Читать книгу Обман [Bubble] - Андерс де ла Мотт - Страница 11

Он приложил стакан к другому месту на стене и плотно прижался ухом к донышку. Но стало не намного лучше слышно. То же тихое бормотание, несколько голосов сразу в равномерном гуле, но расслышать, что они говорят, было по-прежнему невозможно.

Вот черт!

Он уже несколько дней сидит в прихожей и прислушивается, ждет, что кто-нибудь придет или уйдет; он несколько раз звонил в дверь и даже купил чертову коробку шоколада в качестве приветственного презента для нового жильца…

И, несмотря на то, что он абсолютно убежден в том, что в квартире есть люди, новый сосед ему не открыл. Кто бы ни был там внутри, он или она ни при каких обстоятельствах не желает с ним видеться, что, в принципе, подтверждало все его подозрения.

Игра его железно контролировала, знала точно, когда он уходит и приходит. А это требовало наблюдательного пункта, причем очень выгодно расположенного. Эйч Пи хорошо представлял себе их, засевших в соседней квартире, команду одетых в костюмы агентов «штази», все на одно лицо, с огромными наушниками на голове, перемещающих по квартире микрофоны и сверлящих маленькие отверстия в стенах, чтобы ввести миниатюрные видеокамеры через электрические розетки.

И вот они бормочут, обсуждают следующую фазу операции…

Убрав стакан от стены, Эйч Пи быстро обошел квартиру.

Конечно же, ему нужно бежать. Свалить куда-нибудь, как можно дальше, и спрятаться в какой-нибудь норе. Но это не поможет, Игра непременно разыщет его рано или поздно. Пока Эйч Пи у себя в квартире, он знает, где они. Пока что Гейм-мастер не может знать о том, что он вычислил их тайный наблюдательный пост.

Это его преимущество…

Небольшое такое, но все-таки!

А если он не хочет его потерять, то придется предпринять определенные меры безопасности…

Армированная изолента. Нужно купить еще. Конечно, он уже заклеил все розетки, а также крупные щели и стыки, но все же нужно еще подстраховаться. Стены старые, в них полно всяких неровностей и выпуклостей, в которые легко можно вмонтировать микроскопический объектив.

Но, чтобы купить еще изоленты, ему нужно выйти на улицу, оставить квартиру без присмотра и дойти до хозяйственного магазина в середине улицы Хурнсгатан. На улицу он не выходил уже неделю, питался консервированными сардинами, сигаретами и водой из-под крана, пока отрыжка не приобрела явный привкус алюминия. Но выбора-то нет.

Первая остановка в универсаме «Консум»: галеты, икра сайды в тюбике, консервы, несколько готовых обедов «Финдус», а также столько пачек сигарет, что тетка за кассой чуть не подпрыгнула, когда Эйч Пи выложил на ленту свои покупки.

Быстро запихать все в пластиковый пакет – и снова на улицу. Уставившись в тротуар, Эйч Пи изо всех сил напрягал мышци шеи, чтобы подавить желание обернуться. Но, как он ни старался, все-таки не смог не оглянуться.

Их он увидел сразу. Двое, обоим лет по тридцать, стоят у витрины немного поодаль. Брюки-чиносы, черные ботинки, жесткий взгляд, смотрят на других, а не друг на друга. Копы, никаких сомнений.

Но могут работать и на Игру. Или и на тех, и на других…

Эйч Пи принял резко вправо, почувствовав, как их взгляды жгут ему затылок. До хозяйственного магазина оставалось метров двести; пара катушек изоленты – и домой. Когда он обезопасит квартиру, тогда наконец-то у него появится шанс подумать. На анонсах газетных номеров на стенах были последние новости о грядущей свадьбе кронпринцессы. Наряды, меню, список гостей… Как он и рассчитывал, его недавний арест уже давно забыт. Теперь обсуждался «сложный выбор», стоявший перед новоиспеченным принцем: в какой же благотворительной организации ему нужно будет числиться в качестве сотрудника, поскольку в дальнейшем все расходы по его содержанию возьмут на себя шведские налогоплательщики…

Смачно сплюнув в водосток, Эйч Пи снова быстро оглянулся через плечо. Его преследователи вдруг куда-то исчезли, что, вероятно, означало только то, что за ним следили больше двух человек. От пота футболка липла к телу, и он остановился у входа в хозяйственный, чтобы отлепить ее от груди. Из-под ворота потянуло застоявшимся потом, он поморщился. Ну и воняет же от него!

