ремонтного комплекта. Тогда Серджо сможет в несколько приемов официально переправить полный комплект чертежей.

– Отлично. Познакомьтесь, Анатолий Афанасьевич, эти ребята могут и сами разработать, что угодно. А уж по готовым чертежам, сделаем все, как надо, – представил он мне двух молодых инженеров непонятного профиля, но явно не станочников.

Поговорив с «дарованиями» минут пять, понял, что они не сделают даже чертежи велосипеда, лежащего перед ними, и успокоился.

– А вы действительно готовы дать Серджо миллион за услугу? – спросил Бедова, когда он отпустил с миром новоявленных изобретателей станков.

– Ну, дам тысяч пять, а то и меньше. Слушай, где я возьму миллион? – неожиданно возмутился Бедов.

– У него зарплата десять тысяч в месяц, – сказал в ответ и вышел из кабинета горе-президента. «Действительно, крэзи», – подумал тогда.

Через день «Новые Окна» и «Симек» заключили контракт на поставку оборудования.

Серджо был счастлив. Нас даже покормили за столом президента в компании батюшки и двух изобретателей велосипедов.

А после торжественного обеда я показал Бедову проспекты с выставки. И случилось неожиданное:

– Какого хрена все там делали?! – взорвался президент, – Целая толпа специалистов несколько дней бродила по выставке, и ничего не увидела. Выгоню всех к едрени фени! – возмущался он.

– А разве я не ваш специалист? Я же увидел, – попробовал подсластить пилюлю.

– Вы неверующий, Анатолий Афанасьевич. А я неверующим не доверяю, – в очередной раз огорошил меня верующий президент, без зазрения совести ограбивший родную тетку.

– Анатолий, приехала Лариса. Жду тебя завтра, – пригласил меня вечером Серджо.

Я застал его на кухне:

– Серджо кормить мой друг Анатолий, – радостно сообщил он, размешивая что-то в большой кастрюле.

– Серджо решил сам приготовить настоящую итальянскую пасту, – пояснила Лариса.

Вскоре мы втроем оказались за столом, на котором к пасте добавилась и бутылочка чудесного итальянского вина.

Уже за чашечкой не менее чудесного кофе Серджо приступил к деловому разговору, ради которого меня, похоже, и пригласили:

– Анатолий, у тебя есть своя фирма? – перевела Лариса его вопрос.

– Сейчас нет, – ответил ему.

– Надо, чтоб была. Деньги я дам, – последовало очередное предложение.

– Зарегистрировать можно. Вот только чем она будет заниматься? – спросил потенциального спонсора.

– Как чем?! – возмутился друг, – Будет заказывать оборудование «Симека».

– Понарошку? – догадался, наконец, я.

– Если получится, можно по-настоящему, – ответил Серджо, – Молодец! – похвалил за догадливость.

Уже вечером предложил название фирмы: «Пьетро лучидо», – что в переводе означало «Камень блестящий», или «Сверкающий камень».

– Не надо итальянский, – не согласился со мной Серджо, – Будет лучше по-русски: «ПетроЛюкс», – выдал он.

– Вот уж действительно, по-русски, – рассмеялся я.

– Не нравится? – обиделся Чендерелли.

– Нравится, – вынужденно согласился с ним.

Фирму «ПетроЛюкс» зарегистрировал, воспользовавшись услугами небольшой регистрационной фирмочки, офис которой помещался неподалеку от «Новых Окон».

Но не Серджо стал моим партнером, а Лариса, которая все еще оставалась гражданкой России. Я же вновь обрел статус должностного лица – генерального директора нашей новой фирмы.