Читать книгу То «заика», то «золотуха» - AnaVi - Страница 8

Привет, подруга! Это я… «Диана»! И… Всё – «та же». Да… Всё та же – «я»! И… Как ты там меня называла?.. Ангел-хранитель? Точно… Да! «Твой» ангел… хранитель. Но и, похоже же, что – и вовсе же: не «хранитель». Да – и не «ангел» же, собственно! Не была и… «Не стала» – им! Ну а ты, хм, как и я, всё – не «меняешься». И это… странно. Нет! Это: «страшно»! Ведь и все же говорят, что: «Люди – меняются». Хотя бы – со временем! Но и для тебя, видимо, настал тот самый момент, который у нас называется – застывание!

Так смешно и… Так глупо! Я же вижу, что ты здесь… Я вижу – тебя и… Но тебя – и «нет»! И ты же – не «здесь». Будто и одновременно – в двух местах! Как… В «Гарри Поттере», да. «Гермиона»!.. И… «Как». Ведь и больше – в последнем, чем в первом! И я… Я не могу понять! И да… Ты бы сейчас улыбнулась и… даже «рассмеялась», возможно… но я действительно не могу понять – как это произошло: как так вышло, что вот я – здесь, а ты – там? Хоть и лежишь сейчас – передо мной: в белой стерильной палате… На белой же металлической больничной койке… С накрахмаленных белым постельным бельём и… Подстать же ему – в больничной сорочке с коротким рукавом… И молчишь! Лежишь… С закрытыми глазами, почти что и сливаясь же с обстановкой – своей бледной, от рождения и природы, кожей! И пусть ещё – и на контрасте со своими же тёмно-каштановыми длинными курчавыми волосами… Но ты – не спишь! И да… Ты – не «мертва»! Во всяком случае… Во всяком же случае – «пока»… Ты просто лежишь – с, прикрытыми веками, тёмно-карими глазами, подрагивающими вместе с чёрными же короткими ресницами: под насупленными, на высоком лбу и у небольшого же курносого носа, тёмными широкими бровями; поджав ещё и свои узкие, сухие и потрескавшиеся губы, перед этим успев и прикусив всё же нижнюю, дурная привычка, и, тем самым, приподняв ещё и полукруглый подбородок; не говоря уж и про «вакуум» впалых щёк – в попытках хоть немного, но продлить и удержать это спокойствие и… тишину. Это молчание и… Твоё одиночество!

Справа от тебя – стоит белая пластиковая тумба с… кучей всякой техники! И таким же количеством, а там и «качеством» – длинных белых проводов и… трубок. Разной – ширины и… принадлежности. От капельниц и катетеров с иглами… до дыхательного приспособления с маской. Ведущих – к тебе и… «в тебя»! Твоё уже и механическое сердце… Как и такие же – твои «лёгкие». И твой же – аппарат жизнеобеспечения! Скорее – «существования»… Но и – хоть какой-то «деятельности»! Он – пищит и… как-то ещё одновременно «жужжит»: выдавая на белом же длинном листе с мелкой чёрной клеткой – схему биения твоего сердца! Пока и белая же пластиковая капельница с двумя прозрачными небольшими бутылками наверху – впрыскивает в тебя лекарство. Ты – наркоманка, знаешь! Стала и… Теперь – ты просто зависишь от этого. Но и это, наверное, первая и последняя, «единственная» твоя зависимость: с помощью которой – ты живёшь!

Медсестра, в белом же «обмундировании», длинном халате, бахилах с шапкой и в маске с перчатками, меняет её – каждый час. Пока и врач же, и в форме же – «подстать», но и на «мужской же фасон», заходит следом: проверяя остальные «датчики» в частности и твоё же внутреннее состояние в целом, так услужливо предоставленное же ему ими и одним синим электронным экраном, передающе-показывающим: твоё давление, сердцебиение, температуру и… И, записав всё это, он в очередной же раз – хмурится. Осматривает вновь тебя, уже и куда более «внешне», и, покачав головой, выходит… За ним уже – и семенит медсестра! Что ж, сегодня – уже лучше! Не так чтобы и… «сильно». «Но»! И даже малюсенький процент, при и в нашем же с тобой всё состоянии «не стояния» и положении вещей и тел-дел, может продлить – твою жизнь. А это – плюс! Хотя… И о чём это я вообще говорю? Какие могут быть – «плюсы»?! Тебе даже… восемнадцати – нет! Почти. «Год» – пошёл, а… День рождения – только через месяц… А ты уже – на больничной койке и… ждёшь «бабу… с косой»! Демона… что приберёт. Раз уж и ангел – не «уберёг»! Чёрный юмор! Да и… Ничего более! Ни личного. Ни… бизнеса!