Он мельком взглянул на свое отражение в витрине. Влажная футболка нынче скорее желтая, чем белая, а дырявые джинсы почти стоят колом от покрывающей их грязи и пятен. Добавить сюда щетину, лохматые волосы, темные круги под глазами и бегающий взгляд – и диагноз становится очевиден. Ничего странного в том, что народ на тротуаре от него шарахается. Похож на психа.

Вдруг шум транспорта пронзил резкий звук, от которого Эйч Пи вздрогнул, а его пульс взлетел до максимальных значений. Но это были всего лишь пневматические тормоза автобуса сорок третьего маршрута, который остановился на другой стороне улицы. Эйч Пи сначала его увидел, а потом до него дошло. Третий ряд сидений с конца, парень у окна…

Ва-а-ашу мать!

Он кинулся прямо на проезжую часть. Машины истошно засигналили, тормоза завизжали, покрышки зашипели об асфальт. Но ничто из этого не заставило его оторвать взгляд от автобуса. Еще бы миллиметр, и его переехал бы какой-то «Сааб». Но тут «Вольво» в соседнем ряду немного запоздал с торможением и въехал в Эйч Пи на уровне колен.

Он влетел носом в асфальт, содержимое пакета рассыпалось по проезжей части, но Эйч Пи не предпринял ни малейшей попытки спасти свои покупки. Вместо этого он схватился за бампер «Вольво», чтобы вскочить на ноги.

Контроль состояния: ноющая боль, но, к счастью, ни кровавых ран, ни торчащих костей…

Пошатываясь, он прошел пару шагов. Боль терпимая. Водитель выскочил из машины, рожа красная, как помидор.

– Какогохренатычертовпридурок!..

Но Эйч Пи даже не остановился, чтобы это обсудить.

Автобус уже отъехал от остановки и набирал скорость по Хурнсгатан. Ноги как-то размялись и пошли – левая, правая, снова левая. Быстрее и быстрее. Он увернулся еще от одной машины и уже бежал за автобусом. Побежал еще быстрее, двигаясь почти на предельной для себя скорости, но автобус все же удалялся. Ну, ничего, красный свет на следующем перекрестке это исправит. Однако водитель автобуса не предпринял ни малейшей попытки замедлить ход, а, наоборот, похоже, только сильнее вдавил газ.

Эйч Пи увидел, что впереди зеленый свет. Fuck!

Он был теперь метрах в семидесяти пяти от автобуса, а с двух сторон от него мимо просвистывали машины, а водители изо всех сил сигналили.

После удара о бампер болели ноги, в легких все жгло от внезапного напряжения сил, но сдаваться он, черт возьми, не собирался, во всяком случае, пока еще не упустил автобус из вида.

Эйч Пи перебежал с проезжей части на тротуар. Похоже, что автобус-таки остановился вдалеке у площади Марияторъет. Йес! И он, снова поднажав, пересек улицу Торкель-Кнутссонсгатан. Силуэт автобуса уже приближался.

Пятьдесят метров.

Сорок.

Тридцать.

* * *

– Привет, это Нина Брандт!

– Привет, Нина, подожди секундочку…

Она отложила телефон, встала со стула и закрыла дверь в свой кабинет.

– Ну, вот, теперь могу говорить.

– У тебя все в порядке, Бекка?

– Да-да, все хорошо, – солгала она. – Правда, все как-то навалилось одновременно…

– Так ты уже скучаешь по полиции?

Ребекка выдавила из себя смешок:

– Да нет… пока, во всяком случае… Тебе удалось что-то выяснить? – быстро добавила она, прежде чем Нина смогла продолжить.

– Вообще-то нет…

Ребекка едва заметно выдохнула с облегчением.

