Читать книгу Литерный А. Спектакль в императорском поезде - Анджей Иконников-Галицкий - Страница 5

Кабинет в вагоне Литерного поезда. Панели из тикового дерева, письменный стол, высокий стул за ним, диван, кресла рядом с маленьким столиком… Всё так или примерно так, как на фотографиях царского поезда или как в документальном фильме «Перед судом истории», там, где Шульгин рассказывает об отречении Николая. Единственный источник света – настольная лампа с круглым абажуром. Из-под абажура выходит золотистый свет, в лучиках которого видны: большой стол со штабными картами, занавешенные вагонные окна, дверь, а также человек в военном кителе по ту сторону настольной лампы. Человек этот сидит, чуть склонив голову, прикрыв ладонью лоб и глаза от света. Верх его лица не виден, видны аккуратно-округлая борода, усы. Он внимательно изучает документы, лежащие на письменном столе.

Негромкий стук в дверь.

Голос за сценой. Разрешите, ваше императорское величество?

Государь (не отнимая ладони ото лба и не поднимая глаз). А, это вы, Михаил Васильевич. Войдите.

С нашей стороны (со стороны зрителей) появляется невысокая сутуловатая фигура в мундире и фуражке. Мы видим её со спины. Вошедший снимает фуражку, обнажив короткую стрижку, делает несколько шагов и становится на вытяжку между штабными картами и абажуром. Со спины видно, что генерал. Из-за щёк выглядывают кисточки широких усов. Уши чуть оттопырены по причине очков.

Генерал Алексеев. Ваше величество, разрешите обратиться с докладом о последних изменениях в обстановке на фронтах?

Государь (по-прежнему не отнимая ладони ото лба и не поднимая глаз). Да-да, разумеется.

Алексеев. Изволите посмотреть на карты?

Государь (по-прежнему). Михаил Васильевич, я давно жду вас.

Алексеев. Прошу прощения, ваше величество, меня задержали непредвиденные обстоятельства, обстоятельства неодолимой силы; если изволите, я составлю о них доклад…

Государь. Да-да, разумеется. Я всё знаю. Я вас не виню.

Человек по ту сторону абажура отнимает ладонь ото лба и смотрит прямо на вошедшего. На лбу отчётливо виден красный стигмат – след от пули. На кителе, на груди, рядом с белым георгиевским крестиком – несколько отверстий с обугленными краями и пятна запекшейся крови.

Государь. Михаил Васильевич, я читал все те переговоры, которые вы вели после моего отъезда из Ставки. Впрочем, как и те, что вы вели до этого. Я знаю всё. Мне доложили. Документы здесь.

Алексеев. Ваше величество, позвольте…

Государь. Теперь я знаю всё. (Берёт со стола один за другим листки машинописи.) Это вы двадцать восьмого февраля телеграфировали генералу Иванову, направленному мной с войсками на Петроград: «… В Петрограде наступило полное спокойствие. Войска, примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок… Переговоры приведут к умиротворению…» Это ваши слова. Это ваша сознательная ложь, дабы остановить движение отряда Иванова. Вот, вам только что перед этим сообщал из Петрограда Хабалов, вот здесь: «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до шестисот человек пехоты и до пятисот всадников… Положение до чрезвычайности трудное». Можете ли вы возразить мне, Михаил Васильевич?

Алексеев (стоит на вытяжку; говорит с трудом и хрипло, как будто у него пересохло в горле). Ваше величество, сорок лет службы… Кто более меня был верен…

Государь. Да, но речь сейчас о другом. (Снова рассматривает листки.) Далее вы, вступив в контакт с Родзянкой без моего ведома и даже прямо обманув меня… Вы склонили верных мне генералов к измене… Впрочем, простите, я несправедлив. Они уже давно все изменили мне в сердце своем. Но эти ваши слова: «…Войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявляемых требований относительно отречения от престола…» (Бросает листок и закуривает папиросу.) Курите, если вам угодно, Михаил Васильевич. (Некоторое время оба молчат.) Не буду скрывать, я пережил немало тяжёлых минут, когда узнал об этом.

Алексеев. Помилуйте, ваше императорское величество, я всеми силами, всей душой старался избавить вас от обрушившихся на нас всех бедствий. Я никак не мог предполагать, что всё так обернётся… И вашему величеству ведомо, что Иванов не дошёл до Петрограда не от того, что слушался моих указаний. Просто всё вдруг начало рушиться. Единственный способ уцелеть был испробован мною: отступать перед стихией, пытаясь в удобный момент обуздать её.

Государь. Понимаю. Но вы и ранее обдумывали подобные действия, надеясь вместе с известными лицами избавиться от меня. Впрочем… Я вас не виню, и я вам не судья. Судья ждёт нас в следующем вагоне. (Смотрит на часы.) Мы сейчас пойдём к нему вместе. Мы ведь теперь равны с вами, Михаил Васильевич: я бывший Верховный главнокомандующий и вы бывший Верховный главнокомандующий. И над нами есть высшие начальники. Это странно, но это так.

Поднимается из-за стола, гасит папиросу. Генерал стоит, как стоял, не двигаясь с места.

Государь. Одного мне жаль, что вы не имели снисхождения к моей жене и моим детям, которые доверяли вам, кажется, более меня.

Алексеев. Ваше величество, если я и виноват перед вами, то не перед вашим семейством… Я защищал их, и пока имел возможность… Останься я во главе армии, не случилось бы то, что случилось… Никто не мог предположить тогда, в марте, что так всё обернётся…

Государь. Никто не мог предполагать, но многие желали. Я теперь имею и на этот счёт достоверные сведения. Мне рассказали эти господа, которых вы хорошо знаете.

Указывает на окно. При этом в вагонном окне на фоне тёмной занавеси появляются: Гучков, Брусилов, за их спинами ещё кто-то, возможно, Родзянко, Рузский, великий князь Николай Николаевич… Прочих различить невозможно.

Государь. Видите, все уже собрались. Нам с вами пора идти… (Снова смотрит на часы.) Пора идти на суд. Теперь уже ничего не поделаешь. Повторю ещё раз: не мне вас винить.

Поднимает глаза, которые оказываются очень светлыми, почти как свет от лампы. Выходит из-за стола.

Государь. Пойдёмте.

Поворачивается и уходит в дверь, противоположную той, в которую вошёл генерал. При этом видно, что китель разорван на спине, как будто от волочения по цементному полу.

Лампа гаснет. Темно.

Вспыхивает боковой свет. Вбегает девочка лет десяти, в белом платьице с рюшечками и бантом, в белой шляпочке с лентами, в белых чулочках и башмачках. Ей любопытно узнать, что лежит на столе, на кресле, что спрятано за диваном… Но едва она забирается на стул, чтобы обследовать предметы на столе, слышится голос: «Анюточка, не мешай взрослым! Иди немедленно сюда!»

Девочка убегает.

Генерал Михаил Васильевич Алексеев

Александр Иванович Гучков

Генерал Алексей Алексеевич Брусилов