И зачем ты только поехала – с ними? Зачем – «напросилась»?.. Чего тебе вновь дома – не сиделось?! Нет же, сорвалась – и поехала к… матери крёстного… на дачу! И вот… И где же было то «седьмое чувство», «интуиция», которое – не даёт совершать ошибки, м? Почему оно «выключилось», когда было так нужно?.. Или что, только – «мне»?! Но и… Окей! Опять же ж… Могла остаться – на ночь! Но нет – рванулась домой… Как завещали… в завещании! И спустя полчаса-час – уже ехала в этой… грёбаной белой… «к-Ок-ашечк-е»… на заднем сиденье. А впереди – мама с бабушкой! Да… Мать крёстного – решила остаться… А ты – поехала! Конечно!.. Ведь и «твои» – поехали. А как же и «ты» – их оставишь «одних»?.. Без себя! Ей богу-дьявол, как с игрушками! Может, уже матрас из них сошьёшь, да и париться не будешь: что кого-то всё-таки забыла взять «с собой» – спать?! Ух! И?.. Что – в результате? К чему «мы» – пришли, а?! Машину занесло на мокрой от дождя дороге – и в неё тут же врезался… какой-то чёрный джип! Да и плевать, не правда ли? Ночью не только: все кошки – «чёрные»! А ещё и – «чьи-то» мозги! «Зад» – сносит полностью. Остаётся – только «перед». И… Это ж как… Отрезать – часть машины! Раз… И нету! Хм!.. «Интереса» – и кому ещё так дома не сиделось и кого же прямо-таки и «занесло»: на и под «огонёк»! Мама с бабушкой – обходятся парой гематом. А ты… Ты ж… Пожалуй, уже и промолчу!

Эх… Никогда не думала, что значит: утонуть или ещё «захлебнуться» – в собственной крови. Теперь же – знаю и… «Отлично» понимаю! В момент удара: ты же как раз и лежала – лицом к лобовому стеклу; и спиной – к… багажнику. Конструкция машины – краш-тест «кое-как» прошла. А твой позвоночник – никак… нет! Я просто… Просто не могла узнать – тебя и… «Не узнаю» же – до сих пор! Такая… Свёрнутая и… Скукожённая фигура. Вся в крови и… Стёклах! С осколками – в руках и ногах… И как в замедленной же съёмке – всё вновь повторилось! Опять и… Снова! И вот – ты уже в палате. Прикована – к постели и… «Вынуждена» в таком положении – доживать свои… последние дни! Да… уж! А и как раньше… Как раньше-то – было «смешно»: будто – ещё и жить да жить… Да! Впереди – ещё годы и… Года! Если уж – и не «века». А «веки»… А тут: раз – и… остались «дни». Так – много… Но и одновременно: так – «мало»! А ведь ты могла ещё и умереть… там: прямо – на месте аварии! Варианта ж было – два и… Ты выбрала – не «первый»!