– В системе на этот револьвер совершенно ничего нет. Никогда не сообщалось о его краже или связи с каким-то преступлением.

– О’кей, отлично!

– Но мой контакт в технической лаборатории все же хочет взять его на баллистическую экспертизу.

– Понятно, а почему?

– Потому что это тридцать восьмой калибр, изготовленный до восемьдесят шестого года…

– Что?..

– Слушай, Ребекка, револьвер чисто теоретически может быть О.У.У.П.

– Подожди, Нина, я не врубаюсь…

– Орудием убийства Улофа Пальме.

Пока Ребекка переваривала эту информацию, прошло несколько секунд.

– Но ведь убийца стрелял из «магнума триста пятьдесят семь»?[37] Хольмер выступал по телевидению, и…

Она, наверное, раз сто видела эту картинку за все эти годы. Пресс-конференция, на которой начальник регионального управления полиции уверенно трясет двумя здоровыми револьверами.

– Ну, да, к сожалению, Хольмер и с этим налажал в расследовании, я хочу сказать, с орудием убийства. Понимаешь, Ребекка: у «тридцать восьмого» и «триста пятьдесят седьмого «магнума» один размер пули. Отличается только длина патрона. Некоторые варианты «тридцать восьмого» можно использовать для стрельбы боеприпасами для «триста пятьдесят седьмого», поэтому-то баллистики очень хотят пострелять из всех старых пистолетов, которые подходят под профиль О.У.У.П. Мой приятель из экспертизы может взять его на баллистику на следующей неделе…

– Ну, да, конечно… Слушай, Нина, я тебе перезвоню, тут кому-то неймется со мной поговорить… Спасибо тебе огромное! – добавила Ребекка. – Я позвоню тебе на следующей неделе, пообедаем вместе…

Закончив разговор, она отложила мобильник в сторону и медленно наклонилась над письменным столом. Посидев в таком положении несколько мгновений, выдвинула ящик письменного стола и достала какие-то бумаги. После посещения хранилища она никак не могла сложить куски головоломки.

А потом нашлась копия договора на аренду банковской ячейки.

До этого Ребекка не сомневалась в том, что ячейка арендована Хенке. Но она ошибалась. Ее открывали в 1986 году, ее и Хенке имена значились немного ниже, где указывались прочие лица, имеющие доступ к ячейке для ценностей.

Другими словами, Хенке о ячейке знал так же мало, как и сама Ребекка.

Письма с напоминанием об истечении срока оплаты ячейки, видимо, были направлены им обоим; разница только в том, что его почту, по всей видимости, конфисковали прежде, чем он успел его прочесть. Таким образом, секреты, хранившиеся в ячейке, принадлежали не Хенке, а человеку, чье имя значится в верхней строчке с указанием владельца. Человеку, владевшему связкой ключей до того, как ее унаследовал Хенке.

Эрланду Вильхельму Петтерссону. Их отцу.

* * *

Когда до автобуса оставалось метров двадцать, тот замигал левым поворотником. А он уже истощил все силы. Автобус отъехал от остановки. До него оставалось десять метров.

Восемь.

Пять.

Расстояние перестало сокращаться. Затем оно снова начало медленно увеличиваться по мере того, как автобус поехал под горку к Слюссену.

Проклятье!

Эйч Пи почувствовал, как внутри у него все сжалось, заметил, как подступает тошнота, и попытался ее подавить, сглотнув слюну и заставляя ноги бежать вперед…

Прямоугольный силуэт автобуса становился все меньше. Снова затошнило, почти вырвало. Автобус исчез из поля зрения. Но он не собирался сдаваться.

Третий приступ тошноты Эйч Пи подавить не смог, и ему пришлось, шатаясь, сделать несколько шагов, чтобы не заблевать себе кроссовки. Нет сомнения, что автобус приехал к Слюссену уже минуту назад, что означало, что Эйч Пи так или иначе туда не успееет. К тому моменту автобус уже будет ехать по мосту Шеппсбрун в сторону центра.