Я знаю… Знаю!.. Ты не чувствуешь ничего – ниже шеи: не ощущаешь – своё тело! И единственное, что ты можешь делать – это осматривать мир: вращая головой и немного приподнимая её – благодаря имплантатам, внедрённым вместо удалённых позвонков… И да! Они – серые и… металлические! И больно жгут, нагреваясь от твоей температуры… Но и зато – ты хоть как-то можешь двигаться. Пусть даже и не более… Но и – не «менее». Как-то!.. И хоть это вновь – не «плюс»… Но и!.. Где же – «твоя» улыбка, м? Где и «тот» румянец?.. Блеск в глазах!.. Где та «Кнопка», в конце концов, что одним, пусть и временами весьма «хилым перевёртышем», но и «радугой-дугой» же – «заражала» всех вокруг?! Где и та «Кареглазка», что, и несмотря же на «шоколадный» цвет глаз, просто ненавидела «сладкое»: не объевшись им в детстве? Да ещё и пришучивая, что «такой» цвет – не только у «шоколада». Ты – тот ещё динамо-пикапер! Где – это всё, а? Почему всё – так?!.. Но и все вопросы – вновь уходят в пустоту. А я… Я лишь с силой – сжимаю кулаки и веки, пытаясь собраться и… не расплакаться. Да! Мне – больно! Больно – смотреть: на тебя! Тускнеющую и… Почти прозрачную! Увядающую и… Выцветающую! Высветляющуюся! На твоём же лице – будто маска, скрывающая весь спектр твоих эмоций: что вошёл и жил в тебе – и так же быстро вышел!.. Ты – ждёшь судного дня! А я – вымаливаю ещё один: лишь бы ты ещё побыла – с ними. С родными и… близкими!

Да… И совершенно не потому, что они приходят к тебе – каждый день. И ты – должна им! Нет… Совершенно – бескорыстно и безвозмездно. Мама – приносит свежие полевые цветы. Кормит тебя, опять и «снова», с ложечки. И помогает – пить… Да! Прям как и – в «старые-добрые»! И новые же… «хорошо забытые старые». Где ты ещё – не «помогала ей с телефоном», не понимая: как и это же всё «простое» – можно и главное «сразу же» не понять… Казалось бы!.. А бабушка… Бабушка – проветривает помещение. И вытирает пыль… Но и не забывая ещё – кое о ком. Да… Подруга! Она – заботится о твоём лице и волосах: умывает и расчёсывает их… Приводит тебя – в… порядок! Более или менее, да? В «хорошо» и «нормально». Читает… Еле сжимая твою ладонь!.. И да… Они и так же все «прекрасно» знают, что за участь – ждёт тебя… Ждёт и «их»! Но продолжают – верить… Верить и надеяться… Ждать! Что вот, в следующую минуту, а там и «секунду», ты откроешь свои блестящие и яркие глаза!.. Улыбнёшься вновь – широко-широко и… Обнимешь их – крепко-крепко!.. И, конечно, всё будет – довольно скомкано и… сумбурно. Море слёз! Криков и рыданий… Море и смеха! И снова – рыданий взахлёб! Но и это же – «будет»! Будет? Да… А что же – сейчас? «Сейчас» – это лишь далёкая… заоблачная мечта!.. Которой, по-видимому, всё же не суждено – сбыться.

Пусть ты и «сильная»… Да! Ты действительно – сильная! И я вижу это не «только» – в твоих же всё попытках удержать боль, проглотив её внешне и задушив внутренне, и не дать ей вырваться на свободу и показаться на воле; «не дать» ей – явиться миру… с войной! Ведь твоё тело – всё же понемногу отмирает и… Тебе… Тебе уже и прямо-таки – невыносимо больно! Ты – кричишь и… Кричишь – по ночам! И у тебя из глаз даже – льются слёзы… из-за этого. А ты… Ты – не можешь их утереть! И давишься ими… Задыхаешься! И только – тогда, да… Тогда уже – вбегают врачи и… медсёстры с медбратьями!.. Вкалывают тебе обезбол-успокоительное – в виде морфина-снотворного и… Ты, наконец, успокоившись, тихо и мирно засыпаешь! Но вот только и в следующую, и последующую ночи – происходит то же самое… Если и не «сильнее»! И…