Придется ему положиться на удачу. В прошлый раз он видел двойника Эрмана у входа в метро; может быть, он и на этот раз туда направляется? Если повезет, Эйч Пи может успеть поймать его у дверей в вестибюль метро. Все, что ему нужно, это оказаться с ним рядом на пару секунд…

Он свернул направо на улицу Йотгатсбаккен и заставил свои негнущиеся ноги обойти музей города справа. Желудок сигнализировал, что готов снова «выстрелить». В этот же миг перед ним открылась площадь Рюссгорден. Эйч Пи резко остановился, прокашлялся и сплюнул на сторону из угла рта горечь. Легкие болели, сердце билось в груди так, что он машинально зажмурился от боли, но при этом не сводил глаз с площади. Он где-то здесь, среди всех этих людей.

Должен быть тут, во всяком случае.

Или…

Нет…

Черт!

Пульс медленно успокоился, отчего стали меньше и спазмы в животе. Эйч Пи сделал еще несколько шагов вперед по площади. По-прежнему никого. Либо уже успел зайти в метро, либо поехал в город на автобусе.

Вот это его, Эйч Пи, типичное невезение!

Всплеск адреналина начал сходить на нет, и он сразу почувствовал, что почти теряет сознание. Упершись ладонями в колени, снова выплюнул на камни под ногами поднявшийся из желудка сгусток рвоты.

«Вот гадость-то!» – прошипел кто-то справа от него, но ему было наплевать.

Брусчатка под ним, похоже, вертелась против часовой стрелки, по спине хлестал пот, мокрым был уже пояс брюк, а на рубашке светлых участков не осталось совсем. Эйч Пи еще ниже наклонил голову к коленям, чтобы кровь приливала к голове. Постояв так с минуту, он наконец собрался с силами. Когда земля под ногами перестала кружиться, сделал глубокий вдох и обернулся. И тут же увидел его. В застекленном вестибюле, ведущем к лифту, всего метрах в восьмидесяти от себя. Белая рубашка, костюмные брюки и светлый пиджак, непринужденно перекинутый через плечо.

Несмотря на другую одежду, несмотря на то, что этот мужчина гладко выбрит, выглядит похудевшим и абсолютно нормальным, он невероятно похож на Эрмана.

Можно даже сказать, похож до противного…

Нужно подойти еще поближе, чтобы убедиться окончательно.

Эйч Пи, шатаясь, сделал несколько шагов вперед, потом еще пару, и в эту секунду увидел, что кабина лифта начала опускаться вниз. Он еще ускорился, буквально заставляя себя переставлять ноги.

Сначала он увидел, как исчезли ботинки этого мужчины, затем ноги, затем торс, но прежде чем под уровнем улицы скрылась из виду его голова, Эйч Пи встретился с ним взглядом.

Мать честная!..

* * *

Так какого же черта у отца была тайная банковская ячейка с фальшивыми паспортами, тысячами наличных долларов и крупнокалиберным револьвером? Если бы речь шла о шпионском романе, то ответ был бы очевиден, но ведь это же ее собственный отец, черт возьми! Обычный свенссон[38] с обычной работой, квартирой в Багармоссене, женой и двумя детьми.

В общей сложности пять паспортов, разложенных перед ней на письменном столе. Помимо южноафриканского, швейцарский, канадский, бельгийский и югославский. Все со штампами о въезде в другие страны, в основном в США, но случались штампы и других государств. Кроме всего прочего, на предпоследней странице канадского паспорта Ребекка нашла старую черно-белую фотографию, практически вклеившуюся между страницами. На ней были изображены человек тридцать молодых мужчин в военной форме, позирующих перед танком. На башне большие белые буквы «UN»[39].

«В «голубых беретах», Кипр 1964», – написал кто-то на обороте старомодным изысканным почерком, очень напоминавшим папин, и ее сердце забилось еще сильнее.

Резкость на снимке оставляла желать лучшего, и большинство лиц едва можно было различить. Но один из мужчин, сидевший на корточках в третьем ряду, выглядел очень знакомо, особенно нос и глаза. Разве ее отец служил в миротворцах ООН? Почему же он тогда никогда об этом не упоминал?

Она знала, что в молодости он был резервистом – так они и познакомились с дядей Таге, – и встречи однополчан были одной из немногих вещей, приводивших его в хорошее настроение. Но чтобы папа служил за границей и никогда об этом даже не упоминал, это было как-то странно. Конечно, он был не из болтливых, но в любом случае какие-то эмблемы, дипломы или иные сувениры, которые привозили в большом количестве ее собственные послужившие в миротворцах коллеги и заполняли ими свои кабинеты, должны были сохраниться.

Ребекка несколько раз прокрутила в голове интерьеры дома своего детства, но ни одного подобного предмета вспомнить не смогла. Мамина коллекция испанских фигурок тореадоров и юбилейные тарелки – вот, в принципе, и все украшения, что были у них дома, а те немногочисленные предметы, что остались от отца, никаких ниточек не давали. Помимо его сорочек и костюмов, нескольких массивных предметов мебели и сломанной пишущей машинки, все его пожитки уместились в один пакет из винного магазина.

Идею о том, что револьвер мог быть служебным оружием отца, Ребекка вынуждена была постепенно отмести. Офицеры-резервисты в 50-е и 60-е годы получали, насколько она смогла это выяснить, отнюдь не револьверы, к тому же Министерство обороны непременно дало бы знать, если бы у них недоставало одной единицы оружия. Ничего из того, что она нашла в банковской ячейке, не было по-настоящему понятным, и, на самом деле, существовал один-единственный человек, кто мог бы помочь ей как-то установить истину. Она подтянула к себе клавиатуру, вошла в свою почту и открыла окно «Новое сообщение».

«Кому: tage.sammer@hotmail.com

От: rebecca.normen@hotmail.com

Тема: Служба в миротворцах ООН.

Дорогой дядя Таге!

Надеюсь, у Вас все хорошо.

Я на днях нашла некоторые вещи, которые папа хранил в банковской ячейке. Среди прочего фото миссии миротворцев ООН на Кипре в 1964 году.

Я, вообще-то, понятия не имела, что папа служил, и надеюсь, что Вы смогли бы мне кое-что об этом рассказать.

Позвоните мне, пожалуйста!

С наилучшими пожеланиями,

Ребекка».

* * *

Эйч Пи рванул к лифту, но обнаружил, что тот спускается на уровень, где находится музей города, поэтому побежал к большой каменной лестнице, находившейся в нескольких метрах оттуда.

Перескакивая через три ступеньки, он растолкал семью с маленькими детьми и устремился ко входу в музей. Конечно же, он отстал, но от лифта к входу в музей вел длинный стеклянный коридор. У этого парня нет ни единого шанса дойти до двери до того, как сам Эйч Пи это сделает. И автоматическая дверь лифта еще не успела открыться до того, как он уже был внутри. Как и предполагалось, он успел туда первым.

Сделав два глубоких вдоха, Эйч Пи начал медленно двигаться по коридору к блестящим дверям лифта. Челюсти ходили ходуном; он чувствовал, как у него наливаются кровью глаза. В любой момент двери откроются, и он окажется лицом к лицу с Эрманом.

Потому что, мать его, это был Эрман!!

Чисто выбритый, помытый и сбросивший несколько килограммов. Но похож на него, как две капли воды. Очевидно, что парень не сгорел там, в лесу, у деревни Задрипки, и, похоже, его не мучила больше аллергия на электричество, заставившая его уйти от цивилизации.

Что, в свою очередь, означает, что… Что?

И выяснить это он собирается, как только откроются чертовы двери. И, желательно, с превышением пределов необходимой самообороны…

Эйч Пи сжал кулаки и почувствовал привкус адреналина во рту.

Прошло десять секунд.

Двадцать.

Тридцать.

Конечно, этот лифт – медленный вариант для людей с ограниченными возможностями, но все равно. Он уже должен был приехать.

Эйч Пи стукнул по кнопке вызова, затем обернулся и пару секунд прикидывал, не стоит ли ему снова рвануть на площадь. Но тут колокольчик известил его о прибытии лифта, и от этого звука он чуть не выпрыгнул из штанов. Сердце в груди билось как бешеная птица. Эйч Пи поднял кулаки и приготовился.

Двери стали медленно раздвигаться.