Я боюсь за тебя, знаешь! Боюсь, что в этой или следующей… последующей сильной… «сильнее» же и всех предыдущих… агонии – потеряю тебя. Нет… Даже – и не так! Я… Я просто боюсь – потерять тебя! Хоть и… Да! Вроде бы – мы и не были близки. И ты же всё – слала меня «куда подальше», всякий раз: когда шла гулять – без разрешения или материлась; приходила за полночь, а после… ругалась с мамой! А я – лишь лежала в позе эмбриона и… ждала. Ждала – когда ты, наконец, полностью успокоишься: чтобы, пусть и внутренне, но и вбить в тебя всего три слова: всё-будет-хорошо. И ты – слушала! Да. И слышала! Слушалась… Ты и жила – с этим! Но и затем – у тебя вновь происходил срыв и… Я опять, и снова, как побитая кошка, пряталась в угол: дабы не навлечь на себя и… тебя… ещё большей кары! Но и знаешь что… Я люблю тебя! От чистого сердца и… Уж точно, несмотря ни на что, не желала бы… и не «желала» – для тебя такой участи и судьбы! Но ты же и сама понимаешь – мы не решаем здесь… ни-че-го. За нас, а и тем более «меня» – решают… «свыше». Да. Ведь и, как бы ни прискорбно, «мы» – лишь шахматная доска. А «вы» – фигуры на ней!.. И, видимо, пришёл твой черёд – покинуть её!

Что ж… Но и твои родители и подруга – были правы, отказавшись всё же от эвтаназии! И дело же не в том, что я – хочу твоих мучений… Что и они их хотят – для тебя! Дело тела – совсем в другом… Ведь и жизнь твоя – могла прерваться: ещё два дня назад. Но ты – прожила их! Эти, и подумать только, всего лишь каких-то – сорок восемь часов. С родными и… близкими. Друзьями! И пусть, ты не можешь их обнять. Пусть – только видишь их и… слышишь. Но ты – с ними! Ты – согрела их… Совсем чуть-чуть, да! Но и это же – лучше, чем ничего. Всё и вся, все – лучше, чем «ничего»! И да, может, завтра – ты уже и покинешь этот «мир-свет», уйдя во «тьму» же и… «войну», но и «ты же покинешь его» – с высокоподнятой головой: не став самоубийцей! Я… Я горжусь – тобой! Ты – молодец… Как бы странно это и ни звучало!

Как и то, что я опять и… снова – на этой же всё белой деревянной кушетке! Ха!.. И правда… Она ведь и почти же что – уже стала частью моего тела! Да… Уже и не помню – когда последний раз вставала с неё! Как и… ты – со своей койки. Да и зачем, верно?.. Не обижайся – только. Я уже – о себе! Ведь и… так всё – прекрасно вижу… отсюда: находясь и сидя – прямо и справа же от тебя! Я – вижу тебя. А… Но и лишь – ты… Ты – не видишь. А знаешь, почему? Не потому, что даже: не можешь. Не хочешь! Ты же – ненавидишь: жалость, скорбь и… презираешь всякое… всякого рода «сочувствие»! Но вот… Только и больше – ничего не отражается в глазах приходящих к тебе. Порадуйся хоть, что и не «меньше»! Пусть они и пытаются… всеми силами, честно… это скрыть!

Но вот, белая деревянная дверь вновь открывается, в палату входит твоя подруга; с короткими мелированными тёмно-каштановыми волосами, ещё и повязанными в низкий хвост, так и убранными же серыми невидимками – частью и по бокам, в виде и только-только начинающей отрастать чёлки, с узко-низкого и смуглого лба, пока и светло-серые же глаза её смотрят перед собой и через стёкла очков в чёрной тонкой пластиковой оправе, с так и давящей же на её тонкий и длинный нос, оставляя вмятину, «перепонкой»; но и её пунцовые щеки, вместе с пухлыми розовыми губами, тут же растягиваются в широкой улыбке, стоит ей только перевести взгляд и увидеть тебя, в то время как и её же всё полукруглый подбородок, с небольшой ямочкой посередине, чуть дергаётся – за ними! Хоть бы и ты, «без слов», так же – поздоровалась, улыбнувшись! Но нет!.. Ты же – будто изваяние и статуя… Воплощение Ленина… в юбке! И без «юбки». Что происходит? Ты же всегда… всегда… была – позитивной! Всегда и была – такой радостной… «Счастливой»! И да… Но тебя и до этого же всего – прогибали… И «ломали»! Но и ты же, будто неваляшка, возвращалась в исходное своё положение: со спрятанными ранами и заштукатуренными синяками. С зашитыми и шрамами… Неунывающая девчонка! С мелкими рыже-коричневыми веснушками на щеках… Эй! Ты где? Ты же… Ты же даже плача – смеялась!.. И я знаю… Тебе – плохо. И «больно»… Да! Поверь мне: знаю. И как – никто другой… Чужой! Но и почему же в этот всё раз – ты приняла всё это за чеканную и… чистую монету? Почему – и не пытаешься, как обычно же всё и для вида, скрыть?.. Чтобы после уже и в себе, с собой разобравшись – и другим, чужим открыть! Устала? Носить «лица-маски-неделька» – устала? Все мы – устаём! Но и почему-то же так же – держимся… Носим! Не теряем и… Не «теряемся»! И ты – держись. За себя и… Нас всех! «Не теряйся»… Хотя нет!.. Постой. И наезд – отбой! Серьёзно?.. Что – я вижу. Ямочки! Уголки твоих губ подрагивают – и… ты распахиваешь глаза! Кнопка!.. Ты снова – с нами!

Следишь взглядом за ней, своей ещё и сверстницей, хоть так и не скажешь – по и о тебе, какое-то время и только, когда она, оправив белый халат, накинутый поверх её же жёлтой майки в толстую серую полоску, и светло-голубые дырявые шорты, садится, чуть скрипя и шурша белыми бахилами, надетыми на бежевые балетки, подставив белый же деревянный стул слева от тебя, наклоняешь немного голову к левому плечу и говоришь:

– Привет…

– Привет, родная! – Отвечает она и берёт обеими руками твою левую руку. Ты не чувствуешь это – видишь… Но хоть и реагируешь уже – куда лучше: легче и мягче. Она ведь – старается! – Ты?..

– Сойдёт!

Хм!.. Вы всегда понимали другу друга – без лишних слов: не договаривая! Да… Между вами же, как и между нами же с тобой, будто и возникла «некая связь»… Да у вас же даже мысли – похожи: хоть вы – и не «родственники»! Как и мы же с тобой, «опять» же! И снова… Разве – «родственные души»! И… Твоя улыбка – меняется! И, «повернувшись», опускается уголками губ – вниз. О нет!.. Я знаю – её. Не пытаешься же ты и… «снова»?..

– Ана…

Говорю же – без лишних слов и… дополнений! Анастасия. Настя и… Ана! Да… Просто и… как нельзя лаконично. Свободно и… легко! И кто уже вспомнит, что это было ещё и «ответвлением» от Анастейши из «Пятидесяти оттенков серого», правда? А кто и «знает»?.. «Зна-ют»! Только те, перед кем ты – не окрашиваешься в «Пятьдесят оттенков красного»… после такого объяснения! Причём: как лицом, так и… всем телом! Я. Ты. Да и… Она! Наш прекрасный тандемчик и… тройничок. Всем – по «Данону» и с… каноном!

– Нет! – Качает головой – и её глаза тут же покрываются тонкой корочкой льда.

– Пожалуйста… – Шепчешь ты: на надрыве и срыве! Пока и в уголках уже и твоих глаз – собирается солёная и мутная влага.

– Ты обещала – больше не поднимать эту тему! – И отстраняется, облокачиваясь на спинку стула.

– Но и ты обещала – не давать так быстро и окончательно отрицательный ответ! – Подмечаешь следом ты, стоя упорно на «своём». – Ты предпочтёшь – мучения?

– Ты просила – честно… И давай уже закончим – на этом! – Скрещивает руки под грудью, словно ставя уже и «крест», как и точку, на всём этом. – Я не дам тебе – умереть.

– Я и так – умру! – И если бы могла – ты бы ещё и руками всплеснула! Но а… так… лишь сбрасываешь ресницами всё же подступившую и проступившую влагу и показываешь: как за влажной и мутной пелёной твоих тёмных глаз – загорается уже и прямо-таки «злой» огонёк. – Почему ты не хочешь – помочь мне?.. «Облегчить» – это!

– Да потому что я!.. – Начинает, но и тут же обрывает себя! Поправляет очки, спуская их по носу, и сжимает правой рукой переносицу – подбирая правильные и главное «цензурные», тактичные слова: для иного ответа. – Ты должна прожить – тебе же положенное и данное! Эвтаназия – не вариант… Не «выход» и… Точка! – И опять же – следует эта «перестрелка взглядами»!

Но и после которой – и ты уже, кажется, успокоившись, снова погружаешься в себя. Обиделась! Сколько раз мы это проходили, а ты всё ждёшь: иного результата – от одного и того же действия! Определись уже: ты умираешь или сходишь с ума? Звучит ужасно, но… Да! Она – не даст тебе умереть. Только – естественно! По итогу и исходу.

– Ты говорила об этом – с мамой? – После минутного молчания – она вновь всё же берёт слово первой, хоть и с грузным выдохом. В ответ – лишь кивок. – Что она сказала?

– Запретила! Чёрт!.. – И сжимаешь губы, плотно прижимая ещё и веки друг к другу. Тебе – не больно… и уже… физически. Тебе больно – морально! Но и уж лучше – так, чем: и им же будет больно – «физически»! – Я просто… Просто – не понимаю! Я же вижу, что ей больно – смотреть на меня… Что и вам же всем – «больно»! И хочу лишь… Хочу лишь только… Если уж и не облегчить себе, куда уж и… легче, то и вам – «жизнь»!

– Это – не «облегчение»… Это – самоубийство! – И её гробовой шёпот вмиг срывается на крик и даже «визг». – Кто вообще внушил тебе эти суицидальные мысли?!

– Никто!.. – Отмахиваешься ты. Но и после же – всё же открываешь и сразу же закатываешь глаза. Да! «Она знает», что это – не так. Как и то, что ты не «врёшь», нет, ты – «не договариваешь»: умалчиваешь и замалчиваешь! И, опустив руки из больше и «защитно-запрещающего», нежели «закрыто-отвергающего» жеста, нагибается к тебе чуть вперёд – и упирает локти в свои же голые колени, цедя тебя внимательным и строгим взглядом. – Я слышала, как об этом – говорили медсёстры и… -братья.

– Сороки!.. – Рычит она, теперь уже и отведя свой яростный и прищуренный взгляд в сторону: чтобы не попасть им и в тебя! Ну а после – возвращает его на тебя и к тебе же, уже и с твёрдостью и «холодом», продолжая. – Не смей даже думать об этом!

– Звучит как… «приказ»! – После секундной паузы – улыбаешься ты.

– Так и должно быть! – Недоверчиво щурится, но и всё же отвечает тебе улыбкой. Пока и ты же – закашливаешься. И как-то даже – утробно хрипишь. Это «ещё» и не «пока», а «уже» и то «единственное» – на что способны твои легкие!

Ана же – почти и тут же подвигается к тебе и, приставив стеклянный гранёный стакан с водой, что и недавно же как раз «обновила» медсестра – с ночи, к твоему лицу, чуть наклоняет его ко рту. После чего уже и ты сама – делаешь пару глотков, немного отстраняешься и… снова сползаешь по подушке. Пока и подруга же тем временем ставит стакан на место, на белую же деревянную тумбу, и, достав из своей же всё жёлто-голубой, будто бы ещё и «вязанной», с вышивкой анютиных глазок «в цвет» и поверх сумки – излюбленный, ведь и прямо-таки «зачитанный» до дыр и потрёпанный «временем» томик Пауло Коэльо, открывает его на нужной опять же и ей же всё странице! А я же – еле заметно усмехаюсь, следя за твоим скепсисом и закатанными глазами. Внутренне – ты уже несколько раз выругалась! Но и всё равно же – вникаешь в чтение! Философия – не входит в список твоих интересов, как и приоритетов по жизни… Но и я-то точно знаю, что ты – ещё та окрылённая и… многогранная натура. И ты бы воспротивилась сейчас, безусловно! И привела бы кучу доводов… даже и не заметив этого. Как и того: насколько правильно и обоснованно – они бы были построены. Да и вы же даже спорите иногда – на какие-то темы! Но и ты же всё, как упёртая, стоишь на «своём» – принимая всё это: за пустую трату времени. Бык с Алиэкспресса! То есть… По китайскому календарю!

Читая вслух, Ана еле заметно улыбается и сжимает твою левую ладонь в своей же правой, пока и левой же, в свою очередь, придерживает книгу, удерживая её большим пальцем раскрытые страницы, уперев его подушечку изнутри и в корешок же книги, имеющей и так, и без того – свою белую картонную закладку меж страниц: в виде и какой-то уже её замыто-засаленной бирки от одежды! Но ты снова – не чувствуешь. И не почувствуешь этого. И она это так же – понимает! А ты и всё равно же – благодарна. И тепло улыбаешься в ответ. Ведь и знаешь – зачем она это делает: не чтобы не отсвечивала ты – а она. И без слов – киваешь, будто ещё и между строк, соглашаясь и с ней, и тут же с собой: со своей же реакцией – на этот самый её простой, да и самый же «простецкий» жест. Ведь и если счастлива она – счастлива и ты! Так просто и… Одновременно – так сложно! Затем – закрываешь глаза и улыбаешься шире. Пока и в палату же почти следом – заходят и твои же родственники: мама Татьяна и бабушка Вера! Всё те же твои, хоть уже и «воображаемые», чёрточки и насечки – на двери… Показатели того – кем и какой ты станешь: сначала – через тридцать лет, а после – и через пятьдесят. А может, и не станешь! И не потому, что… В общем! Оставив – свой цвет волос: но и отрезав их – чуть короче! Придерживаясь понимания – о неправильной еде и таком же питании, что: «В жизни нужно попробовать – всё и в таких же количествах-качествах!». Отдавая предпочтение – спортивному стилю: единственному – в который сможешь влезть. Никакого негатива. Как факт! Самая большая – белая футболка. Такие же – тёмно-синие джинсы. И, «в тон», серые же кроссовки. Как у мамы! Ну или отрежешь волосы – совсем коротко и… обесцветишь! Ограничивая себя – во всём и… ссыхаясь на глазах. Придерживаясь – классических цветных пиджаков. И юбок – ниже колена. Как и туфель – на невысоком каблуке. Как у бабушки! Они – на цыпочках, и с «гостинцами» же наперевес, крадутся через всю палату: всё так же шурша и скрипя – белыми халатами, застёгнутыми уже и на все же пуговицы; и с белыми же бахилами на ногах. С перебором! Но… «Но»! «Золотая середина» – не ваше! И ты вдруг – как-то тяжело вздыхаешь и так же нервно вздрагиваешь. Что ж… И я же делаю – то же самое! Но и вряд ли в этот же самый момент – мы думаем об одном и том же. Ведь… И ты, скорее всего, в очередной же раз – сдерживаешь тот или иной болезненный позыв-порыв в себе. А я… Отмечаю превратности судьбы! В виде и этих же самых всё двух женщин – как твоего, «не за горами-лесами», будущего. Но и вот только почему-то одновременно – прошлого и настоящего! Ты же будто – и идёшь за ними; и будто – от одной к другой. Сейчас ты – между и… та самая же «золотая середина»… почему бы и не «открыть» в себе исключение «под конец»: «Как не умереть от анарексии. И тут же – не затеряться в тучности тела же!».

Ну а когда уже и я, наконец, отстраняюсь и отхожу от своих же собственных мыслей – ты дышишь всё тяжелее; и кашляешь – чаще. Так ещё и тебя же всю – трясёт, прямо-таки со- и «вытрясая»: как внешне и снаружи, так и внутре-изнутри!

В ту же секунду – я подлетаю и сжимаю обеими руками твою правую ладонь. Тебя снова – колотит! Но… Почему – сейчас? Сейчас же – «день»! Ты же – не… Нет!.. Слышу – сокращение твоего сердца: оно бьётся – всё медленнее и медленнее. Спокойнее и… тише. «Покойнее» и… размереннее! Почти и – неслышно… Затухая! Удар – в минуту. Удар – в две… Удар – в пять минут! Циферблат белых настенных часов с чёрными цифрами – убивает: чёрные стрелки будто бы и специально – движутся медленно! Но и, на самом-то деле, это ты – дышишь всё медленней и медленней! Затем – по твоей левой щеке скатывается одинокая слеза. После – и по правой… И вот – они текут равно и потоком! Ты распахиваешь глаза – и, осмотрев палату, находишь встревоженные глаза всех видимых собравшихся здесь и сейчас около тебя; и не только:

– Простите! Я… Я люблю вас и… Прощайте! – Твои чёрные зрачки останавливаются – в положении: «вперёд». Смотря на всех и… не видя же «никого»! Пока и на тумбе же тем временем – пищит кардиомонитор: сообщая об остановке сердца!

Падаю на колени – и прижимаюсь лбом к твоей ладони… Нет! В то же время как и рядом с Аной – падает книга. А чуть в отдалении – белые прозрачные пакеты: с апельсинами, соками и… чем-то сладким. Что ты – «так» ненавидишь! И никогда не признаешь, в чём и себе же для начала – не признаешься, уже и… в принципе, что любишь – до одури! Боже!.. За что? Почему – сейчас?!.. Сижу на полу и… Никак не могу поверить – в это! Крики боли и отчаяния – разносятся по палате… И я бы тоже – заплакала. И «закричала»… Но меня же всё равно больше – никто не услышит… И «меньше». Да и не «увидит»! И… Это – так странно, да? «Стра-ш-но»! Я же – здесь; а ты – там… Хоть мы – и одно целое!.. Ещё пару дней назад – я была: лишь еле видимой… проекцией. А теперь – уже почти и сформировавшая фигура. Да… Приз-рак! Я лишь – часть и… копия. Лишь… Душа! И как же несуразно: видеть мне и т… себя – уже и прямо же со стороны. Не слышать – сердцебиения… Не дышать! Так же было – лишь когда-то давно. «Неправда» и… Во сне! И как же так произошло, что он же вдруг и стал же так же – «явью»?..

Над моей головой – «разверзается» белый потолок. И помещение тут же – окутывает яркий белый свет! «Ярче», чем и сами же люстры – в нём! Мои ноги – отрываются от пола… А я – всё смотрю на себя. «На них» и… По щекам – катятся слёзы! А из горла… Из горла – раздаётся душераздирающий крик! Что ж… Теперь и, правда, можно! Их же – никто больше не увидит. И не «услышит»… Не спросит – и о проблеме! Теперь я – «Никто». И звать меня – «Никак»!.. Прощайте, дорогие! Спасибо вам – за всё!

В моих ушах всё так же раздаётся – крик родных. И плачь – подруги… Она зовёт – тебя и… «меня». «Нас»! А «мы»… Мы – ничего не можем больше сделать… Я – ничего не могу больше «с этим» сделать! Для тебя и… «Себя». Для «нас»! И, наверное, впервые, я уже точно «никогда» – не отвечу ей!..

Всё так быстро – закончилось и… оборвалось. Была семья – и нет её! «Теперь» – нет! И я – одна… И «ты». И «я»… И «мы»! Теперь – надолго… Если и не «навсегда»! Да…

Прощай – и ты!.. Даже и не знаю – как и обратиться-то уже к тебе. «Тело»? Слишком грубо. «Подруга»? Хм!.. Возможно… Но и всё же равно – как-то не так и… не то! «Сестра»? О… Да! Всё-таки – «сестра». Не по крови – так же. Всё же… Но! Но… Вот мы с тобой – и разошлись! У меня – два пути. А у тебя – только один и… Пусть и не заоблачный. Скорее и именно же – «подземный»… «Но»! Я буду – навещать тебя: как и прежде. Как и «всегда»… И… На-всегда! Обещаю! Честно-пречестно! Да и… Как там ещё говорят: «Земля – пухом»? Если и не облаком – то и не пеплом. Люблю!.. Спи – спокойно!